Вэдан кивнул:

– Хороший вопрос. Ответ на него сложнее, чем кажется. Как Вэдан Дарэнг, я сделал все, что хотел – и даже больше того. Как сареас, я хотел убить кэцэров, как сын Аэйно Дарэнга – отомстить Кэйно Лиарегу. Ну, то есть убийце отца. Кэцэры мертвы, Кэйно наказан. В отношении Баруга у меня статут, но здесь торопиться не стоит.

Он усмехнулся:

– Осуществляя его, я погибну, скорее всего. Но скоро здесь все погибнут. Так зачем же марать руки в крови того, кого я любил?

Джоанна икнула.

– Дайте мне еще воды, – сказала она.

– Может, лучше кёлзга?

Джоанна слабо махнула рукой. Вэдан наполнил стакан и протянул ей. По светло-коричневому цвету Шмелевская поняла, что это кёлзг.

– Вода кончилась, – пояснил он.

Джоанна сделала несколько жадных глотков.

– Как Крэк Джонс, я тоже сделал все, что должен был, – продолжал Вэдан задумчиво. – Я ненавидел сареасов. Вы были правы тогда. Помните, мы беседовали по дороге в Священную Рощу? Они созданы искусственно, это биоформы… универсальные солдаты и правители. Их сделали для защиты полудиких племен Руилери от набиравшего силу Ретернленда. Сареасов создали на основе генетического кода тринодонов. Они смешали свои гены с человеческими.

– Но как им удалось обойти стерильность совместного потомства? – задумчиво спросила Джоанна. – Даже если у разных видов бывают общие дети, вот эти-то дети оказываются стерильны. При мейозе хромосомы не находят себе гомологов. Конъюгация не происходит, аллоплоидии приводит к выкидышам. Ведь ящеры и люди – это очень далекие друг от друга виды.

– Что-то меня смущает глубина ваших биологических познаний, – сказал Вэдан, с интересом глядя на нее.

Джоанна смутилась.

– А я же вам говорила, я генетик по специальности, вообще-то, – сказала она. – Лучший образовательный центр был в Новой Америке, и я поехала туда учиться. Выучила английский, а там вышла замуж, и…

– Простите, я забыл, – ответил Вэдан. – Стерильность общего потомства удалось обойти элиминированием хромосом человека из половых клеток. Там есть биохимический механизм. Сходство с человеком остается только на уровне фенотипа. Тринодоны были сильны в играх с материей, хотя и по-другому, чем люди.

– А вы, – осторожно спросила Джоанна. – Откуда это знаете?

– Хранители – это проект, который тринодоны и люди, остававшиеся на Земле, успели создать до катастрофы. Я же попал в плен тогда, и они все из меня вытрясли.

Джоанна непроизвольно вздрогнула, хотя Вэдан сказал это очень спокойно, почти рассеянно.

– Аппаратура заработала сразу. Но должен был пройти некоторый период времени, до того, как она… гм… окажет свое воздействие, – продолжал он. – Тринодоны знали, сколько времени им осталось, и употребили его с толком. У островитян есть сказка о Железном Ящике, где это все описано. Почитайте как-нибудь.

– Сареас Баруг рассказал ее мне, – кивнула Джоанна. – Да уж. Ни одной секунды они не потеряли даром.

– Так или иначе, сейчас я спас тех, кого ненавидел, и мало кому дано познать глубину той ненависти. Спас тех, из-за которой мою расу выгнали с Земли. И я хочу жить, я рад, что у меня снова есть тело и возможность им распоряжаться, но… чем мне заняться? Женщина, которая любила Вэдана, ушла от меня.

– Мэарит…? – переспросила немало удивленная Джоанна.

Вэдан кивнул:

– Она вчера вышла замуж. Она так и сказала, не подозревая, насколько она права: «ты теперь другой, не тот, которого я любила».

Джоанна очень быстро отвела глаза. Но Вэдан успел заметить, как она на него посмотрела.

– Нет, – сказал он.

– Я понимаю, – пробормотала Джоанна.

Вэдан тихонько засмеялся. И когда она снова взглянула на него в упор, почти гневно, он сказал очень нежно:

– Ты ничего не понимаешь. Джоанна, я ненавижу себя. Это тело… искусственное, и полторы тысячи лет самостоятельного существования ничего не меняют. Тело ящеров, тех, кого я ненавидел именно… не знаю, как сказать правильно…

– Физически, – хрипло сказала она.

Он кивнул.

– Впрочем, мучиться выбором осталось не так долго, – сказал Вэдан. – Где бы ты хотела провести две последние недели жизни?

– Я… – пробормотала ошеломленная Джоанна.

– Я думаю, отправить тебя на морское побережье с кианейсом-охранником, – сказал Вэдан. – Немного счастья и удовольствия напоследок.

– Но…

– Зиора тоже можешь взять с собой, – произнес Вэдан.

– Причем здесь две недели? Откуда такая точность? – возмутилась Джоанна.

И тогда он молча вынул из кармана медальон, похожий на половинку колючей шкурки каштана, и положил его на стол. У Джоанны оборвалось сердце.

– Так вы знаете… Вы нашли… – пробормотала она в смятении.

Вэдан кивнул.

– На вашем месте я бы меня убила, – сказала она нетвердо.

Джоанна ощутила себя на грани обморока. Но решила, что третий раз подряд это будет расценено как дурной тон.

– Нет, – сказал он с той нежностью, что почти пугала ее и от которой одновременно хотелось плакать. Нежность безнадежная, та, которая никогда не будет реализована, выплеснута, осуществлена и никогда не превратится в ярость, боль и наслаждение страсти.

– Нет. Ты – единственное подтверждение тому, что я не сошел с ума. Что все, что чувствую и знаю – правда, а не бред расстроенного мозга. Никогда. Да и нам всем осталось не так много, я же говорю.

– Но вы ведь можете еще сопротивляться! – запальчиво возразила Джоанна. – У сареасов есть армия, противовоздушная оборона, я не знаю… Почему именно две недели?

Кажется, впервые за все время разговора ей удалось удивить его.

– Сопротивляться? – спросил Вэдан. – Подожди. Что, по-твоему, было в твоем медальоне?

У Джоанны было такое ощущение, что она неосторожно наступила на тонкую льдину и с треском и хрустом скользнула в обжигающе ледяную воду.

– Как что? Биомеханический зародыш межпланетного портала! Нам запретили вести исследования в области космических полетов… но не свертки пространства. Аааа, не знаю я точно, как это называется!

– То есть ты говоришь, что… – задумчиво начал Вэдан.

– Зародыш нужно было поместить там, где есть какой-либо органический материал, который можно будет использовать как базу для развития, – ответила Джоанна. – Любой материал сгодился бы. Я думала бросить его на свалке…

– Но в Цачесе нет свалок, – понимающе сказал он.

– Да. И некоторое время спустя через зрелый портал должен был прибыть первый отряд вторжения, – Джоанна увидела выражение его лица и осеклась.

– Вторжения делаются не так, – сказал Вэдан. – Они обманули тебя.

– Да что там было, в этом растреклятом медальоне? – воскликнула она.

Дарэнг вздохнул, поскреб щетину.

– Там было то оружие, что когда-то изобрел мой отец, – сказал он. – Я сейчас говорю об Эрике Химмельзоне. Наноботы, генетический вирус, который… Видимо, они там посчитали это символичным, – перебил сам себя Вэдан. – Подарок из прошлого, бомба из времени. Или, – добавил он почти презрительно – Ничего больше так и не смогли изобрести?

– Нет, – прошептала Джоанна. – Не может быть! Ведь тогда и я погибла бы тоже! От вируса Эйхманна нет защиты…

– Да, – сказал Вэдан печально. – Скажи, когда Надежда связывалась с тобой последний раз?

Джоанна открыла было рот – и осеклась.

– И ты, единственный, кто знает… И ты ничего не делаешь? – сказала она.

– Ну, почему. Эпидемию же я предотвратил. Да и наработки в области космических путешествий у вас наверняка имеются. Люди Надежды будут ждать, пока континент опустеет. Учитывая то время, которое уже прошло, они явятся сюда недели через две. Я и так дал землянам фору. Люди Надежды будут ожидать найти здесь заваленную трупами пустыню. В то время как здесь еще будет, кому им противостоять. Возможно, общая беда объединит не только сареасов, но и всю нашу империю, как это уже однажды случилось. Но… фактор внезапности… в общем, шансы не определены. И так может получиться, и этак.

– Но ты же говорил, – заметила Джоанна. – Урок, который мы должны усвоить? Возможно, и стоит жить ради мести, но не стоит мстить ради мести.