Марина Неелова вспоминала:
«На днях звонок: „Можете навестить ее в четверг…“ Ей ничего нельзя — диабет. Еду на рынок, покупаю малину, яблоки, абрикосы, апельсины и ромашки — почему-то сегодня хотелось не розы, а ромашки — что-то простое. Еду страшась: вдруг сегодня действительно не узнает, вдруг нельзя будет видеть — устает очень быстро.
Вхожу в палату. Справа — Фаина Георгиевна.
— А это Мариночка, Неёлочка… Вы знаете, ведь был такой момент, когда могли работать вместе… Вы меня вспоминаете?
— Нет, Фаина Георгиевна, помню всегда.
Пожатие, как ни странно в таком состоянии и положении, крепкое. Стою, глажу ее руку, а другая в рукопожатии неотпускаемом. Иногда в середине фразы будто впадает в забытье, кажется, что, устав, заснула, но вдруг — сразу, без „просыпания“ — продолжает разговор.
— Что у вас в театре?
— „Вирджиния Вульф“.
— Как хорошо, что где-то репетируются хорошие пьесы… Деточка, почему вы все время стоите на ногах, вы же устанете, сядьте. — Но руку не отпускает.
— Нет, спасибо, мне и так хорошо.
Собирается консилиум, решают делать операцию. Оторвался тромб. Фаина Георгиевна: „Нет, не хочу“.
— Это чтобы вы быстрее встали на ноги и не хромали.
— А вы что, думаете, я собираюсь играть „Даму с камелиями“? Нет, не собираюсь… Я вас, деточка, люблю, вы это знаете?
— Знаю.
Просим что-нибудь съесть. Не хочет.
— Фаина Георгиевна, это просто хулиганство с вашей стороны, что вы ничего не едите.
— Вот уж не думала, что меня перед самой смертью обвинят в хулиганстве. — Смеется.
Заставляем съесть три ягоды. Говорит вдруг: — Вкусно. А чем бы угостить моих девочек?.. Деточка. Поезжайте ко мне домой и возьмите книги, которые вы хотите…»
Нина Станиславовна говорила мне и Тане:
«Она ждала вас — держалась, был смысл жить. Ждала, говорила: „Их самолет, они летят, скоро, скоро будут… Скоро“.»
Марина Неелова:
«Врачи просят не утомлять. Сидим в коридоре. „Ну не надо плакать, все будет хорошо“, — говорит мне медсестра.
Что хорошо?! Тромб оторвался, и страшные боли.
Мне пора ехать на спектакль. Иду прощаться. Целую руки, лоб, щеку.
— Благослови вас господь, деточка, будьте счастливы!»
20 июля в Кабуле раздался телефонный звонок из Москвы: Фаина Георгиевна умерла…
Она иногда спрашивала: «Будешь реветь, когда меня не будет?»
Чувство огромной вины не оставляет меня. Рассказать все, что помню о ней, — мой долг перед ее памятью. Хотя весь долг уже не вернуть…
На камне у могилы Раневской на Донском кладбище год назад кто-то прикрепил чугунную собаку, положившую на лапы свою голову.
Талант жить у Раневской так же мучительно не похож на все, как и ее гениальный дар перевоплощения. Был, был…
И все-таки ее любимые Пушкин, Ахматова, все дорогие и близкие ей, раньше и позже нее ушедшие люди, может быть, их тени придут на Донское — онегинская скамейка перед скошенным камнем Фаины Георгиевны не останется пустой?..
БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Как я уже писал в предисловии к этой книге, основными источниками для нее были мои личные воспоминания и неопубликованные архивные материалы.
Из использованных здесь печатных текстов считаю своим приятным долгом отметить следующие публикации:
1. Фаина Раневская — Воспоминания об Абдулове. В книге «Осип Наумович Абдулов». Сборник воспоминаний. «Искусство», Москва, 1963.
2. Фаина Раневская — Воспоминания о Ромме «Мой режиссер Ромм». Сборник воспоминаний. «Искусство», Москва, 1993.
3. Фаина Раневская — «Разговор с собой». Публикация Ю. Данилина. Журнал «Юность», 1996, №№ 8, 9.
4. Павла Вульф — «В старом и новом театре», ВТО, Москва, 1962.
5. Татьяна Тэсс — «Вы тоже ее знаете». Журнал «Дружба народов», 1981, № 4.
6. «О Раневской» — сборник воспоминаний. «Искусство», Москва, 1988.
7. В. Я. Лакшин — «Раневская на сцене и дома». Москва, «Советский писатель», 1989.
8. Е. Габрилович — «Клочки в больнице» и журнал «Экран сцена», 1991, № 27.
9. И. С. Саввина — «Статьи разных лет», Минск «Ард-фильм», «Алфавит», 1996.
ИЛЛЮСТРАЦИИ
Мать Ф. Г. Раневской – урождённая Валова, отец Гирши Фельдман
(слева) Старшая сестра Бэлла. (справа) Ирина Вульф. Начало 20-х годов
Павла Леонтьевна Вульф. После смерти Павля Леонтьевны Раневская написала на обороте этой фотографии: «Родная моя, родная, ты же вся моя жизнь. Как же мне тяжко без тебя, что же мне делать? Дни и ночи я думаю о тебе и не понимаю как это я не умру от горя, что же мне делать теперь одной, без тебя?»
Валентин Щеглов, Ирина Вульф, Константин Токаржевич
Алексей Щеглов, Люда Пирогова, Фаина Раневская, Наташа Защепина. Москва, Хорошевка, 1952 год
Юрий Завадский, Николай Мордвинов, Фаина Раневская, Алексей Щеглов, Маша Марецкая, Вера Марецкая на перроне вокзала в Риге, 1951 год
Румыния, 1957 год. На обороте фотографии Раневская написала: «Я обнимаю мою старенькую мать, рядом брат и племяша 57 г. В Румынии».
Старшая сестра Раневской – Изабелла Георгиевна Аллен
Фаина Раневская. Баку, 20-е годы
Жизнь в кино
«Подкидыш» – 1940 год
«Пархоменко», 1938 г. «Иван Грозный» (проба) 1942 г. «Мечта», 1941 г.
«Свадьба», 1944 г. «Драма», 1950 г.
Раневская подарила эту фотографию с дарственной надписью Н. Сухоцкой
«Золушка», 1947 г. «Легкая жизнь», 1964 г. «Слон и веревочка», 1964 г. «У них есть Родина», 1949 г.
Фаина Раневская. 50-е годы
Шаржи С. Эйзенштейна и И. Игина
«Дальше – тишина»
Тетральные роли разных лет
