Я вошла в маленькую пустую комнату и закрыла дверь за собой.

— Вы хотели со мной поговорить?

— Да, — ответил голос. — Кто для тебя этот человек, что сегодня сделал тебе подарок?

— Это Андрес ди Ногара, мы дружили в детстве. А теперь вот встретились.

— Ты хорошо его знаешь?

— Настолько, насколько можно знать человека, с которым не виделась много лет. А что?

— Я просто хотел, чтобы ты как следует подумала: стоит ли этот Андрес ди Ногара твоего искусства и твоей карьеры?

— В каком смысле? — озадаченно спросила я.

— Ты прекрасная танцовщица, Анжела. Ещё немного — и столица упадёт к твоим ногам. Но лишь в том случае, если ты без остатка отдашь себя танцу. Ты не должна превращаться в рядовую балеринку, угождающую очередному покровителю, ты достойна большего. И романы, пусть даже с друзьями детства, тебе помешают.

— Но я и думать не думала ни о каком романе! Андрес мне друг, и только.

— Ты, быть может, и не думала, зато он думал. Этот молодой человек испытывает к тебе интерес совсем не дружеский.

— Вы преувеличиваете.

— Анжела, вспомни его сегодняшнее поведение. Неужели ты действительно думаешь, что приходил к тебе по дружбе или от нечего делать?

Я подумала, восстановив в памяти и дневную прогулку, и только что полученный подарок. И отрицательно мотнула головой, скорее из упрямства, чем из-за того, что осталась при своём мнении.

— Нет, это просто смешно. Не хотите же вы сказать, что он в меня влюблён?

— Не вижу в этом ничего невозможного. Впрочем, даже если любовью здесь и не пахнет, он вполне может выбрать тебя для развлечения.

— Только не Андрес!

— Сдаётся мне, Анжела, ты всё же знаешь его недостаточно хорошо, чтобы утверждать это столь категорично. С годами люди сильно меняются. В любом случае, ты не можешь себе позволить отвлекаться на него. Я пришёл к тебе, чтобы помогать, направлять и предостерегать тебя, и теперь я предостерегаю — не разменивай блестящее будущее на минутное удовольствие в настоящем, о котором сама же потом будешь горько жалеть. Если же ты будешь упорствовать в своих ошибках, я ничего не смогу для тебя сделать. И если ты не готова посвятить танцу всю жизнь, мне не останется ничего другого, кроме как уйти.

— То есть, — медленно сказала я, — вы хотите, чтобы я выбрала между вами и им?

— Не между мной и им. Между ним и балетом.

Я помолчала и тихо сказала:

— Я подумаю.

— Здесь не о чем думать, Анжела. Или да, или нет. Отбрось наносное и несущественное, загляни в себя, и спроси — чего я хочу: танцевать, воплощать на сцене прекрасные образы и бессмертные чувства, творить красоту на радость людям? Или поменять свой талант на житейское благополучие и бедные радости плоти? Жить обыденностью, зависеть от каприза любовника, видеть в глазах людей не восхищение и благодарность, а сдержанное презрение и мужскую похоть? Стоит ли ради этого продавать себя?

Я молчала.

— Стоит ли, Анжела? Ты хочешь танцевать? Стать Девой-Птицей, Джильдой, Жозефиной?

— Хочу, — прошептала я.

— Я и не ждал другого ответа. Всего, чего ты добьёшься, ты добьёшься своими силами и моей помощью, а не покровительством богатого любовника. Ты сможешь гордиться собой, Анжела, сможешь сохранить чувство собственного достоинства. Искусство не терпит компромиссов. Не зря в древности говорили, что боги ревнивы, и лучше не приходить к ним вообще, чем пытаться отдать лишь половину себя.

На следующий день я отказалась пойти гулять с Андресом. И ещё через день — тоже. На решительный разговор я отважилась далеко не сразу, мне не хотелось его огорчать, да и моя вечная стеснительность мешала. Но, в конце концов, я решила, что чем дольше я стану тянуть, тем труднее мне будет начать. И я сказала, что прошу его больше не приходить ко мне и ничего не дарить, что мне дорого воспоминание о нашей детской дружбе, но нельзя войти в одну и ту же воду дважды. На его вопрос, почему я не хочу попробовать подружиться заново, я почти буквально процитировала слова моего "ангела" о ревнивых богах. Андрес посмотрел на меня взглядом побитой собаки и ушёл, и больше, как и просила, я его не видела.

Сначала мне было немного грустно из-за этого, и я поняла, что в глубине души надеялась, что он проявит больше настойчивости. Всё же голос полностью меня не убедил, и я отнюдь не была уверена, хочу ли я по-прежнему быть объектом его неусыпного внимания. Однако, коль скоро Андрес так легко от меня отказался, значит, никаких серьёзных чувств ко мне у него и впрямь не было, а раз так, то и сожалеть не о чем. И постепенно воспоминания о нём отодвинулись на задний план, заслонённые новыми событиями и впечатлениями.

Энрике Корбуччи женился. О предстоящем бракосочетании я узнала от него самого, когда он пригласил меня на свадьбу. Впрочем, приглашён был весь театр. Свадьба вышла не очень богатой, зато весёлой, невеста от смущения напоминала хорошенький помидорчик, но выглядела совершенно счастливой, а жених так просто светился. В подруги невесты, как я втайне надеялась, меня не позвали, но и без того праздник удался. В финале молодожён вдруг поднял ахнувшую новобрачную на вытянутых руках над головой, да так её и унёс под общие аплодисменты. А чуть раньше я отпраздновала своё девятнадцатилетие. На этот раз я пригласила только Бьянку и Энрике с Ритой, и не к себе, а в кафе.

Медовый месяц молодожёны решили отложить до конца сезона. Они планировали отправиться на курорт, а без Энрике я не захотела уезжать на летние гастроли, хотя объявившийся сеньор Арканжо и предлагал. Но одной мне было боязно, да и захотелось отдохнуть, честно говоря. Последние два года я работала весьма интенсивно, и теперь мне приходилось ежеутренне поднимать себя за шкирку и вести в репетиционный зал, уговаривая себя, что надо позаниматься ещё совсем немножко. Ехать на отдых мне было некуда, и я решила провести эти месяцы в столице, где, правда, было жарковато, но зато достаточно спокойно между сезонами.

— А что это твой давно не появляется? — будто мимоходом спросила у меня как-то Жоана.

— Нет у меня никакого "моего", — ответила я. Жоана пожала плечами:

— Не хочешь говорить, не надо.

В это время в гримёрную постучал секретарь сеньора Эстевели.

— Сеньорита Баррозо, зайдите к господину директору, он вас ждёт.

— Что он от тебя хочет? — удивилась Жоана. Настал мой черёд пожать плечами. Быстро причесавшись и заколов волосы, я вышла из комнаты и направилась в директорский кабинет.

В окна светило яркое майское солнце, до конца сезона оставалось чуть больше месяца. Самый трудный период, когда до отдыха, казалось бы, уже рукой подать, а работа всё не кончается и не кончается, и не дай бог расслабиться. Нет уж, на этот раз я буду наслаждаться заслуженным отпуском, делая только необходимые упражнения. Перенапрягаться тоже опасно, так можно и сорваться.

Я постучала в приёмную, уже успевший вернуться секретарь разрешил войти и молча кивнул на директорский кабинет. Я открыла тяжёлую резную дверь.

— Сеньорита Баррозо? — сеньор Эстевели отвернулся от окна. -

Проходите, садитесь.

Я села.

— Вы, конечно, уже знаете, сеньорита, что от нас уходит одна из ведущих солисток, сеньорита Бенисимо, — начал директор. Я кивнула. — На её место мы переводим одну из первых солисток, но это означает, что у нас открывается вакансия. Мы приглашали на просмотр несколько танцовщиц, но все они по разным причинам нам не подошли, — сеньор Эстевели сделал паузу, казалось, он сам был не уверен в том, что хотел сказать. — И тогда сеньор Росси и сеньор Корбуччи рекомендовали мне взять на освободившееся место вас.

Он снова замолчал.

— Меня? — переспросила я.

— Да, — кивнул Эстевели. — Я позвал вас сюда для заключения нового контракта. Разумеется, мы берём вас с испытательным сроком, так что дальнейшее зависит от вас. Если вы покажете себя достойной, то останетесь на сольных партиях, если же нет… Так вы согласны?

Разумеется, я была согласна. Прыгнуть сразу через ступеньку, минуя рядовых солисток сразу в первые! Даже если меня берут только для того, чтобы заткнуть дыру, пока не найдут кого-то получше, надо быть полной дурой, чтобы упустить такой шанс.