Когут считает, что истоки подобного поведения следует искать в травмах детского сознания. Чтобы не слишком страдать, ребенок создает себе некую психическую структуру, основанную на мысли «я совершенен», которая дополняет идеализированный образ родителей: «Вы совершенны. А я — часть вас». Когут называет эту структуру «грандиозной самостью». Его задача — лечить расстройство психоаналитическими методами, которые он предлагает и комментирует в своих работах20.
Работы Когута появились в США, когда «шестидесятники» потрясли основы общества, а война во Вьетнаме травмировала психику многих. Концепция Когута была взята на вооружение теми, кто хотел постичь суть изменений в американском обществе. В 1978 году Кристофер Лэш назвал американскую культуру «культурой нарциссизма»21. Он пишет о пустоте в душе Субъекта — своего соотечественника и связывает ее возникновение с послевоенным изобилием, отходом от патриархального викторианского духа, который породил независимые
- ґ"«н, или Любовные утехи на Зіщ»
души, и с обещаниями современного общества разрушу все преграды и удовлетворить все желания. ЛЭШСЧИТЙ что концепция грандиозной самости возникает у ка из желания стать богатым, красивым и всемогущий Соответствующие образы западают в глубь сознании раннем возрасте и воздействуют на всю последующ жизнь человека, особенно на ее вторую половину8, ij, появляются старики, которые очень боятся зависимости от кого-либо и, вместе с тем, нуждаются в постоянна восхищенных взглядах. А поскольку такие взгляды чавк бывают обращены к молодым людям, они боятся возрастных изменений и смерти23. Кроме того, автор обвиняет дух соревновательности, утвердившийся даже в близки отношениях. Общение превращается в битву за место і обществе. В семье воцаряется требование сексуального совершенства и удовлетворения всех желаний. Тоном моралиста он говорит даже о стремлении «манипулиро-вать чувствами» другого ради собственной выгоды. В ко нечном счете, по его мнению, законы соревнования и потребления, управляющие экономическом рынком, захватили сферу частной жизни. Преследование своих эгоистических интересов не ограничивается накоплением богатства. Оно стало также «погоней за удовольствием и психическим выживанием»24.
То, что век назад было роскошью, доступной только элите, становится достоянием масс, и на этой почве вырастает новая культура, в центре которой стоит личность и ее неудовлетворенность жизнью. Лэш придает особое значение тому, что в американских семьях часто нет отца, Это приводит к деформации отношений между детьми и матерью, взявшей на себя мужские функции. Так появляются «мамочкины дети». При этом хранительница очага
424 I
и сама обладает нарциссическими комплексами и не ш» тается заменить своему потомству отца. Она мало интересуется делами детей, и они не получают достаточно ласки25. Эти концепции проникнуты тем же пессимизмом, что и работы Шир Хайт, в которых говорится об упадке американской семьи. Она тоже отмечает роль матери в том, что дети вырастают с травмированной психикой, причем не только мальчики, но и девочки, которые хотят походить на «идеальную мамочку» и при этом мучаются от плотских желаний, о которых нельзя никому говорить26.
С другой стороны, гедонистическая волна 1960-1970-х годов высвободила женское либидо. Лэш видит в этом новый повод для мужских страхов. После исследования Мейстерса и Джонсон женщина предстала «как сексуально ненасытное существо», способное испытывать один оргазм за другим27. В новых мужских страхах сказалась вековая боязнь мужчины оказаться сексуально несостоятельным. Викторианская медицина избавляла от этой боязни, утверждая, что «нормальные» жены фригидны или не испытывают особого влечения к плотской любви. Однако в XVI-XVIII веках считали иначе: медицина утверждала, что для благоприятного зачатия необходимо, чтобы женщина испытывала наслаждение во время сношения. Заметим, что как раз в то время, когда Лэш высказывал свои мысли, в обиход вошли противозачаточные таблетки (это произошло после 1978 года), принципиально изменившие положение дел. Женщины обрели былое право на наслаждение, но без риска забеременеть, и это положило конец неравенству в плотских отношениях. Но война полов только ужесточилась. По ту сторону Атлантики ее еще больше распаляют требования радикальных феминисток, и такой тревожащий облику Щины тоже подсознательно входит в образ матери. считает, что нарциссизм стал патологическим см. ством общества в целом: оно потеряло итерескбщ». му. Нарциссизм, по мнению Лэша, позволяет объяснить и остроту кризиса среднего возраста: «Американцы они-щают сорокалетие как начало конца». Они не способны задуматься о том, что будет после их смерти, поэтому» стремятся оставить потомков и хотят лишь вечной молодости28, н
И в Соединенных Штатах, и в Европе растет интерес к познанию собственного «я», захвативший все общество29. За два тысячелетия разговоры о бессмертной дуга* и необходимости остерегаться всего того, что связано с бренной плотью, потеряли свое исключительное значение, и на плоть стали взирать более благосклонно. В но стмодернистском обществе, где не исчезли страхи и сомнения, за нарциссическим отношением к телу стоит желание его понять, контролировать, формировать, Работы на эту тему несколько противоречивы: слишком быстро меняется ситуация в реальности. Приблизительно в 1990 году один английский философ связывал возрастающую потребность в защите со сломом старых традиций и сообществ с их жесткими рамками; на смену им пришли более широкие внеличностные объединения51, Однако опрос 1999 года по поводу системы ценностей европейцев показал, что приоритет отдается маленьким коллективам-коконам, соизмеримым с человеческой личностью: семье, дружескому кругу, а не тем, что опираются на политическую или религиозную общность. Подобные изменения произошли и в отношении молодых К порядку и гражданской сознательности: субъект чувству-
Іетсебя более защищенным внутри локальных образований. Другие исследователи, особенно американские, с тревогой пипгут о хрупкости и разорванности «само-
Істи» м. С их точки зрения, в нарциссизме в большей степени сказывается ненависть к себе, а не восхищение собой, іаже если индивид постоянно ищет подобное восхищение і глазах собеседников. Необходимость вновь и вновь беждаться в собственной значимости скрывает пустоту, которая уживается в сознании с чувством собственного величия. В последующих работах Кристофер Лэш еще не раз подчеркнул пессимистическую тональность своей концепции, говоря уже не о «нарциссизме», но о «культуре выживания». Человечество постоянно сталкивается с опасностями глобального масштаба, поэтому у современников формируется психология осажденных-парализующая, с апокалипсическим оттенком. Некоторые исследователи, объясняя нарписсичеокую психологию, возводят ее к чувству стыда. Стыд — одна из ипостасей- гордыни, и так же, как она, коренится в социальных взаимоотношениях. Идеальное «я», то есть, по формулировке Когута, «ятаким-я-хочу-быть», порождает постоянное чувство тревоги и незащищенности, если цель не достигнута. Личность с манией величия терзается сомнениями по поводу собственной значимости, если человеку кажется, что он упал в глазах других33.
Для культуры Соединенных Штатов начала XXI века эти соображения справедливы, так как в сознании американцев сочетаются самоуважение и национальная гордость. Но к Европе это мало применимо. Европейский нарциссизм не окрашивает человеческие взаимоотноше* ния так густо. Наоборот, северные страны зовут континент к широте и свободе нравов, что не исключает высокого чувства гражданской СОЗНАТЕЛЬНОСТИ. СТРЩЦ сильны традиционные ценности, В том числе ГЕРМ!1* Англия, черпают в них некоторую защиту от развитщ * феноменов, что описаны Лэшем. Его ВЬІКЛАДТШ, ио5и, можно было бы частично применить к Франттда, гдсІ!л \ цент индивидуалистов очень высок, религия теряете*, значение, а наслаждения плоти ставятся все выше.
Можно ли, действительно, считать СЕКСУАЛЬНИЙ «ключом к современной цивилизации»54? Думаю, да, итц же обстояло дело с цивилизациями прошлого, ХОТЯ С* суальность проявлялась в очень разных формах. Со ВРЕМЕН возникновения христианства все, что связано С СЕНОМ, 1 тщательно скрывалось от посторонних глаз. СЕКСУ» ность необходимо было ввести в рамки, так как ее СВОБОДное проявление поставило бы под сомнение ОСНОВНУ». догму о превосходстве души над телом. Это прекрасно понимали либертены XVII века, а также многие другие, обвинявшиеся в преступлении против божественнш нравственных установлений: ведь они думали о наслажде-нии, а не о спасении души. До недавних времен западная культура постоянно требовала подавлять и умерять ПЛОТ ские аппетиты. «Акт об умственной неполноценности», принятый в Великобритании в 1913 году, предписывает отправлять тысячи забеременевших бедных незамужних девушек, как бездомных, так и просто «безнравственных», в специальные приюты или исправительные дома. Беременность воспринимается как знак умственной неполноценности — только так незамужние девушки могли оказаться в подобной ситуации55. Радикальные перемены наступили в Европе в последние десятилетия XX века. Теперь сексуальное поведение воспринимается не как огромный континент «нормальности», окруженный островками нарушений, а как архипелаг, составленный из разнообразных форм и вариантов поведения56. В начале 2000-х годов в Европе исчезло само понятие «извращения», в то время как в США сексуальные меньшинства, в частности геи, вынуждены были бороться с ожесточенным сопротивлением за право на признание обществом их желаний и особенностей поведения.