— Даст Бог, все обойдется, — только и мог сказать Адальберто. — А Мария, значит, возвращается…

— Да, они с Гонсало будут жить в нашем доме, — мрачно молвила Виктория.

— Похоже, ты этому не рада?

— Я никогда не смогу простить Марию! — повторила Виктория то же, что говорила и три года назад.

Адальберто собрался было поспорить с нею, но тут в гостиной появилась растерянная Доминга:

— Сеньоре… плохо… Она зовет вас…

У постели Энкарнасьон в это время был Мануэль, и она, предчувствуя скорую смерть, говорила ему:

— Об одном тебя прошу, выдай замуж Викторию. Найди ей хорошего жениха, но не забывай и о ее чувствах… Я не хочу, чтобы она повторила судьбу Марии…

— Мария скоро приедет! — напомнил жене Мануэль, — Мы опять будем все вместе.

— Доченька моя, Мария, — с трудом выговорила Энкарнасьон и, увидев склонившуюся над ней Викторию, сделала еще одно усилие, прошептав:

— Я люблю тебя, доченька…

— Энкарнасьон, не уходи! — вскрикнул Мануэль. — Не оставляй нас!

— Мама, мамочка! — заплакала Виктория.

— Она умерла, — тихо сказал Мануэлю доктор.

В тот момент, когда сердце Энкарнасьон перестало биться, Мария почувствовала, как у нее внезапно потемнело в глазах и стало нечем дышать.

— Что с тобой? — встревожился Гонсало.

— Не знаю, — ответила она, переведя дух. — Мне вдруг стало плохо. И — страшно. Боюсь, как бы с мамой чего не случилось.

— Не надо бояться. Скоро мы приедем домой, и ты увидишь сеньору Энкарнасьон — живую и счастливую.

— Дай-то Бог! — сказала Мария, но смутная тревога уже не покидала ее до самого возвращения в Санта-Марию.

А Энкарнасьон между тем похоронили, и Мария не увидела ее не только живой, но и умершей.

На похороны невестки приехала Асунсьон, и там, на кладбище, впервые за много лет Мануэль поговорил с нею без всегдашней враждебности.

— Спасибо, что приехала проводить Энкарнасьон, — сказал он сестре.

— Я очень ее любила, — вздохнула Асунсьон. — И она меня тоже любила… Тебе сейчас трудно. Если я могу чем-то помочь…

— Нет-нет, — поспешно ответил Мануэль. — Я должен сам справиться с этим горем. Лучше поддержи Викторию — она валится с ног.

Виктория действительно очень болезненно переживала смерть матери. Целых три года она провела в неусыпных заботах о больной и теперь просто не находила себе места, не могла ни на что отвлечься. Доминга чуть ли не силой заставляла ее съесть бутерброд или выпить чашку чая. Ни с кем из близких Виктория общаться не хотела, и лишь для Адальберто делала некоторое исключение.

Асунсьон, поняв, что ничем сейчас не может помочь племяннице, уехала в свою «Эсперансу».

А Адальберто пришлось задержаться в Санта-Марии на более долгий срок.

Жизнь так устроена, что рядом с похоронами в ней соседствуют свадьбы, и после скорбного ритуала в доме Оласаблей Адальберто вскоре был приглашен на свадьбу Мартины и Хименеса.

Правда, и тут непредсказуемая жизнь внесла свои коррективы, порушив планы жениха и невесты: буквально накануне свадьбы Хименеса отправили на боевое задание, и он успел только обвенчаться, а затем прямо из церкви помчался догонять своих однополчан. Так что застолье проходило уже без жениха.

Но не только из-за этих событий откладывал Адальберто отъезд в Альто-Валье. Его участие было необходимо дону Федерико и Виктории.

Сеньор Линч и обрадовался, и огорчился, узнав о возвращении Гонсало из Европы. Разумеется, он хотел увидеть сына, по которому соскучился, но его больно задело то, что Гонсало предпочел обратиться за помощью к тестю, а не к родному отцу. Адальберто понимал, в каком состоянии находится дон Федерико, и старался чаще бывать у него, чтобы тот не чувствовал себя одиноким и заброшенным.

Викторию же Адальберто и вовсе не мог оставить в ее горе. На какие только ухищрения ни шел он, чтобы разговорить ее и хоть ненадолго вывести в сад. После смерти матери она перестала ходить даже к своим любимым лошадям. И как радовался Адальберто, когда ему удалось заманить Викторию в конюшню — поглядеть на новорожденного жеребенка!

Дон Мануэль тоже тяжело переживал утрату и не мог думать ни о чем и ни о ком, кроме своей незабвенной Энкарнасьон. Постоянно пребывая в мысленном диалоге с нею, он клятвенно повторял одно и то же: «Я исполню твою волю!» Очевидно, он слишком буквально и не совсем точно воспринял предсмертные слова жены о замужестве Виктории, потому что лихорадочно принялся искать ей жениха чуть ли не на следующий день после похорон.

И, конечно же, нашел его! Как и в случае с Марией, сначала потолковал с отцом будущего жениха и, лишь заручившись его согласием, оповестил о своем решении Викторию. То есть исполнил волю Энкарнасьон с точностью до наоборот.

Виктория, еще не оправившаяся от смерти матери, едва устояла на ногах от удара, нанесенного ей отцом.

— Вы хотите выдать меня замуж?! Сейчас? — изумленно спросила она, словно еще надеялась, что отец образумится. Но он твердо ответил:

— Да. Тебе сейчас трудно, и я хочу, чтобы рядом с тобой был надежный человек.

— Значит, история Марии повторяется, — печально констатировала Виктория.

— Кстати, у Марии все сложилось нормально, — заметил Мануэль. — И все потому, что родителям всегда виднее, кто больше подходит их детям.

— Я уже слышала это! И больше не хочу слушать. У меня просто нет сил!

Заливаясь горькими слезами, она выбежала из кабинета отца. А вечером все рассказала Адальберто.

— Откажись, и точка, — посоветовал он.

— Разве ты не знаешь моего отца? Он сумеет настоять на своем. А я сейчас очень слабая и не смогу с ним бороться. Да и жалко мне его: он уверен, что таким образом выполняет волю мамы.

— Твой отец — для меня загадка, — сказал Адальберто. — Хороший, честный человек. А вот дочерей своих совсем не понимает и не считается с их чувствами. Но ты не горюй. Что-нибудь придумаем!.. Скажи, как твой отец, относится ко мне?

— Он тебя уважает, — не задумываясь, ответила Виктория. — А почему ты спрашиваешь?

— Мне пришла в голову совершенно сумасбродная идея. Что, если я попрошу у него твоей руки? Ты скажешь отцу, что давно уже любишь меня. Если я его устрою как твой будущий муж, то мы объявим о помолвке. А потом я уеду в Альто-Валье и через несколько месяцев разорву помолвку. Так мы выиграем время, и ты избавишься от нежеланного жениха. Ну, как тебе мой план? Согласна?

— Ты и в самом деле можешь для меня это сделать? — все еще не могла поверить Виктория.

— Я готов!

— Ну, тогда иди к отцу! А я буду молиться, чтобы он проявил к тебе благосклонность.

Их беседа длилась недолго — спустя полчаса Мануэль и Адальберто пожали друг другу руки как будущие родственники. Затем Мануэль пригласил к себе Викторию и, поздравив ее, добавил с укоризной:

— Почему ж ты сразу не сказала, что любишь Адальберто? Я бы никогда не стал возражать против такого жениха.

— Адальберто приехал в Санта-Марию, чтобы просить моей руки, — смущенно пояснила Виктория, с трудом входя в новую для себя роль. — Но ты же знаешь, что тут случилось…

— Да-да, — тяжело вздохнул Мануэль. — Жаль, что мамы нет с нами в такую счастливую минуту. Но я уверен, она была бы рада за тебя, дочка.

Виктория, потупившись, промолчала. А Мануэль между тем продолжил:

— Я хотел бы только, чтобы помолвку мы отпраздновали после приезда Марии.

На том и порешили.

И вот, наконец, настал день, когда Мария и Гонсало вновь переступили порог дома Оласаблей.

— Здесь ничего не изменилось! — сказал Гонсало.

— Нет, здесь все стало другим, и я теперь — совсем другая, — тихо возразила Мария.

А дальше были объятия, слезы, воспоминания об Энксарнасьон, о прежней жизни в этом доме…

Приглашенный к приезду гостей дон Федерико нежно обнял Марию и хотел обнять сына, но тот ограничился вежливым рукопожатием.