Мой коттедж действительно оказался самым крайним. Было еще прохладно, сосновый воздух действовал возбуждающе после вчерашнего дождя, хотелось чего-нибудь странного, особенного, необычного. Проходившая мимо домика дощатая дорожка вела к другим домикам, к «кают-компании» и дальше, в сторону пристани, а в противоположном направлении уводила куда-то в лес. Стараясь не наступать мимо досок, я направился в сторону леса. Доски почти не скрипели, дорожка выглядела вполне удобной. То справа, то слева от нее попадались редкие некрашеные скамейки, сделанные явно недавно — дерево еще не утратило желтоватый оттенок. Лес стоял тих и задумчив, даже обычные птичьи звуки почему-то не слышались. Говорят, что птицы перестают петь и щебетать при перемене давления и перед дождем. В какой-то момент скамейки закончились. Скоро и сама дорожка привела к перекрестку — вправо и влево отходили такие же деревянные настилы, а прямо продолжалась обычная грунтовая лесная тропинка. Сбоку от тропинки высился столб с узким белым щитом, на котором торчал автодорожный «кирпич» и аккуратными черными буквами значилось объявление:

Направо пойдешь — назад попадешь.

Влево пойдешь — на пристань выйдешь.

Прямо пойдешь — костей не соберешь.

Видимо, это и был «предупреждающий знак» о котором говорил наш милитаризованный директор. Интересно, это у него такое кондовое чувство юмора? Стиль очень похож. Недолго думая, я пошел прямо. Постепенно тропинка стала узкой, потом — едва заметной и скоро совсем растворилась в лесной подстилке. Я огляделся. Вокруг стоял чистый сосновый лес с вереском, голубикой и пушистым белым ягелем под ногами. Я знал, что этот лишайник растет очень медленно, поэтому старался идти как можно аккуратнее, обходить наиболее эффектные куртинки. Но скоро такое занятие наскучило, и я перестал смотреть под ноги.

Постепенно лес начал мельчать, редеть, впереди возникли какие-то просветы и, наконец, деревья остались позади и сменились низкорослой растительностью. Я вышел к берегу. Неширокая полоса кустарников сменялась узким пляжиком, а далее простиралась водная гладь. Сонные, вялые волны лениво наползали на мокрый песок. Кое-где из грунта вытарчивали валуны, а вдоль прибойной линии, между полоской песка и кустарником, среди полусгнивших отложений прошлогоднего камыша валялись посеревшие от солнца и воды бревна плавника и еще какой-то принесенный водой мусор. Неожиданное затишье почти не вызывало удивления — ну и что? Летом на Балтике всякое бывает, почему же не быть безветрию? Наверно такая погода для чего-то необходима здесь и сейчас, или что-то там случилось в Небесной канцелярии, и поступило строгое указание — устроить штиль в этом отдельно взятом месте. А может и не только в этом, но и где-то еще, или в обширной области, — какая разница? Чистое, голубое небо, спокойные воды залива, чайки вдалеке, и полный штиль. После недавнего шторма все это казалось почти чудом.

Лестная для мужчин идея состоит в том, что в каждом мужике спит охотник. Добытчик. На самом деле спит этот охотник уж очень крепко. В отличие от своих древних пращуров и сельских родственников современный горожанин обычно представляет собой тонко организованное, нелепое и малоприспособленное к дикости существо, которое не только курице шею свернуть не сможет, но даже по лесу нормально не пройдет. Я начал продираться через кусты и тут привычка городского жителя ходить исключительно по ровной земле, сыграла со мной предательскую шутку — наступил на какой-то влажный замшелый камень. Правая нога соскользнула, подвернулась, и резкая боль пронзила голеностоп.

С грехом пополам выбрался на пляжик, дополз до подходящего бревнышка, и, кое-как превозмогая дикую боль в ноге, перетащил его ближе к кустам (оно показалось удивительно легким).

Как можно удобнее расположив свою задницу на плосковатом комеле бревна, я вытянул больную ногу и, рассеянно уставился на открывшуюся панораму.

Где-то там, за моей спиной, на другом конце острова, отдыхали мои попутчики. Сюда они точно не добрались бы — посеянная кем-то идея о неполном разминировании острова дала хорошие всходы — компания пока не покидала территории пансионата. А может, они и не хотели никуда уходить? Просто придумали себе отговорку, достойный повод, убедили сами себя? Черт их знает, наплевать. Кто они мне? Товарищи по отдыху? Правда, называть их товарищами с трудом поворачивался язык. Вообще-то надо бы присмотреться к ним, найти того самого неведомого злого гения, что затесался в их ряды. Но, как я понял еще по питерскому инструктажу, особо напрягаться с поисками меня вроде никто не заставлял. Можно и пофилонить, вреда не будет. Или все-таки будет?..

У Агаты Кристи есть весьма известная повесть — «Десять негритят». По сюжету, десять счастливчиков получили путевки в сказочный островной пансионат на берегу теплого, но какого-то уж очень беспокойного моря. В первый же день нахождения туристы обнаружили, что полностью отрезаны от большой земли. На море шторм, радиостанция не работает, мало того — в уютном отеле некому обслуживать — начисто отсутствует персонал. Кто все эти люди? Для чего они здесь? С какой целью? Что им тут делать? Что будет дальше? Ответов нет. И тут началось! Кто-то предлагает отыскать якобы запрятанную где-то у берега лодку, кто-то — наладить работу радиостанции, чтобы вызвать на помощь флот США. А в это время на острове происходят события. Таинственные и страшные. По ночам некто стремится проникнуть в комнаты, упорно дергает за ручки и тихо завывает под окнами, а каждое утро очередного гостя радушного острова находят мертвым. Наиболее умные уже догадались, что остров — смертельная ловушка, и ни одному из присутствующих уже не удастся вернуться живым. Но то — классика детектива, а жизнь хоть иногда и бывает похожа на литературу, но лишь внешне и не вполне полностью. Более того — подлинные события зачастую проистекают столь причудливо и странно, что заставляют сомневаться в реальности происходящего.

Не люблю всякие нереальности. Не приемлю просто. От непонимания происходящего у меня возникает головная боль, когнитивный диссонанс, дурные сны и прочие неприятные состояния. Некоторое время назад, будучи затюканным личными волнениями до идиотизма, жестко постановил, что делаю выбор в пользу литературы приключенческой и детективной. Исключительно в лечебных целях. Тогда казалось, что погружение в проблемы такого же, как и я, двуногого с общим генетическим кодом, разобьет мое внутреннее напряжение на части. Решение далось с болью и кровью, как ломка наркомана, наконец решившего завязать.

Сказочная фантастика пошла где-то побоку, вне пределов моего внимания. С тех пор редко обращаю свой взор к героям магии и меча. Этой самой магии просто не оставалось места в системе моих жизненных ценностей. Некоторые проявления нереального, что активно посещали меня в последние годы, пришлось списать за счет расстройства психики от нервного переутомления. Консультации дорогущего врача помогли, и удалось избавиться от своих неприятностей, которые мой доктор квалифицировал как «синдром навязчивых состояний». Теперь хорошее душевное лечение стоит хороших же денег: в конце концов, это только при советской власти у интеллигенции имелась качественная бесплатная медицинская помощь в лице карательной психиатрии, а в век капитализма всякий вертится, как умеет.

В ту пору я ушел в Интернет (да, да, с большой буквы!) как Ихтиандр в морскую пучину. Оборвал все личные связи и завел новые, чисто сетевые и виртуальные, зачастую даже не зная, как выглядит мой друг. Общение в реале свел до необходимого для выживания минимума.

Однако реальная жизнь, оказавшаяся хитрее и затейливее моих наивных представлений, снова выбросила меня в этот природный мир. В реальный мир. В Реал, как говорят мои знакомые. Личные встречи с разными необычными и инфернальными существами: с моей странной кареглазой подругой, хитро втравившей меня в эту поездку; с петербурженкой Элей, оказавшейся кем-то вроде сухопутной русалки; и, наконец, популярная лекция Вилена Николаевича, тушившего окурки в человеческом черепе, все это дополнило эклектику моего мироощущения.