— Сейчас я все сделаю.

Она повернулась, чтобы уйти, но он удержал ее, положив руку на плечо.

— Как ты вчера добралась до дома? Я собирался вызвать тебе такси, но, когда Колин успокоился и я вышел из спальни, выяснилось, что ты уже ушла.

Его ровный голос не выражал никаких эмоций.

— Мне... мне показалось, что так будет лучше. А как Колин? — спросила Джинни.

— Хорошо. Ему, видимо, приснился дурной сон, но потом он всю ночь спал очень спокойно. — Дэвид набрал в легкие побольше воздуха, прежде чем продолжить: — Я должен извиниться перед тобой за вчерашнее.

— Извиниться? — изумилась она.

— За то, что случилось... Ты меня понимаешь?

Сомнений не было. Дэвид казнил себя за то, что поцеловал ее.

При этой мысли внутри Джинни все оборвалось. Он настолько предан жене, с горечью подумала она, что не может простить себе даже невинный поцелуй.

— Не волнуйся, — выдавила она со всей холодностью, на которую была способна. Вероятно, во всем было виновато вино и ностальгия по прошлому.

Его рука упала с ее плеча, и он глухо рассмеялся.

— Ну что ж, я рад, что мы все выяснили, к счастью, от таких травм еще никто не умирал.

— Конечно, — подтвердила она, пытаясь улыбнуться.

Дэвид кивнул ей и направился к Рут.

Джинни поспешно вышла из палаты.

10

Ей наконец удалось застать Ника Моррисона дома. Узнав о случившемся, он согласился приехать в больницу.

Около десяти утра в дверь ординаторской постучали.

— Пожалуйста, входите, — пригласила Джинни и незаметно окинула стоящего на пороге мужчину изучающим взглядом.

На вид ему было лет тридцать с небольшим, и на первый взгляд он даже обладал определенной привлекательностью: высокий, в отутюженном костюме, аккуратно причесанный — одним словом, образец преуспевающего клерка.

И как это мужчины могут ставить работу превыше всего, даже в такой момент? — возмущенно подумала Джинни, но тут же осадила себя, напомнив, что не стоит судить других, когда сама отнюдь не совершенство.

— Мы все вам очень сочувствуем, мистер Моррисон, — начала она, но тот резко прервал ее:

— То, что случилось с ребенком, меня вовсе не огорчило. Так будет лучше для всех.

Джинни потеряла дар речи. С таким отношением к собственному ребенку она сталкивалась впервые за многие годы практики. Каково же будет Рут, когда она узнает о том, как муж отнесся к смерти дочери?

— Когда малыш рождается с такими серьезными нарушениями, родителям очень нелегко, — спокойно сказала Джинни, заставляя себя не реагировать на поведение Моррисона. — Однако сейчас нас больше волнует состояние вашей жены. Она отказывается осознать, что девочка умерла, и мы надеемся, что вы поможете ей справиться с этим.

Мужчина нетерпеливо взглянул на часы.

— У меня на двенадцать дня назначена важная встреча, поэтому я не могу долго здесь задерживаться. Честно говоря, у меня нет ни времени, ни терпения заниматься всеми этими делами. Буду предельно откровенен с вами — наш брак с Рут уже давно дал трещину, и я не подавал на развод только потому, что она забеременела. Теперь у меня нет причин откладывать это, не так ли?

Сердце Джинни болезненно сжалось.

Бедная Рут! Ей предстоит остаться один на один со своим страшным горем!.. — Эти мысли вертелись у нее в голове, пока она провожала Ника Моррисона к палате.

Оставив супругов наедине, Джинни закрыла за собой дверь. Она молилась о том, чтобы у этого мужчины хватило человечности для трудного разговора с женой, хотя уже почти не надеялась на это. Наверное, не надо было вообще вызывать его в больницу, думала девушка. Ей хотелось скорее рассказать обо всем Дэвиду, но тот до самого до обеда так и не появился в ординаторской.

В столовой Джинни пришлось выслушать от подруг очередную порцию сплетен о себе и Дэвиде. Было очевидно, что теперь эта история будет обсуждаться в отделении долго.

Как изменить ситуацию? — ломала голову она.

Когда девушка вернулась в отделение, Дэвид, который в сопровождении ассистентов делал обход, пригласил ее присоединиться к ним.

Увидев хмурое лицо Дороти, Джинни догадалась, что ее отношения с Филом по-прежнему остаются напряженными. Надо чем-то помочь им, подумала она, но тут же посмеялась над собой: «Ну разве можно с таким печальным личным опытом претендовать на роль эксперта в любовных вопросах?» Дэвид подошел к Тому Блейку.

— Поздравляю, ваш сын вчера прекрасно перенес операцию, и я не вижу никаких оснований для дальнейших опасений.

— Рад это слышать, мистер Кэмпбелл, — с благодарностью ответил тот. — Как вам удалось добиться такого результата? Признаться, вчера я был в таком состоянии, что ничего не понимал.

— Не удивительно.

Дэвид искоса взглянул на Фила, и Джинни поняла, что рассеянный вид ассистента раздражает его.

Джинни помнила, что он всегда доброжелательно относился к подчиненным, но при этом требовал от них такой же полной отдачи, какую проявлял сам. Она попыталась знаками дать Филу понять, что надо сосредоточиться, но тут Дэвид обернулся и увидел, как она жестикулирует.

Джинни вспыхнула. Она знала, что не сделала ничего плохого, но чувствовала, что ее вмешательство только испортило дело.

— Может быть, вы продолжите, доктор Мэйсон? — ледяным тоном обратился к несчастному Филу Дэвид.

— Э-э, я... — окончательно смешался тот.

— Объясните мистеру Блейку, в чем суть операции, которую мы сделали его сыну.

Фил повиновался, но Джинни видела, что уязвлен резкостью босса. Это был прекрасный, знающий врач, который всегда выкладывался в работе на все сто. То, что творилось с ним сейчас, лишний раз доказывало, что проблему надо срочно решать, и чем скорее, тем лучше.

— Я думал, что у Джона нелады с сердцем... — сказал Том Блейк, выслушав насыщенную медицинскими терминами речь Фила.

— Совершенно верно, — улыбнулся Дэвид. — Образно говоря, у него было отверстие в сердечной перегородке, но оно, к счастью, оказалось таким небольшим, что мы без труда с ним справились.

— Слава Богу, — вздохнул тот. Он явно успокоился, когда понял, в чем суть дела. -Пойду, позвоню Софи и расскажу ей, что все закончилось хорошо. Она очень волновалась за Джона и переживала, что не может быть с ним рядом.

— Если у вас возникнут какие-либо вопросы, обращайтесь ко мне, не стесняйтесь, — сказал Дэвид.

Джинни знала, сколько дел намечено у него на сегодня, и почувствовала за него гордость. Не каждый профессионал такого класса, несмотря на колоссальную нагрузку, способен еще и проявлять чуткость по отношению к маленьким больным и их родителям. Недаром имя доктора Кэмпбелла быстро становится популярным в больнице среди пациентов и персонала!

— Скажите, доктор... — Том Блейк поколебался, прежде чем задать вопрос. — Что ожидает Джона в будущем? Я понимаю, что он никогда не будет таким, как все... Но сможет ли он ходить, говорить, обслуживать себя?

— Ходить и говорить он обязательно будет, — сказал Дэвид. — Многие дети с болезнью Дауна способны даже научиться читать и писать. Только процесс этот идет у них значительно медленнее, чем у здоровых сверстников.

Джинни поняла, что он старается быть объективным, не окрашивая будущее ребенка в розовые тона, но хочет дать его отцу точку опоры.

— Значит, все не так уж плохо? — с воодушевлением посмотрел на него мистер Блейк. — Честно говоря, я уже и не знал, чего ожидать. Конечно, я слышал о синдроме Дауна и раньше, но, знаете, когда это не касается тебя лично, как правило, не очень-то вникаешь в подробности. А сейчас я должен сообщить жене обо всем, что вы мне сказали. Надеюсь, это ее утешит. — Он протянул Дэвиду руку: — Спасибо, доктор Кэмпбелл. Я очень благодарен вам за все, что вы сделали для моего сына.

— Был рад помочь вам. — Тот крепко пожал протянутую руку.