Что же это было? Чертовски похоже на какой-то мнемоудар. Но кто и зачем?

Харлам стиснул зубы.

Ничего, уж три дня-то он как-нибудь продержится, даже в самых невероятных условиях. Ему не впервой. Однако, надо что-то делать.

Он встал и поправил автомат.

Итак, в путь.

Отшагав еще полквартала, он углубился в предместья Лондона и неожиданно увидел, как с пожарной лестницы, ведущей на крышу одного из расположенных неподалеку домов, спрыгнула стройная девушка в странном платье. Ее преследовали трое мужчин, самой бандитской наружности.

Ага, это уже интересно.

Харлам приготовился наблюдать.

Девушка пробежала мимо него, даже не попытавшись позвать на помощь. Преследователи, похоже, вообще не воспринимали его как нечто живое. Они отстали от своей жертвы метров на сто и теперь, потихоньку ее догоняли.

Харлам хмыкнул.

Ну еще бы, ведь я здесь чужой. Эти бандюги уверены, что я не вмешаюсь. И собственно говоря, правы.

Так примерно он и думал, пока до преследователей не осталось метров двадцать. А потом, неожиданно для самого себя, рывком сдернул с плеча автомат и саданул по ним широкой, на полмагазина очередью.

Как бы не так. Они даже не остановились, хотя почти все пули попали в цель.

Черт, ведь это оборотни. Их бы серебряными пулями, да где такие взять. Вот в Лемурии все наоборот — патронов с серебряными пулями, сколько душе угодно. Только здесь не Лемурия.

Троица разделилась. Двое продолжали бежать за девушкой, а третий рванул к Харламу.

Ага, автомат бесполезен. Убежать? Не выйдет. И раздумывать уже некогда.

Харлам рванул с пояса гранату и, выдернув кольцо, уже в падении, швырнул ее под ноги бегущему к нему оборотню. Хлопнул взрыв, над головой просвистели осколки.

Харлам вскочил, сорвав с пояса вторую гранату. Но оставшиеся двое уже сообразили, что к чему и, бросив преследование девчонки, кинулись в ближайший переулок.

Вот так-то.

Воняло пороховым дымом, метрах в пяти бессильно щелкала зубами волчья голова. Харлам понял, что за эти несколько секунд перестал быть сторонним наблюдателем и стал частичкой этой страны. И теперь с ним может случиться все, что угодно.

Он еще постоял и посмотрел по сторонам. Голова оборотня перестала дергаться.

Ему надо было куда-то идти, торопиться, а он думал о том, что похоже — влип. Да еще как! А мнемоудар? Если он повторится? От оборотней можно спрятаться. А от этого? Все равно найдет. Если только не найти его причину и не сделать то, что было приказано, прежде чем эта телепатическая тварь или что там еще, с ним расправится.

Вот именно, прежде чем…

Он снова поглядел на компас и неторопливо, зорко оглядываясь по сторонам, пошел дальше, а свернув за первый же поворот, увидел девушку. Она стояла, привалившись к стене, и улыбалась. И он ей улыбнулся тоже, хотя и подумал, злясь на себя за собственную глупость, что глаза бы на нее не глядели. Глаза бы… Впрочем, очень даже могут поглядеть. Все что надо на месте и еще что-то такое, необъяснимое, что обязательно должно быть в соблазнительной женщине. А еще улыбка.

Как же без этого: ведь спаситель все же.

Она-то зачем ему нужна? Впрочем, девчонка вроде ничего, не подкачает. Да и то сказать, две недели ни с кем словом не перемолвился… И еще…

Только одета она как-то странно. И босиком. И что-то в ней все же есть необычное… Ну да, открытая мордашка с наивными… нет, глаза у нее никак не наивные и даже наоборот… Что-то в них было странное. Впрочем, кто тут не странный?

На соседней улице рычал какой-то зверь, что-то там трещало, рушилось. Потом рык смолк, и оттуда повалили жирные хлопья дыма, послышался рев пожарных машин. А ветер был в их сторону, и поэтому першило в горле. Харлам, хорошо понимая, что идти куда-либо не следует, так как видимости нет никакой, схватил девушку за руку и рванул ее в ближайший подъезд.

Дом был начала века. Широкая крутая лестница. На нижних ступеньках лежала бутылка из-под молока и “шмайсер” с погнутым стволом. Стена рядом с лестницей была разломана и из пролома торчал окованный медью нос греческой триремы.

Харлам плотно затворил входную дверь и прислонился к стене. Девушка пристроилась рядом с ним. Харлам закрыл глаза и стал думать.

А что если девушка появилась здесь неспроста? Вдруг ее появление и мнемоудар связаны? А даже если и так? Что с того? Ну не она, так появится что-то другое. Нет, пусть уж будет она. В крайнем случае: убрать ее не составит труда. И вообще…

Он открыл глаза, отстегнул полупустой магазин и зарядил его до отказа. Потом посмотрел на последнюю гранату.

Да, надо было взять побольше.

Девчонка между тем занялась своим странным платьем: отрывала от него полоски материи, что-то ими сшивая и связывая. Харлам увидел, как мелькнуло тоненькое плечо и вдруг понял, что он дурак. Просто девчонка. Просто бежала, спасая свою жизнь, а тут подвернулся он. Не может быть, чтобы это тоненькое плечо было чем-то опасным. Да… Вот именно…

Он заглянул ей в глаза и участливо спросил, как спрашивают маленьких детей:

— Что, испугалась?

— Я? — она вдруг улыбнулась, и Харлам почувствовал, как у него по спине поползли противные мурашки, потому что у нее во рту блеснул длинный, волчий клык.

Время как бы остановилось. Он с ужасом подумал, что поза у него крайне неудобная. А пока он схватит автомат, который прислонил возле своих ног к стене, она успеет раз сто броситься и вырвать горло, как они обычно делают. И автомат он положил неудобно, даже затвор забыл передернуть, и теперь толку от него, как от веника. Разве что выхватить нож, но что нож против оборотня?

И тут она ему опять улыбнулась и участливо спросила:

— Что, испугался?

Харлама неожиданно отпустило. Он ошарашенно мотнул головой, не рискнув что-либо сказать, испугавшись, что его выдаст враз охрипший голос.

Ну и ну!

Он попробовал сосчитать до ста, но на полдороге бросил, обозвав себя трусом. Это помогло, и минут через пять, уже успокоившись, спросил:

— А как тебя зовут?

— Катрин. А тебя?

— Харлам.

— Вот и познакомились, — усмехнулась она.

Почувствовав, что краснеет, Харлам поднял с пола автомат и передернув затвор, выглянул на улицу.

Все, можно идти дальше.

Автобус они нашли после обеда. К этому времени Харлам использовал последнюю гранату на доисторическое чудовище, вынырнувшее самым подлым образом из-за угла. Увидев перед собой зубастую пасть размером с легковой автомобиль, Харлам едва успел швырнуть в нее гранату и вместе с Катрин нырнуть в дверь католического храма. Их шаги гулко прозвучали по сводчатым переходам, где-то наверху жалобно всхлипнул орган, а они торопились, подгоняемые странным ощущением, что куда-то опаздывают и надо быстрее, быстрее. Тощий священник попробовал загородить им дорогу, как щит, выставив распятие. Харлам оттолкнул его, и они побежали дальше. Еще один поворот. Какое-то помещение с узкими сводчатыми окнами, забранными частыми переплетами. Со скрипом открывшаяся дверь. Они оказались на соседней улице и почти сразу же увидели автобус. Вполне современный “Рафик” и даже ничуть не поврежденный. Дверца кабины была распахнута, и на сиденьи сидел какой-то человек в одежде из оленьей шкуры. Две черные арбалетные стрелы торчали у него в груди, да стайка мух кружилась вокруг запрокинутого лица.

Вообще-то, идеальное место для засады.

Настороженно, готовые ко всему, они подошли к автобусу. Харлам аккуратно снял труп с сиденья, сел на его место и попробовал завести мотор. Заработал’

Он кивнул Катрин, которая тотчас же уселась рядом и лихо вырулил на середину улицы.

Эх — пропадай, моя телега, все четыре колеса!

Так, конечно, опаснее, зато быстрее. А время работает против него. Кто знает, когда будет очередной мнемоудар? Да и преследовавшие Катрин оборотни, должно быть, где-то рядом. Не откажутся они от затеи посчитаться с ней, ой, не откажутся. А зря. И на оборотней найдется средство.