— Колёк, чем это ты пахнешь? — спросили у него в институте.

— Одеколон, — ответил он скромно.

Он вообще скромно отвечал. У него был девиз: «Стану богатым — тогда вы все посмотрите».

Время шло, а Колёк все еще не был, как Роман Абрамович.

И вот — та звезда!

Может быть, это — звезда счастья?

Он приподнялся, улыбаясь. Луч покачался у него в сердце. И именно тогда началосьвысасывание.

Колёк вздрогнул. В голове у него послышались сигналы. Он попытался отвернуться, но тщетно. Звезда — злой глаз, звала его в себя. Что там было у нее внутри?

— М-м-м-м-м.

В этот момент Кольку стало ясно, что все происходящее имеет совсем не тот оттенок. Он закричал — он кричал очень громко — но никто не услышал его крик. Он вцепился руками в поручень. Но что это могло дать?

— Иди ко мне, — говорила звезда.

Колёк сжался. И тогда пришла боль. Начался материальный отбор органов. И вот — он видел — как луч стал кроваво красным. Это через свет испарялась его печень.

— А-а-а-а, — завопил он.

Его лицо было перекошено страшной гримасой. Но Алеша ничего не слышал. Он мирно спал, и ему снились эротические сны.

Колёк вытянул руки. Печень, превращенная в кровавую пыль, прошла через его руки.

Он понял, что у него больше нет печени.

Но это было только начало. Поедание продолжалось изнутри, и все это парень чувствовал. Если бы он потерял сознание, то, возможно…..

Но разве злая звезда могла позволить ему это? Ей нравилась его боль. И она собиралась продолжить свои эксперименты у себя в чреве.

— М-м-м-м.

Почки рассыпались, и куски их прошли у него через руки.

Теперь струёй уходил в воздух костный мозг.

— Господи, — прошептал Колёк, — избавь меня от этого. Я был не прав. Я во всем виноват. Я ненавидел людей. А поклонялся Роману Абрамовичу. Я должен был быть лучше.

Но бог не слышал его.

Луч заиграл у него в глаза.

— А-а-а-а.

И вот — летели глаза. Светлый, прозрачный, туман. Колёк распадался на части, а злая звезда радовалась своему обеду. Но она была не одна.

Поезд был под внимательным осмотром. Все глаза адского неба были голодны. Они искали человеческие глаза, чтобы утолить свою жажду.

Свет заиграл у Колька в голове. Он был в сознании. Он видел кадры своей жизни. В этот момент началось высасывание мозга, и его сознание взлетело. Он уносился в космос ада вместе с пылью своего тела.

— Так, — сказал Саша Петькин, — никаких следов. Я же говорил, что нужно было вчера идти к локомотиву. Они забрали его.

— Они? — спросил Алеша.

— Они. Спецназ. ФСБ.

— ФСБ?

— Пора называть вещи своими именами!

Петькин казался возбужденным. Его звездный час продолжался.

— Никаких следов. А какие должны быть следы? Человек вышел в сортир, его взяли за руки и увели. Я думаю, тут есть люки.

— Люки? — улыбнулся Костя.

— Да. Люки!

— Люки, люки, — сказал Алёша, — нет, все. Мне это надоело. Мне затрахало все это. Надо прорываться, братва. Это — цирк.

— Все верно, амиго, — сказал Петькин, — все верно. Меня тоже это заколебало.

— Хорошо, — сказал Костя, — хорошо. Настал этот день.

— Какой день?

— Тот, тот день.

— Саша, мне не нравится, что он говорит, — произнесла Аня.

— Ничего, любимая, это не имеет значения, — сказал Саша.

Костя посмотрел в окно. Он понимал, что ОНО приближается. У него не было слов, чтобы выразить это. Но душа желала развязки. Душа желала определиться.

Она ждала новый черный рассвет.

— Какой-то ты бледный, — сказал ему Алеша, — все нормально?

— Да, конечно, — ответил Костя.

— Берем с собой вещи? — спросила Аня.

— Нет, — ответил Саша, — я даже не возьму свой бук. Это ужасно. Но ничего страшного. Я храню все файлы на ifolder. Я помню, долго учил камрада. Ifolder — это целый продвинутый мир. Половина людей прячут сокровища по папкам. Но что с этого? Я думаю, если мы будем цепляться за вещи, у нас ничего не выйдет. Мы должны идти без ничего.

— Да, — вздохнул Костя, — согласен ровным счетом со всем.

— А? — не понял Алеша.

— Я говорю, все хорошо.

— Хорошо? — не понял Саша.

— Прекрасно.

Он сел на полку и закрыл глаза. Он сосредоточился. Исход должен был произойти скоро. Хотя — дело было не в том, куда поезд дошел в пространстве. Он шел всегда. Классическое представление координат не имело значения.

Он сжался, выходя из своего «я». Он хотел видеть подлинную картину пространства. И вот — наступило прояснение.

Он вышел из дверей. Перед ним был перекресток коридоров. Он пошел перпендикулярно движению поезда.

— Я иду, — сказал он.

— Ifolder, амиго, — продолжал слышаться голос Петькина.

С одной стороны были купе с большими прозрачными окнами. Там было много пассажиров. Все они были людьми, одетыми в одежду начала 20го века. Увидев Костю, они улабылись.

Костя ощутил жуткий холод. Что-то ледяное выходило из его сердца, и вскоре у него на лбу появились снежинки инея.

С другой стороны неспеша тянулись поля и сады, в промежутках которых виднелись дома.

— Мы где-то в другом времени, — решил Костя.

— Да, — ответил он.

Он стоял рядом с ним — важный господин при усах и бороде. Выше его на голову — солидный и статный. Рогов у не было. На голове находилась шляпа.

— Удивительно.

— Все это я могу тебе дать. Все это — твое. Мы близки.

— Близки?

— Видишь? Мы находимся в другом времени.

— Точно.

— Это — Италия начала века. Я путешествую во времени, как хочу. Все миры — мои. Это ошибка, когда говорят, что все это принадлежит богу. Здесь сложная диллема, но в нее лучше не вдаваться. Одно важно — со мной — хорошо. Но сотни и тысячи грешников стремятся ко мне. Они думают, что, если они будут меня прославлять, их ждет мое внимание. Это не так. Им лучше идти к нему. Туда. Там, где дедушка с бородой летает на облаке. Пусть идут. Они не хотят туда — потому что там скучно, там нет искушений, сытой еды, там нет секса. Много, много секса. Ты даже не знаешь об этом. Об этой возможности. Все люди думают об этом. Демоны помогают им в этом. Но ложь не позволяет им прийти ко мне. И так — они становятся пищей. Их едят. Мы слышим хруст зубов. Это широкие зубы адских существ продолжают свое поедание. Они высасывают мозги, пьют кровь через трубочку. Но главное — это боль.

Боль — это вселенская субстанция.

Боль чувствует душа.

Посмотри!

Он похлопал Костю по плечу.

— Все это — твое. Ты идешь, и шагов осталось мало. Это песня. Если тебе мало этого мира, пойдем по параллельным мирам. Их миллион. Их больше, чем миллион. Но никто не хочет этого видеть. Лучше — маленькая алчная шкура. Немного денег. Немного лжи. Совсем мало. Но — здесь и сейчас!

Идем! Выпьем вина!

Они пришли в вагон-ресторан. Это было шикарнейшее место. Современные российские поезда казались поездами для нищих по сравнению с этим. Повсюду находились дамы и господа.

— Как тебе это? — спросил он.

— Хорошо.

— Ты понимаешь, о чем они говорят?

— Да.

— Тебе не кажется это странным?

— Я не думал. Нет.

— Но они говорят не по-русски.

— Да. Точно. Но я этого не заметил. Все происходит само собой. Я понимаю каждое слово. Удивительно.

— И это — лишь малая часть того, что ты можешь иметь.

— Н-да.

— Разве ты не знаешь мое имя?

— Я не думал об этом.

— Хорошо. Выпьем вина.

Принесли вина. Костя смотрел в окно, завороженный.

— Сейчас все изменится, — сказал он, — и ты увидишь, как на самом деле выглядит земля. Наша планеты прекрасна. Но не думай, что создатель — бог. Хотя он есть. Безусловно. Это — ваш бог. Но теперь мы вправе говорить, это — их бог. Он больше не твой. Мы едем. Едем в другой мир. Итак. За это. Выпьем.

Костя сделал глоток. Вино было прекрасным. Он посмотрел в окно. Мир изменился. Поезд мчался сквозь невероятный город будущего. Он шел по высокой эстакаде. Открывался вид на долину, в которой стояли невероятные трубчатые небоскребы, уходящие куда-то в космос.