Пойти к своей девушке, мне даже в голову не приходило. Отец моей милой служил в страже, и уже наверняка знал о том, что меня выгнал отец, а значит, может меня принять стрелой из лука или болтом из арбалета.

А девушка… что ж… найдет другого, я уже наверняка стал для нее пустым местом — одно дело крутить роман с сыном командира отряда стражи, и совсем другое с бродягой, у которого нет дома и средств к существованию.

Как быстро все меняется на свете!

Еще утром я был уважаемым человеком в городе, мне улыбались девушки, а мои сверстники опасливо поглядывали на меня. А сейчас… если сегодня ночью меня загрызет оборотень, или высосет из меня все соки неведомая никому тварь, то все только безразлично пожмут плечами — туда ему и дорога!

Тут я снова задумался и вспомнил. У меня же есть место, где меня примут, чтобы я ни натворил в этом мире! Это дом моей молочной мамы. Я знал, что любила она меня не меньше, чем своего сына Дениса. Правда, в последнее время мы редко виделись, я так увлекся своими делами, что стал ее забывать. Мне не раз передавали, что она часто болела, и с едой у дела обстояли не очень хорошо, так как не могла работать.

Мог бы и зайти, поделиться парой медных монет. Да вот все было недосуг…

Зато теперь времени предостаточно, правда денег нет, но это дело наживное. Устроюсь у нее, и жизнь понемногу войдет в свою колею, даже из города, я думаю, уходить не придется. Отец поймет…

С молочным братом я был в хороших отношениях, гораздо более близких и дружественных, чем с кровными братьями и сестрами. Те меня призирали и ненавидели и не только потому, что так велел им отец.

Я переменил позу, обдумывая этот вариант.

Он был явно самый лучший из тех, что мне пришли в голову.

Молочная мать мне не откажет, даже если против меня восстанет весь свет. Ей на это плевать. Пусть в доме ничего нет, и спать придется на жесткой лавке, укрываясь заношенным до дыр тряпьем, но все равно это лучше, чем смерть под открытым небом.

Я встал и снова сел, почувствовав в ногах неприятную слабость и дрожь.

У меня такое бывает, когда я чувствую приближающуюся опасность.

Беду. Смерть.

Когда начинают сбываться самые неприятные мысли. Есть во мне что-то такое, непонятное даже для себя самого. Может, зачатки магического дара проявляются вот таким образом?

Иногда стоит только о чем-то подумать, как это происходит. Я вздохнул, почувствовав давление в области лопаток, повернулся и увидел, как по узкой петляющей мощеной булыжником улице прямо ко мне идет мой молочный брат Денис, и лицо его было печально.

Внутри у меня что-то оборвалось. Я понял, что-то случилось, и это что-то сломает все мои планы. А еще подумал, что именно так и рушится надежда и приходит несчастье. И смерть. Я сразу решил, что моя молочная мать умерла, и все мои планы — фикция, слишком уж печальным было лицо у моего молочного брата. Такое бывает только после потери близких людей. Беда…

Костя съел все, что ему дали, и тяжело вздохнул — а вот теперь за эту безвкусную кашу без соли и масла, которая даже голод не утолила, придется отрабатывать.

Он вышел на улицу подобрал заготовку, брошенную кузнецом во время схватки, и внимательно ее осмотрел. Прокована она была не один десяток раз и, если особо не придираться к качеству железа, то из нее вполне можно сделать неплохой меч — не самый лучший, но вполне приемлемый.

К тому же хорошее оружие здесь и не нужно, не для японских самураев же ему меч ковать, а крестьянину какая разница чем махать: длинным ножом или топором?

Осталось только понять, что и как нужно делать.

Костик видел ковку только один раз в заводской слесарной мастерской, его туда приводил отец, чтобы показать, как он работает, там роль молота выполнял механический пресс, а кузнец только подставлял заготовку под удар, поворачивая ее клещами.

Если представить, что роль пресса выполняет этот дегенерат подручный, то тогда он сам должен держать клещи. Вполне понятно. Сначала нужно заготовку разогреть, чтобы металл стал пластичным, до малинового, а еще лучше белого цвета…

Юноша бросил заготовку в очаг, и мальчишка заработал мехами. Кузнец сел на трехногую табуретку у открытой двери, где было не так жарко, оттуда внимательно наблюдая за всеми его действиями.

Костя поправил фартук, который закрывал переднюю часть его тела от жары и раскаленных брызг, оставляя открытой спину и то, что пониже, и поежился от неприятных ощущений — колючий ветерок, струящийся в открытую дверь холодил ноги.

Вид у него наверняка комичный, хорошо еще, что на улице никого не было, крестьяне разошлись по своим делам, да и багровое незнакомое солнце поднялось уже до половины неба. Даже девушки исчезли — тоже хорошо, некому над ним смеяться будет…

Почему светило ему показалось незнакомым, Костя понял только сейчас — мало того, что оно имело другой спектр излучения, но и было больше Солнца. Получалось, что он не на Земле? Но тогда почему его легко понимают и с восприятием инопланетной речи никаких проблем не испытывает?

Это была еще одна загадка, решать которую не было ни времени ни желания. Как говорил один преподаватель: — Смиритесь, так это есть.

Когда заготовка раскалилась добела, Костик вынул ее из очага, клещами скрутил в некое подобие бараньего рога, немного разбил и бросил обратно.

— Это ты зачем так сделал? — лениво поинтересовался кузнец. — Крутить обязательно было? Зачем железо портишь?

— Закрутка дает прочность и однородность, — пояснил юноша. Сейчас он говорил то, что им объясняли на лекции. — Хороший меч так обрабатывают тысячу, а иногда и десятки тысяч раз, тогда он приобретает особо-прочную структуру, и сломать его становится трудно. Кроме того при каждом нагревании и проковке железо становится чище, из него уходят примеси, которые оно получило в болоте.

Самые лучшие мечи куются не один десяток лет, изо дня в день скручивая и разбивая — в результате металл становится словно собранным из мелких чешуек, становится твердым и в то же время гибким, хорошо держит заточку и не ломается при ударе.

— Глупость, это все! — неодобрительно покачал головой кузнец. — Кто мне заплатит за такую работу? Я, что, до конца жизни буду ковать один меч? Да меня из деревни прогонят уже через неделю. А древесный уголь кто мне жечь будет? И сколько его мне потребуется? Это уж точно, вы там в городе не знаете, что вам от жира делать!

Конечно, мы вам везем и зерно, масло, и птицу со скотом. А попробуй не привези! Сразу отряд стражников нагрянет, мечами размахивая. Спору нет, может это и хорошо. Но сразу предупреждаю, если сегодня хотя бы один меч не скуешь, то мы тебе с Логом убьем.

— Как скажешь, начальник, сделаем меч к вечеру, только он не будет очень хорошим, — быстро проговорил Костя, испугавшись угрозы, подумав о том, что сейчас его задача не мечи ковать, а выживать. — Думаю, для вашей деревни вполне сойдет, все равно же воевать не умеете. А настоящий меч стоит не один десяток табунов лошадей, знаю случаи, когда за такое оружие отдавали даже царскую казну…

— Табун! — насмешливо фыркнул кузнец. — Где же нам-то его взять? У нас пять кляч на всю деревню, да и те скоро сдохнут от старости. Бедно мы живем, а в последнее время стали еще беднее…

— А что за беда у вас случилась? — юноша бросил заготовку на наковальню, скрутил, разбил и снова засунул в очаг, куда мальчик подсыпал немного серого мелкого не очень хорошего угля из большого мешка, сплетенного из растительных волокон. Похоже, что и одежду и мешки делали из одной и той же ткани. — Воевать собираетесь. Неужели с соседней деревней заливной луг не поделили?

— Ближайшее село за лесом, нам с ними делить нечего, там посчитай, половина наших родичей живет, мы бы с ними договорились, — вздохнул кузнец. — Нет, дело хуже, до нас, правда, сама беда еще не дошла, но отголоски уже докатываются. Ты слышал что-нибудь о колдуне Ерике?

— Я же не местный, откуда мне знать, что у вас тут творится?