Выйдя с площади, Лён отправился дальше по улице — широкой, под двустороннее движение, с приподнятыми тротуарами и ступенями, ведущими в дома. Иногда он трогал крупные медные кольца, привинченные к двери, стучал ими и с замиранием сердца ждал, что изнутри раздадутся шаги, и чей-то голос глухо спросит: кто там? Но в ответ ни звука — город словно мёртв.

Улица вела слегка под уклон, но пазы по обеим сторонам мостовой, по которым должна стекать вода, оказались пусты и сухи. Не было также воды под широким каменным мостиком, переброшенным через закованное в камень русло. Пуст оказался и колодец на небольшой площадке. Гулкие шаги единственного человека в этом безмолвии отражались от холодных стен и множились, рождая эхо. Лёну очень захотелось войти в дом и посмотреть, как там, внутри. Судя по всему, город брошен точно так же, как прочие города, просто ещё не разграблен. Может, стоит войти внутрь и, покрепче заперевшись, ночь поспать на нормальной человеческой кровати. Отчего-то у него была твёрдая уверенность, что внутри всё цело и ничто не сдвинуто с места после таинственного исчезновения хозяев.

Уже протянув руку к замку и готовясь сказать отпирающее слово, Лён вдруг замер и насторожился. Неясный звук полз откуда-то со стороны, с того конца улицы, что уходил вниз. Как будто шёпот или осторожное шуршание ползущей твари. Он не успел ничего предпринять, как издалека донёсся слабый гул колокола, словно предупреждение, и в тот же миг пронзительно заржал Сияр.

Разум ещё не успел отреагировать, а рука уже метнулась к вороту, выхватывая заветную иголку.

— Гори! — крикнул Лён, и в пальцах его воссияла сталь, осветив окрестное пространство.

Куда-то канули дома, исчезли арки, виадуки, пропала мостовая, а перед ним из тьмы выглядывала отвратительная морда крупного существа. Похожая на огромную жабу, но с гладкой, серой, липкой кожей, с выпуклыми белесыми глазами и широким ртом, тварь помаргивала, косясь на свет. Она казалась неопасной, но рядом с ней, слева и справа, выползли из тени другие морды, и было их много. Внезапно жаба совершила прыжок, покрыв сразу более десятка метров — оказалось, что эти твари способны к быстрому движению. Издав протяжный нутряной стон, монстр открыл широкий рот — это походило на пасть акулы: множество острых зубов в несколько рядов. Плотная стена монстров приблизилась мгновенно, словно они повиновались неслышной команде.

Оскалив зубы, монстр тяжело дышал — отвислое брюхо у него так и ходило. Он смотрел на Лёна своими бледными глазами, словно приценивался: так ли вкусен этот двуногий? Остальные тоже словно сомневались — они безразлично поводили взглядами по сторонам, как туристы на прогулке и протяжно урчали внутренностями.

Непонятно, отчего они медлили, но в следующий миг хлопанье крыльев над головой заставило Лёна придти в себя. Из мрака на него пикировал змееголов. Возможно, это нахальное вмешательство удержало монстров от немедленной атаки, а было их так много — на месте непонятно куда исчезнувшей улицы, на каменных развалинах и останках каких-то металлических конструкций, сидело множество серых жаб. А в следующий миг они дружно прыгнули вперёд, вытянув передние конечности с неожиданно длинными когтями.

Он медлил не более секунды, но и это было слишком долго — могло всё кончиться иначе. Это было непростительно нелепо — так забыться!

Никакой бой был невозможен — он не готов к нему, но быстрота реакции спасла его.

Жабы не успели столкнуться головами, как из смертельного кольца выпорхнула белая птица с серыми пятнами на концах крыльев. Сова усиленно махала крыльями, разгоняя сухой воздух с запахом тлена и смерти. Она ловко миновала атакующего змееголова, отчего тот с размаху влетел в гущу монстров и не было никаких сомнений в его дальнейшей судьбе, потому что короткий вопль, донесшийся с земли, лучше всего подтвердил кончину твари.

Возносясь всё выше, Лён искал глазами своего коня, и невольно посмотрел вниз. Там по развалинам рыскала стая стонущих монстров. И никакого города в помине не было. Острое зрение ночной птицы разобрало лишь правильные очертания руин. В следующий миг летучий конь настиг своего хозяина, и сова, вцепившись лапами в седло, превратилась во всадника, и лунный жеребец унёс его.

— Не было там никакого города, — отвечал Сияр позднее, когда они уже сели на вершине безопасной скалы с отвесными стенами. — Сплошной мусор и камни. И нечисть всякая шатается.

Сердитый жеребец высказал хозяину, что думает о нём и его выходке, а потом демонстративно умчался в небо, якобы летать при лунном свете.

— Был город, Лён! — воскликнула Гранитэль. — Я видела, как ты трогал двери, стены! Я слышала звук, когда ты шёл по мостовой!

Да, ощущение было настолько явственным, что Лён не мог поверить, что имел дело лишь с иллюзией. И ещё, как понял он, лунный жеребец не подвержен человеческим глюкам и видит реальность такой, какая она есть.

Глава 5

Что-то враждебное вторглось в этот край, нечто такое, к чему никто из живущих здесь не был готов. Те серые жабы сильно напоминали вурдалаков, с какими Лён встретился в тот год, когда Лембистор вздумал нарушить мир Селембрис. Нашествие огня, сплошным фронтом идущего по земле могло быть следствием этого вторжения. На второй год после победы над демоном-драконом волшебники заметили изменение погоды — в некоторых местах появились болота, где-то погибли леса и появились пустоши. Но вторжение было остановлено, и больные зоны снова восстановились. Здесь происходило нечто подобное, словно лимб, как некогда на Селембрис, выедал земли этого края. Лёну хотелось разобраться в этом, выяснить настоящую причину, найти места вторжения и решить, как можно помочь впавшей в бедствие земле.

Он ждал утра, чтобы продолжить облёт местности и увидеть как можно более полную картину. И сейчас он сидел на вершине скалы, окутав себя покрывалом незаметности — никакие меры не были лишними. Свет с востока уже разлился бледно-серой полосой над мутным океаном ночного тумана, лишь кое-где вспыхивали багровые языки пламени, да мрачное зарево зависло далеко на юге.

Развалины города лежали слева, и Лён мог поклясться, что это был как раз тот разрушенный город, на останки которого он наткнулся в первый заход. Тогда следует признать, что в первый раз он видел прошлое этого края, его смерть. Леса сгорели без остатка, реки испарились, почва засохла. Что-то уничтожало эту землю, методично и безжалостно пожирая города, сёла, пашни, леса и долины.

Едва взлетев на своём лунном жеребце, Лён описал широкую дугу вокруг того места, где некогда был город. Как следовало ожидать, вид сверху не выявил ничего нового: город был разрушен, и, судя по состоянию развалин, довольно давно. Тогда молодой волшебник направился к югу, откуда двигалась ровной линией полоса странного пожара, поедающего всё подряд. Проносясь на солидной высоте, он заметил резкое понижение местности, и понял, что не ошибся: он видит эту местность второй раз, только сейчас она ближе к началу катастрофы. Да, это была как раз та впадина, которую он заметил ранее, только с земли — тот же резкий обрыв и то же пологое снижение уровня дальше. Только в прошлый раз эта огромная яма была заполнена бурым туманом, так что противоположного берега и видно не было. Теперь обнаружилось, что берега действительно быть не могло — впадина была обширна, глубока, а местами в ней виднелись тёмные лужи непонятного вещества, похожего на дёготь. Местами со дна впадины били грязные ключи, исторгая из недр больной земли нечто чёрное и довольно горячее, судя по густому пару. Сам вид этой впадины был отвратителен, поскольку дно её покрывали засохшие пятна жёлтого и чёрного цвета, словно следы недержания.

Место, где был город, осталось далеко позади, так что не было видно даже возвышенности, на которой он стоял, так что Лён заподозрил, что обширная впадина вовсе не была впадиной, и что как раз она и была нормальным уровнем земли — это город стоял на высоком плато. Горячие гейзеры внизу встречались всё чаще, и вся почва была заплёвана густыми шлепками маслянистой грязи. Лён уже хотел сменить курс, полагая, что сбился с пути, но тут впереди вдруг произошёл разлом почвы — широкая трещина побежала по сетке морщин, и в щель рванул огонь. Высокий фейерверк взлетел, едва не достигая всадника на летающем коне, но Сияр резко взмыл выше. Горящая масса обвалилась на землю, и чёрные пятна начали загораться. Из разлома стала вытекать лава и тучи искр взлетали ввысь — это было самое настоящее вулканическое извержение, только вот на вулкан земля никак не походила.