— Расскажи нам, о Санджая, что происходит? — взмолился, трепеща, слепой царь. Сута Санджая, видящий все на расстоянии, начал свое повествование:

— Внемли, царь, что было сказано поверженным сыном твоим: «Я ухожу из жизни с легким сердцем. Мне во многом повезло. Моя мать и мой отец сведущи в законе. Вся моя жизнь прошла в полном благополучии. Благодаря счастливой судьбе в сражении мне не изменяла отвага. Я сражен нечестивыми людьми при помощи обмана. Соблюдением закона, мною уже обретены потусторонние миры, но найдя смерть в битве, я, несомненно, обрету вечные обители. Я никогда не действовал подобно евнуху. Смерть на ложе в собственном доме — величайший грех для кшатрия. Тот человек, который покидает тело в лесу или в сражении, совершив множество жертвоприношений, достигает великой славы». Так говорил Дурьйодхана — мудро и спокойно, как бесстрашный воин, честно исполнивший свой долг.

— Подверженность смерти определена самим Создателем, и теперь смерть пришла и ко мне на глазах у всех вас. Не печальтесь обо мне. Если Веды являются для вас мерилом истины, то мною, несомненно, обретены нетленные миры. Я отношусь с почтением к славе Кришны, неизмеримого в мощи. Он не понуждал меня отступиться от долга кшатрия, а значит, он был в душе обретен мною! Не следует печалиться обо мне, вы сделали все, что возможно для победы, но судьба непреодолима.

Мною завершено учение и розданы дары. Я достиг высочайшего владычества. У кого же, в самом деле, может быть более счастливый конец, нежели у меня? Вместе с моими братьями и друзьями я отправлюсь на небо, а вы, терзаемые печалью, будете влачить жалкое существование в этом бренном мире. Мною совершены многочисленные жертвоприношения, розданы брахманам многочисленные дары, мною усвоены Веды, я шагал по головам моих врагов, слуги мои заботливо содержались у меня, мое царство хорошо охранялось, я же вторгался в разные страны. Слава кшатрия — вот, что мне предстоит добыть на небесах!

По окончании этих слов с неба посыпался густой ливень прекрасых цветов, благовонный ветерок повеял со всех сторон, и с неба послышались восклицания «Превосходно!» При виде этих почестей, Пандавы преисполнились стыда.

Дурьйодхана, лежащий на земле, был трогателен и грациозен, и в этот момент напоминал богов, и было видно, что он был сотворен Создателем с большим тщанием. Царственный сын Дхритараштры, сражаясь честно, был повержен в битве и завершил свое предназначение стяжанием славы.

Пандавы оставили умирающего Дурьйодхану. Как настоящий кшатрий Дурьйодхана остался лежать на ратном поле, окруженный своими немногочисленными, чудом выжившими друзьями. Его смерть была мучительной и долгой. Друзья Дурьйодханы нашли его распростертого на земле, извивающегося в судорогах и плавающего в потоках крови. «Где тот чистый белый зонт твой, где опахало из буйволиного хвоста? Как же ты оказался в таком бедственном положении?» — восклицали они. Ашваттхаман, один из наиболее преданных его друзей, закрыл глаза этому тигру среди людей, который всегда казался непобедимым и бессмертным.

Сута, обладающий оком знания, окончил свой печальный рассказ, и вскоре весть о гибели Дурьйодханы облетела обе армии. Друзья погибшего, деморализованные и мучимые чувством мести, не находили себе покоя. Особенно страдал Ашваттхаман, который не мог сдержать слез при одном воспоминании о том, что Дурьйодханы больше нет. Ему непереносима была мысль о вероломном поступке Бхимы. Ашваттхамана мучила мысль: «Как мог он отомстить ненавистным Пандавам, когда у Кауравов уже нет ни армии, ни соратников?»

Ночью он лег под дерево, чтобы отдохнуть, но не мог сомкнуть глаз от усталости и горя. В этот момент он увидел белую сову, распустившую крылья над вороньим гнездом. На его глазах она, белая, зеленоглазая и огромная, атаковала спящих ворон, убила их до того, как они проснулись, и разбросала их окровавленные черные тела по земле. Зловещая картина отозвалась в его душе. Ашваттхаман вздрогнул: он понял, что надо делать.

Наступил рассвет. Лагерь Пандавов огласился дикими воплями. Там нашли трупы пяти юных принцев — сыновей Драупади, которые были жестоко и подло убиты во сне.

57. Плач

Поле Курукшетра, еще восемнадцать дней назад бьющее через край молодой энергией миллионов витязей, сейчас превратилось в огромное зловещее кладбище, окруженное безжалостными шакалами и гиенами.

Прекрасные черноокие жены убитых воинов плачут над телами: «Вот рука, которая срывала поясок, сжимала пышную грудь, гладила пупок и бедра, развязывала узлы одежды. Враг вмиг отсек ее на глазах у всех».

Женщины мечутся по Курукшетре, словно пятнистые лани, потерявшие вожака. Вопли и отчаяние, боль и пустота. Жены в ослеплении от боли бросаются на бездыханные тела своих мужей, содрогаясь от рыданий. Как после смерча, по полю разбросаны обломки оружия, куски человеческого мяса, искалеченные боевые животные. Тысячи молодых цветущих жизней унесены братоубийственной войной. Не вернуть и сыновей Дхритараштры.

Старый царь дает указание начать погребальные обряды. Его супруга, святая Гандхари, убита горем. Ей только что сообщили о гибели всех ее сыновей. Что может быть страшнее для матери, чем пережить своих детей? Она не может видеть своих погибших мальчиков, так как глаза ее навеки закрыты повязкой. Но она может осязать их. Поэтому она проводит дрожащей рукой по телам своих сыновей, чтобы почувствовать их раны. Вот рука Гандхари, ставшая ее глазами, опускается на охладелое тело Дурьйодханы. Но что это? Нижняя часть его тела раздроблена! Кто посмел сражаться не по правилам?

В стане Пандавов та же картина. Безутешная Панчали бьется в истерике над телами своих погубленных сыновей, похожих на грубо сорванные, не успевшие распуститься бутоны. Трепеща как банановое дерево под налетающим ветром, эта страдалица пала наземь. Лицо ее, чарующее обликом, с глазами подобными лепесткам раскрывшегося лотоса, поглощенное тьмой, внезапно осунулось. Не в силах превозмочь порожденную бедой тоску, как будет она жить, преследуемая мыслью о гибели сыновей? Разум ее поражен скорбью, и она кричит, словно чайка:

— Как могли быть повержены мои сыновья, мой брат, мой отец — великоколесничные воины? Мои царские сыновья пали все до единого, застигнутые врасплох злодеями! Точно богатые купцы, что переправившись через океан, предались забавам и нашли погибель в ничтожной речушке — так лежат они убитые неистовыми врагами, обретя, без сомнения, третье небо!

Вот лежит Абхиманью, сын владетеля Гандивы, и над ним плачет его жена Уттара. Он лежит убитым, лотосоокий и прекрасный, красотой подобный Кришне.

— Скоро я уйду следом за тобой в те миры, что добываются оружием, а также соблюдением дхармы и самообладанием, — кричит, не помня себя, Уттара.

Во всех домах поднялся громкий крик, весь город, включая детей, был объят скорбью. Те женщины из рода Куру, которых не могли видеть даже боги, теперь, когда пали в битве их мужья, явились взорам простонародья. Распустив прекрасные волосы, сняв с себя украшения, оставив лишь половину одежды в знак траура, женщины метались в панике, лишившись мужей-защитников. Они выбегали из домов, словно пятнистые лани из горных пещер, когда вожак их стада погиб. Заламывая руки, громко вопили они, оплакивая мужей, сыновей, братьев и отцов. Юные жены, кои прежде даже подружек своих стеснялись, ныне, забывши стыд, перед своими свекровями лишь в половине одежды представали.