Основная группа заложников, выпущенная еще на полосе из автобуса, поделилась впечатлениями: безжалостны, беспощадны, бескомпромиссны. Два пристреленных пассажира – тоже свидетельство. Обычно террористы орут, грозят, матерятся, но стреляют в заложников только в случае крайней нужды, когда иного выхода нет. А тут – не было крайней нужды. Ну, вскочил парень неожиданно. Ну, подсмотрел кавказец в окно. А они сразу: паф! паф! Или старику этому – под дых! Он с ними хотел просто поговорить, а они… Какому старику? Такому… старому. Нет, среди нас его нет. Он еще там остался. Или другому, бородатому такому, – он только приподнялся, а ему сзади по голове ка-ак хрясь! Нет, его тоже здесь нет, он тоже там остался.

Кто еще там остался? Описание можете дать?

Точно – нет. Мы же лицом вниз все время. Или нам нужно было себя под пулю подставлять?! Вы так считаете, да?! Вместо того чтобы нас сразу спасти, вы считаете – можно нас под пули подставлять?! У нас ваших бронежилетов нет! И оружия нет! И никто нас не учил, как вас! А вы тут еще нас обвиняете в том, что мы…

Тише, тише. Никто вас не обвиняет. Успокойтесь. Все обошлось, все уже позади, уже кончилось. Родненькие-миленькие! Родненькие миленькие! Они мне – в руку! Кровь! Родненькие-миленькие! Да что это! Они всех убьют, они никого не пожалеют! Радненькие-миленькие! Вы их просто не видели! Эта – звери, звери!

А вы?! Вы их видели?… Погоди, доктор, не увози! Женщина, вы их запомнили? Приметы?

Вы что не видите? У нее шок. Она сейчас потеряет сознание. Пропустите носилки!

Л-ладно! Так, Борис! Бери с собой Завгороднего. В машину и – за «скорой»! Пусть ей вколют что угодно – не слезайте с нее, ройте до воды!

Генерал! Генерал! Доложите о комплексе мероприятий. Я должен знать все досконально! Почему мне не докладено, почему я узнаю все последним! Вы понимаете, что вам это будет чревато боком? Генерал!

Это еще что за хрен с бугра?!

Глава местной администрации, товарищ генерал.

Ну и пошел он! Если он такой профессионал, пусть сам, и освобождает заложников! А я сейчас прикажу, соберемся и улетим! К м-матери.

… Семеро смелых, да?

Но на борту всего – семь. И ОН- не в числе этой семерки. Ну да, седьмой – тот гипотетический дедуня, готовый к приемке груза среди могильных камней Волчьих Ворот.

А ОН? Получается, ОН – лишний. Получается, ОН взят на борт с перспективой вылететь с борта, когда произойдет набор высоты и «Альфа» ослушается бандитов – зашлет вслед вертолеты слежения-сопровождения. Тогда террористам придется лишний раз продемонстрировать: они не блефуют. Но не сбрасывать, же СВОИХ! И сколько, все-таки здесь СВОИХ? Не исключено ОН – не единственная овца на заклание. Например, еще ОНА, дама. Еще астеник-терапевт. Еще?

Не исключено, террористов всего трое. Двое – выявленных. Третий – в запасе. Горянка? Пижон? Кто?

Акцент и сиплость испарились. Значит бандиты уверены: хватит маскироваться – свои в курсе, чужие промолчат (мертвые молчат). Зато те, кто ранее освобожден, говорят-говорят: они звери-звери!

Шапочка-маска брошена. Прежняя куртка брошена. Оружие брошено. Саквояж исчез. Террористы исчезли.

Осталось трио (квартет, квинтет) перепуганных заложников. Никогда в жизни они не нюхали дури (развеяна-рассеяна). Никто из них никогда не служил в Афганистане. Никаким родственником никому из остальных не приходится ни в каком колене. И, речь каждого – чиста, пусть косноязычна, но не акцентирована, не сорвана алкогольной сиплостью.

В чем были террористы, когда сбросили куртки маски-шапочки? А цвет волос? А глаз? А вообще?

Н-не знают. Лицом в пол были.

Что же касается миллионов весом под два центнера – тоже сосчитано заранее. Хорошо бы, конечно, все двадцать миллионов сграбастать, но надо исходить из реальности. Реальность такова, что больше пяти миллионов на себе не спрятать…

Н-ну даете! А где и как вы спрячете пять миллионов?!

Где-где! В… животе! Тяжкое бремя. На седьмом месяце… Доносить бы до срока…

Остальные чемоданы-саквояжи – отвлекающие метки. А уж пять миллионов – наши, бандитские…

Стоило, ли ради пяти (не двадцати!) миллионов идти на такой риск, людей убивать, в конце концов?!

Читайте газеты: «Расследование дела свидетельствует о том, что заказ на убийство стоит от пяти до пятнадцати тысяч долларов США в зависимости от положения потенциальной жертвы в криминальной «табели о рангах». Но бывают исключения. В широко освещенном прессой случае о трупах в «мерседесе», по сообщению Регионального управления по борьбе с организованной преступностью, за убийство семи человек из саранской группировки два исполнителя получили по… сто долларов США. Вот и рассуждай, сколько стоит человеческая жизнь».

Гробить бандитов-конкурентов – небезопасно: те, кто живы, выяснят-вычислят и… жди ответного удара. Teм не менее подряжаются ведь ухари! И всего за какие-то жалкие тысячи!

Здесь же – безвестные миряне, о которых пошумят-пошумят, мол, невинные жертвы террора, и – забудут, и, как водится, преступников не найдут. Впервой?

А в результате, даже если группа автобусно-вертолетных «лицедеев» состоит из пятерых, – по миллиону на брата… на сестру.

Кстати, о сестрах, то есть о женщинах. Беременная горянка – в сговоре, да, это почти без вопросов. Но вдруг… Ну, вдруг… Исключено ли, что прекрасная дама, опекающая ЕГО, – тоже. Тоже из их числа. Тоже лицедей?!

КАДР – 7

Особенно эффектным получился кадр, когда Ломакин Гришей Кисиным (тем самым, который «переднего» террориста сыграл) уже затеяли танец-единоборство посреди пустынного казана Волчьих Ворот. То есть когда вертолет приземлился в последний раз и ОН дотянувшись-таки до посадки, цепляясь за бортовое колесо МИ-8… так вот, ОН дождался, когда террорист высунется, чтобы дернуть на себя, и – понесла-ась!

А кадр потому получился эффектным, что, как только «понесла-ась», откуда ни возьмись в кадре взялся господин Ровинский, крошка Цахес, гадкий мальчик. Выперся на площадку, паразит, постоял молча, как бы впитывая информацию, кивнул головенкой (ага! поня-атно!) и прогулочно удалился!

Такую фильму испортил, дурак!

Чего надо-то?! Ты откуда, тут? Кто пустил на площадку?! Ув-волю ассистентов к чертям собачьим!

– Не горячитесь Виктор Алескерович. Я здесь по делам. Нет, не по фильму. – У «Ауры-плюс» есть кой-какой интерес к бакинской нефти. Взаимный интерес. Концерн ЛУКойл. Может быть, слышали? В газетах на глаза не попадалось? А я – полномочный представитель фирмы. Но, согласитесь, не мог не навестить, не поинтересоваться, как у вас дела.

Ломакин не слышал. Ломакину на глаза не попадалось! И пусть гадкий мальчик, в свою очередь, не попадается ему на глаза! Кадр испортил, мудак! Пшел вон, сопляк! На площадке я, Ломакин, – хозяин! Ни слушать, ни видеть тебя не желаю, понял?! Пшел вон! Здесь люди делом заняты!

– Ви-ижу, ви-ижу, каким делом вы тут заняты.

– Что-о?! Ну-ка давай от сюда! Со скоростью света! Помогите юноше, проводите, до машины! – Я сам, Виктор Алескерович, не утруждайтесь.

Но мой вам совет… Придется все-таки выслушать. Вместо того чтобы развлекаться здесь на курортах, вы бы в Петербург поторопились. Я точно не знаю в чем там дело, но, кажется, у «Русского инвалида» крупные финансовые неприятности… Нет, я не в курсе, какие именно. «Русский инвалид» – самостоятельная единица. Наша «Аура-плюс» имеет к вам отношение постольку поскольку. Так, что я – не в курсе. Я, собственно, здесь по делам фирмы. Но счел своим долгом предупредить. Вас в Петербурге с нетерпением ждут. Не знаю, не знаю, Налоговая? Банк опять же каждый день факсы присылает – «Ауре плюс». Почему «Ауре»! Можно бы, кажется, собственным факсом обзавестись, чтобы нас не загружать. Средств у вас, Виктор Алескерович, предостаточно… было.