Балансируя на кончике крышки моего спасителя, я дотянулся до ветки сухого дерева, откуда выломал себе кривую жердь. Если меня забросило южнее тракта, то идти следует на север. Приблизительно прикинув направление по солнцу, я наметил на равнине точку, к которой следовало идти. Дойду до вон того скособоченного древесного ствола, а там буду ориентироваться дальше. Но сперва стоит вырвать струну из рояля и перевязать сапоги, которые каким-то чудом удержались на мне.

Еще пару минут посидел, свесив ноги, потом решился. Терять все равно нечего.

Я ступил в воду и, осторожно пробуя твердую тропу под водой, двинулся по кочкам.

Путь через болото оказался скользким, сырым и опасным. Ступал я осторожно, выверяя каждый шаг и при этом вертя головой по сторонам. Кто знает, кто тут может водиться кроме упырей? Когда-то я любил населять такие места различными змееподобными существами размером с избу и больше.

На карте, помнится, под названием топи была еще сноска — "Трясина Видений". Интересно, что тут может привидеться, кроме скучного однотонного пейзажа?

Упыри появились незадолго до наступления темноты.

Едва большой кровавый диск солнца краешком коснулся унылой болотистой равнины, как я почувствовал неладное. И в тот же миг окрестные камыши ожили и зазвучали.

Зловещий гул все нарастал, окружая меня со всех сторон.

Не знаю, как мне удалось пережить эту ночь. До самого восхода мне пришлось исполнять безумную пляску с двумя сорванными ветками, отбиваясь от наседающих крововососов. Они плотоядно впивались в тело со всех сторон, набивались в глаза, уши и рот, жалили так, что хотелось ногтями расцарапать плоть до самых костей.

Пару раз я видел мерцающие огни вдалеке, но не решился бежать к ним через черную топь.

Перед самым утром наступило время, когда я стал мечтать о появлении истинных упырей, которые бы прервали мои мучения. А когда светило показалось над горизонтом, его первые лучи вызвали у меня желание преклонить колени и помолиться богу солнца.

Под напором солнечного света кровопийцы постепенно принялись возвращаться на свои насиженные места в камышах и лишь редкие, не успевшие еще полакомиться моей драгоценной кровью экземпляры продолжали атаковать потерявшее всякую чувствительность тело.

За прошедшую ночь я похудел килограммов на пять.

Утром, наклонившись над зеленой лужицей, чтобы смочить пересохшее горло, я в ужасе отшатнулся и едва не упал. Отраженное в мутной воде, лицо мое выглядело увеличившимся раза в два, все в жутких волдырях и кровоподтеках. А глаза вообще превратились в две узкие щелочки.

Одуревший за ночь, я поднял свою жердь и с трудом заковылял по кочкам незнамо куда, абсолютно забыв, что нужно держать путь на север.

Лишь ближе к обеду в голове немного прояснилось. В опустошенный мозг пробились сигналы желудка, усиленно маякующего, что не мешало бы в него что-нибудь забросить.

Самым подходящим для этого казались красные ягоды, рассыпанные прямо по болотному мху. Я не настолько ошалел, чтобы сразу бросить их в рот, а дождался до тех пор, пока не заметил, что их таскает в клюве меленькая бурая птичка.

От этих приторных ягод в животе еще больше заурчало. А под вечер я начал хищно поглядывать на упитанных лягушек, глазеющих на бредущего мимо них человека.

Впереди на кочке лежало что-то странное.

Это что-то явно не принадлежало здешнему пейзажу, поскольку мои глаза тут же отметили, что это не сухая ветка, не куст и даже не дохлая птица.

Я быстро преодолел расстояние в сотню метров, взбивая обильные брызги.

Одним краем касаясь воды, на бугорке лежала грубая кожаная сумка, украшенная парочкой скальпов. Быстро выпотрошив содержимое, я обнаружил веревку, серебряный кубок, кремень с кресалом, и нечто вонючее, завернутое в холстину. Источник дурного запаха, который перебивал даже резкий аромат цветущего багульника, я тут же выбросил в трясину, а вот сумку прихватил.

До вечера еще можно было пройти приличное расстояние, потому я забросил находку на плечо и пошлепал дальше.

Сделав буквально парочку шагов, я замер с занесенной ногой.

Прямо на меня таращился орк.

Слегка искаженные мутной водой зловеще скалились черты зеленого лица. Глаза навыкате, пальцы рук еще сжимают ятаган. На кожанке красуются многочисленные скальпы, отчего лохматый походил на заросшую обезьяну с клыками.

Зеленокожий мирно почивал под самой поверхностью трясины. По виду свеженький, не больше дня назад.

Я на всякий случай присел и опасливо огляделся. Откуда он здесь взялся? Только орков по соседству мне не хватало для полного счастья.

Вечером я наплевал на возможную опасность и пошел на поводу непрестанно у воющего желудка. Такая возможность выпала благодаря подарку из сумки лохматого. Кашляя от едкого дыма костра и отбиваясь от особо настойчивых упырей, я впервые за несколько дней ужинал. Вы когда-нибудь пробовали шашлык из лягушек, маринованных в тине? Гадость редкая, доложу вам, но питательная.

Насытившийся желудок благоприятно повлиял на мозги и они заработали в нормальную силу. Потому я додумался с ног до головы намазаться жидкой грязью, прежде чем свернулся под кустом и забыться тяжелым сном под мерный гул кровососов.

Переговариваясь на своем гортанном языке, орки цепочкой двигались по трясине.

Меня, скособоченного под кустом и сливающегося с окрестной грязью, они не заметили, быстро прохлюпав дальше.

Я уже облегченно перевел дыхание, провожая непрошенных гостей взглядом, когда последний из Лохматых решил справить под кустом свои орочьи дела. Как будто ему целого болота мало.

Зеленокожий подобрался к веткам, под которыми лежал я, и стал высматривать, где бы поудобнее примоститься.

Наконец он закончил топтаться, наклонил голову и наши глаза встретились. Меня от страха перекосило, я не мог ни закричать от ужаса, ни пошевелиться, насколько мои руки-ноги затекли от утренней прохлады.

Долго не раздумывая, орк занес ятаган…

Я наконец-то смог заорать в полную глотку и подскочить.

Прямо в лицо мне тыкалось что-то пушистое.

Остатки сна мгновенно улетучились и я открыл глаза. На меня смотрели глазки-бусинки.

— Гругль…

Вы не представляете, как я был рад его видеть! Оказалось так приятно провести рукой по гладкой шерстке, машинально пощекотать за круглыми ушками, при этом не переставая удивляться, откуда же здесь взялся наш зверек.

Закончив обнюхивание, Гругль удовлетворенно пискнул и через мгновение исчез.

Что же, меня ищут. Это здорово. У меня появилась надежда на спасение.

Потому я решил никуда больше не идти, а ждать здесь, на небольшом сухом пригорке. А то еще в своей экскурсии по трясине нарвусь на орков или снова в омут провалюсь. Благо, запаса квакающего мяса в окрестностях хватит на целых две недели сытой жизни. А вкупе с ягодами вполне можно продержаться хоть месяц, лягушачьим белком восстанавливая утерянные килограммы. Тем более что средство от упырей я нашел, пусть после него и слиплись все волосы на голове и клочьями спуталась не иллюзорная, а приобретенная за месяцы странствий борода.

К счастью, целый месяц вести праздную жизнь и беспечно наслаждаться видами трясины мне не пришлось. Уже на третий день робинзонады я издали заметил широкоплечую фигуру, уверенно ступающую по кочкам.

На радостях я бросился вперед, благополучно поскользнулся и тут же угодил в трясину по пояс. Имея горький опыт, я замер и не дергался до тех пор, пока мне не протянули широкую ладонь.

— Вот ты где, маг, — сказал Конрад, без видимых усилий вытаскивая меня на тропу. — Пошли.

— А я-то как рад тебя видеть.

Я отряхнулся и поплелся за своим героем.

Как оказалось, я не добрался до края топей совсем немного, каких-то полтора дня ходу.

Представляю, какой у меня был видок, когда я следом за Конрадом ступил на сухое и показался на глаза своим спутникам.