«Ты смотришь древними глазами…»[147]
Ты смотришь древними глазами
На эту грозовую страсть,
А в небе звонкими мечами
Два бога борются за власть.
Молниеносное сиянье,
Раскатный грохот, вой и свист…
Быть может, рухнут стены зданий
И будет мир и пуст, и чист…
Кто победит — не все равно ли?
Все ига тяжелы равно…
Бог Ясный не утешит боли,
А Мутный в сердце уж давно…
Добро и зло в извечном споре…
Меж двух мечей слепит гроза…
И тщетно ты подъемлешь горе
Издревле скорбные глаза…
Сон («Я опрокинулся и рухнул…»)[148]
Я опрокинулся и рухнул
И пал на дно души, в провал…
Мне стало душно. Мозг распухнул
И хрупкий череп разломал…
И роем ринулися к воле
Из трещин мысли и слова,
И стало тихо в темном поле,
Где опустела голова…
…Как нищий, в драке пораженный,
Как труп медузы на скале,
Так я лежал, но напряженный
Мой слух не умирал во мне.
И все, чем сердце пламенело,
Все нерожденные слова,
Вокруг запело, как не пело,
Когда душа была жива…
О Музыка! Склонилась Муза,
Как долгожданная весна,
Свободная родная Муза,
Светла, прозрачна и ясна…
И складки платья шелестели…
(Я помню, помню тонкий хруст…)
Вдруг стук… Очнулся на постели.
Потрогал череп. Цел и пуст.
«Может быть, так и надо…»
Может быть, так и надо —
Жить на земле убогим…
Есть в небесах награда,
Так говорят, — немногим…
Будет там жизнь святая…
Нищие духом, верьте!..
Я ж не ищу рая
И не желаю смерти…
«В неспетой песне — прелесть вечных снов…»
В неспетой песне — прелесть вечных снов…
Она таится… И не знает слов…
Готова к взлету… На цепи дрожит…
Душа темница, и душа ей щит…
Попробуй отворить в душе окно,
На пленнице разбей одно звено…
Она вдохнет отравный аромат
Слов человечьих и угары хат…
Вот взвилась и летит, летит она…
Но тяжек лёт, и как она бледна…
Как голос твой на воле странно тих,
Из сердца вырванный мой кроткий, кровный стих…
Красота («Я заблудился в дебрях мудрости…»)
Я заблудился в дебрях мудрости,
А знаю — просто надо жить
И о минувшей благокудрости
Бесцельно и грешно грустить…
Все так, как есть и быть положено,
И виноватых в мире нет,
И горе лишь затем умножено,
Чтоб к радости стремился свет.
Но с юных лет пустой забавою,
Я понял, жизнь оплетена,
С тех пор томительной отравою
Моя душа упоена…
И от трусливой осторожности
И мелкой подлости людской
Теперь иду, отдав возможности,
За невозможною Мечтой…
Зову — Она не отзывается,
Ловлю — скользит, остра, как меч…
Но сердце тайно озаряется
От этих мимолетных встреч…
«Дрожу от каждой тени…»
Дрожу от каждой тени,
От каждого луча,
Весенний и осенний,
Всегда живу звуча…
На легонькой свирели
Поет душа с утра…
Дотронься еле-еле
Душа из серебра…
И даже если больно
Сплетать добро со злом,
Мне весело и вольно
Быть солнечным звеном…
Как Божий мир чудесен!
Звени мое звено!
Пока есть много песен —
Все жизни прощено.
«Я примирения, и ясности…»
Я примирения, и ясности,
И вечной мудрости искал,
Но в смене холода и страстности
Беспутно душу размотал…
Теперь, с земною неизбежностью
Непримерен, я к ней привык
И лишь храню с печальной нежностью
Мою святыню, мой язык…
А сердце, где взыграли голуби
Моей отроческой мечты,
Живет, как в темноводной проруби,
В холодном звоне пустоты…
«Шесть букв начертаны мелом…»
Шесть букв начертаны мелом
На черном плаще времен,
И шепчут губы несмело —
Легчайшее из имен…
Россия… Тихое слово…
Твое волшебство таю
И солнцу неба чужого
О ветре твоем пою…
Молюсь ночами украдкой,
И сердце мое — костер,
Чтоб Тот, Кто в небе — загадкой —
Крыло над тобой простер…
Я знаю — мука Христова
И ты навсегда одно…
Россия… Тихое слово…
Души человечьей — дно…
вернуться
147
Ты смотришь древними глазами. Апокалиптический сюжет — «А в небе звонкими мечами/ Два бога борются за власть» (ср.: «И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона…», Отк. 12.7) истолкован Луцким в духе своеобразного «скептического» манихейства. Начало и конец («Издревле скорбные глаза») придают этому скепсису «еврейскую» коннотацию.
вернуться
148
Сон. Сходные образы и мотивы содержит «Песнь о черепе» В. Дряхлова (Сборник Стихов. III (Союз молодых поэтов и писателей в Париже, 1930), стр. 7–8).