За следующий час они преодолели не больше пары километров, если считать по прямой. То и дело приходилось огибать завалы леса, вызванные ударами "давилок" и пожарами от "жгучего облака". Пару раз встречались медузы, но оба раза были замечены заранее. Путники бросались к ближайшим деревьям обнимали стволы, прижимаясь лицами к шершавой коре и, затаив дыхание, пережидали, пока скользящие в вышине переливающиеся перламутром капли не удалятся из зоны видимости.

Ни солнца, ни теней здесь видно не было, что создавало затруднение с определением времени. Оставалось полагаться только на внутренние часы, а они говорили старлею, что полдень уже миновал.

По мере следования отряда, кости погибших попадались все реже, а потом и вовсе перестали встречаться на пути. Либо упрямо продвигающаяся вперед безумная армия была уничтожена вся без остатка, либо научилась бороться с выкашивающими ее смертельными магическими ударами, либо произошло, что-то еще, о чем старлей не догадывался. Хотя, судя по отсутствию следов дальнейшего продвижения войск, первое было вероятней всего. Так и случилось, — ответил на немой вопрос хозяина Ма-у-то, когда они остановились для очередного привала, выбрав для этого небольшой каменистый овражек, на дне которого журчал ручеек. Имперские маги, — сообщил имур, конечно же, со слов господина и учителя Тэ-о-ту, — обманом подставили союзников — хэку и акети (а для правдоподобия и часть собственных войск) под убийственный огонь сарканов. Добившись сосредоточения всех магических сил противника в нужном им секторе, они молниеносным ударом прорвали его оборону на противоположном направлении.

Лес закончился, перед путниками расстилалась красновато-коричневая, каменистая равнина. Некоторое время они задержались, вглядываясь в бесконечные ряды выветренных скал, напоминавшие не то затейливые монументы, не торчавшие из земли гнилые зубы. Выходить из леса на открытый простор было страшновато, но Слава знал — "наводчиков" осталось немного. Часть медуз посбивали еще во время Великой битвы — Имперские маги тоже ведь не пальцем деланные. Другие сами попадали, как листья осенью — вышел срок службы. Оставшаяся треть или даже четверть уже не были способны покрыть своим вниманием весь периметр Запретных земель, не говоря уже о внутренних областях, позволяя мародерствовать старателям. К слову сказать, те дальше леса заходили редко — поживы там никакой, а смертельных ловушек караулящих глупцов и смельчаков, сколько угодно. Впрочем, когда-то единая система обороны Запретных земель давно распалась на множество магических флуктуаций слабо связанных между собой, а это означало, что у ловкого, а главное, знающего человека появлялись неплохие шансы проскользнуть между ними. Вопрос в мотивации. У старателей ее не было, а вот у Славы была. Там за красной пустыней лежала конечная цель его путешествия, и отступать он был не намерен.

На опушке леса Слава повторил свой инструктаж, особенно напирая на то, что при появлении "наводчика" следует замирать на месте, не дышать и не шевелиться, изображая из себя соляные столбы, пока не улетит. По неведомому наитию он знал — медузы, предназначенные для выявления скоплений противника, реагируют в основном на движение. Для нейтрализации отдельных индивидуумов и небольших групп, у Запретных земель существовали другие способы, с которыми путникам вскоре предстояло познакомиться.

После короткого привала, двинулись дальше.

"Проводник" за спиной вибрировал теперь постоянно. Противная дрожь то усиливалась, заставляя напрягаться и судорожно шарить глазами по округе в поисках подстерегающей опасности, то ослабевала, позволяя чуть расслабиться.

Вокруг расстилались, зловещей красоты, каменные джунгли. Скопления выветренных скал напоминали разрушенные города. Повсюду громоздились останки замков, амфитеатров, затейливых галерей и пагод. Под ногами шуршали мелкие красноватые камешки — продукт выветривания скальных пород, у основания скал сменявшиеся на крупную щебенку. Впрочем, к скалам старались не приближаться, если это было возможно, особенно к сдвоенным. Еще в самом начале пути по пустыни сунулись было в развилку между двумя столбами, напоминавшими своим видом чудные тотемы, как вдруг пространство заполнило басовитое гудение, на верхушках столбов зазмеились коронные разряды и с ясного неба шандарахнула молния, вдребезги разнесшая верхушку правого столба. Путники чудом избежали града раскаленных осколков, а Слава понял, что означает усиление вибрации "проводника". Тепло — холодно. Слабая вибрация — опасность умеренная. Сильная…

Меч, буквально, взвыл за спиной, заставив старлея замереть с поднятой ногой. В спину ткнулась идущая следом, и конечно забывшая про "держать дистанцию", Маат. А Щепа впереди, вдруг ухнул по колено в только что казавшийся незыблемым грунт.

— На землю! — скомандовал Слава и упал первым, подавая пример.

Дружинник безмолвно разевал рот, корчил страшные рожи, пучил глаза и молотил руками по воздуху силясь понять, куда вдруг девалась твердь под ногами. Вот он ушел по пояс, а еще через несколько секунд, по грудь.

— Не шевелись, идиот! — крикнул ему старлей, — раскинь руки и не дергайся!

Куда там! Дружинник извивался, как ужаленный червь и погружался все глубже. От него уже осталась одна голова и правая рука по локоть, когда подползший на животе Слава ухватил за эту руку и принялся тянуть. Не сразу, но получилось, дружинник медленно появлялся обратно. Старлей ухватил его за вторую руку, а его самого держали за ноги девушка и имур. И так — дедка за репку, бабка за дедку… потихоньку вытянули Щепу из жадной пасти зыбучей земли.

Спасенный дружинник трясся крупной дрожью, ничего не понимал, и вообще выглядел невменяемым. Пришлось привести его в чувство парой крепких пощечин, после чего он взвыл и разрыдался, бормоча сквозь всхлипывания, что это выше человеческих сил и больше он никуда не пойдет. На что Слава пожал плечами и, с прохладой в голосе сказал, что никто его не неволит, и он может оставаться тут сколько угодно, хоть до морковкиного заговения.

Перспектива остаться одному, после некоторого размышления показалась дружиннику страшней того, что могло ждать впереди и вскоре путники продолжили путь в том же порядке.

Несмотря на полное отсутствие ветра, по поверхности земли между скал, то тут, то там гуляли небольшие смерчики. Эти непонятно откуда взявшиеся при полном штиле завихрения воздуха, поднимали облачка пыли и, окрашивались от нее в кирпично-красный цвет. Несмотря на малые размеры, в своем независимом движении, они выглядели угрожающе. Не только, впрочем, выглядели. Когда одна из сущностей (язык не поворачивался назвать это явлением природы) приблизилась на расстояние в несколько десятков метров, на путников дохнуло ледяным дыханием прямо-таки космического холода. Слава еле успел поймать за руки, попятившихся было, товарищей, свирепо шепча: "Стоять! Стоять, бля!" Он знал — бежать ни в коем случае нельзя. Смерч, качнулся было в их сторону, но остановился, пританцовывая, словно бы в нерешительности. Потанцевал несколько секунд на месте и помчался дальше. Старлей заметил, что за вихрем тянется шлейф инея, а на земле остается явственная дорожка изморози. Сколько же там градусов ниже нуля? Страшно и подумать, что случилось бы, ударься они в бегство.

Нет, бегать здесь нельзя. Только шагом. Неторопливым, прогулочным шагом.

Шуршание песка под ногами сменяется хрустом щебня. Все той же молочной голубизной светится небосвод. Из всей растительности, здесь только, жмущиеся к скалам, странные кусты без листьев, но зато усеянные белыми коробочками наподобие хлопковых. При приближении к ним, "проводник" взвывал, словно счетчик Гейгера почувствовавший радиацию. И то сказать, почуяв людей, коробочки раскрывались, выбрасывая облачка газа с ипритовым запахом чеснока. В стоялом воздухе долины жгучая вонь разносилась на десятки метров. Слава подумал, что содержимое коробочек и по поражающей способности вряд ли сильно уступает иприту, а, следовательно, надо держаться от нервных кустов подальше.