Я: «Не будь недоброжелательным, старик, я хочу учиться»

Θ: «Ты определенно более образован, чем я. Чему мне тебя научить?»

Я: «Не будь груб. Я точно не хочу становиться твоим противником. Мне лишь любопытно узнать известное тебе, а также магию, которой ты владеешь»

Θ: «Чего ты хочешь? В прошлом я помогал людям то там, то здесь, которые были больны или попадали в неприятности»

Я: «Что именно ты делал?»

Θ: «Ну, я делал это попросту сочувствием».

Я: «Старик, это слово звучит комично и туманно».

Θ: «Почему так?»

Я: «Оно может значить, что ты помогал людям либо выражая сострадание, либо суеверными, сочувственными средствами».

Θ: «Ну, да, и тем, и другим».

Я: «И в этом вся твоя магия?»

Θ: «Было еще кое-что».

Я: «Так что это, скажи мне».

Θ: «Это не твое дело. Ты дерзок и надоедлив».

Я: «Пожалуйста, не воспринимай плохо мое любопытство. Недавно я слышал кое-что о магии, и это возбудило мой интерес к этой позабытой практике. А потом я пришел к тебе, потому что слышал, что ты понимаешь в черном искусстве. Если бы магии все еще учили в университете, я бы изучал ее там. Но последний магический колледж закрылся очень давно. Теперь ни один профессор ничего о ней не знает. Так что не будь чувствительным и скупым и расскажи мне немного о своем искусстве. В самом деле, ты ведь не хочешь унести эти тайны с собой в могилу, не так ли?»

Θ: «Ну, ты все равно лишь рассмеешься. Так зачем мне тебе что-то рассказывать? Пусть лучше все это будет похоронено вместе со мной. Это всегда можно открыть заново позднее. Это знание никогда не будет утрачено для человечества, ибо магия перерождается с каждым и в каждом из нас».

Я: «Что ты имеешь в виду? Ты считаешь, что магия действительно врождена человеку?»

Θ: «Если бы я мог, я бы, конечно, сказал, что да, это так. Но ты найдешь это смешным».

Я: «Нет, в этот раз я не засмеюсь, потому что я всегда удивлялся, что все люди во все времена и во всех местах имели одинаковые магические обычаи. Как ты видишь, я уже думал похожим образом».

Θ: «Что ты понимаешь под магией?»

Я: «Честно говоря, ничего или очень мало. Мне кажется, что магия — одно из бесполезных орудий людей, подчиненных природе. Я не нахожу в магии больше никакого реального смысла».

Θ: «Твои профессора, видимо, знают столько же».

Я: «Да, но что ты знаешь об этом?»

Θ: «Я бы предпочел не говорить».

Я: «Не будь столь скрытным, старик, или я решу, что ты знаешь не больше моего».

Θ: «Это как изволишь».

Я: «Твой ответ показывает, что ты определенно понимаешь в ней больше остальных».

Θ: «Потешный парень, какой же ты упрямый! Но что мне в тебе нравится, так это то, что твой разум тебя не удерживает».

Я: «Это действительно так. Когда я собираюсь нечто понять и познать, я оставляю свой так называемый разум дома и отдаю тому, что пытаюсь понять, дань сомнения. Я научился этому постепенно, потому что нынешний мир науки полон пугающих примеров противоположного».

Θ: «Тем самым ты приносишь себе большую пользу».

Я: «Надеюсь. Но давай не будем отдаляться от магии».

Θ: «Почему ты так озабочен познанием магии, если заявляешь, что оставил свой разум дома? Или ты не считаешь последовательность частью разума?»

Я: «Считаю — мне вижу, или, скорее, мне кажется, что ты весьма опытный софист, умело ведущий меня вокруг дома и обратно к двери».

Θ: «Тебе так кажется, потому что ты судишь все с точки зрения интеллекта. Если ты на время оставишь разум, ты также оставишь последовательность».

Я: «Это непростая проверка. Но если я хочу быть скольно-нибудь знающим, я, видимо, должен подчиниться твоей просьбе. Хорошо, я слушаю»,

Θ: «Что ты хочешь услышать?»

Я: «Не выпытывай. Я просто жду, пока ты что-то скажешь».

Θ: «А что, если я ничего не скажу?»

Я: «Ну, тогда я удалюсь несколько смущенным и буду думать, что ΘΙΛΗΜΟΝ — хитрая лиса, которой определенно есть чему меня научить».

Θ: «Этим, мальчик мой, ты уже узнал кое-что о магии».

Я: «Мне надо об этом подумать. Должен признать, это несколько неожиданно. Я считал магию чем-то другим».

Θ: «Ну, это показывает, насколько мало ты знаешь о ней и насколько неверно твое мнение».

Я: «Если это действительно, хотя это и так, я должен признать, что подходил к проблеме совершенно неверно. Из того, что ты говоришь, я заключаю, что эти темы не следуют обыденному пониманию».

Θ: «Как и магия».

Я: «Но ты меня совсем не отпугнул; напротив, я жажду слушать еще больше. То, что я знаю сейчас, в сущности, негативно».

Θ: «И так ты осознал вторую главную вещь. Прежде всего, ты должен знать, что магия — это отрицание всего, что можно знать».

Я: «И это, мой дорогой ΘΙΛΗΜΟΝ, знание, которое трудно переварить и которое причиняет немалую боль. Отрицание всего, что можно знать? Я полагаю, ты имеешь в виду, что ее нельзя познать, не так ли? Это превыше моего понимания».

Θ: «И это третье, что ты должен отметить как важнейшее: а именно, что тебе нечего пниманить».

Я: «Ну, должен признать, это ново и странно. То есть в магии совершенно нечего понимать?»

Θ: «Именно. Магия — это как раз все то, что ускользает от понимания».

Я: «Но как же тогда дьявол может быть тем, кто учит магии?»

Θ: «Магии нельзя ни научить, ни научиться. То, что ты пытаешься научиться магии — глупо».

Я: «Тогда магия ни что иное, как обман».

Θ: «Осторожно — ты снова стал мыслить».

Я: «Трудно существовать без разума».

Θ: «Именно такова магия».

Я: «Ну, в таком случае это тяжелый труд. Я заключаю, что для умения неизбежным условием является разучиться разуму».

Θ: «Боюсь, что так».

Я: «О боги, это серьезно».

Θ: «Не так серьезно, как ты думаешь. Разум приходит в упадок с возрастом, ведь он важное дополнение тех стремлений, что гораздо сильнее в юности, чем в старости. Ты когда-нибудь видел юных магов?»

Я: «Нет, маги общеизвестно стары».

Θ: «Видишь, я прав».

Я: «Тогда перспективы адепта плохи. Он должен ждать до старости, прежде чем испытает тайны магии».

Θ: «Если он оставит разум до этого, то сможет пережить нечто полезное и раньше»,

Я: «Это кажется мне опасным экспериментом. Нельзя отбросить рассудок без дальнейших проблем».

Θ: «Но и магом просто так не станешь».

Я: «Ты расставляешь проклятые ловушки».

Θ: «Чего ты хочешь? Такова магия».

Я: «Старый дьявол, ты заставляешь меня завидовать безрассудной старости».

Θ: «Ну-ну, юноша, который хочет стать стариком. И зачем? Он хочет научиться магии, но не осмеливается, чтобы сохранить свою юность».

Я: «Ты расставил ужасные сети, старый охотник».

Θ: «Возможно, тебе стоит обождать несколько лет с магией, пока волосы не поседеют и разум слегка ослабеет».

Я: «Я не хочу выслушивать твои насмешки. Глупым образом я попался в твои сети. Я не могу тебя понять».

Θ: «Но глупость может быть продвижением по пути магии».

Я: «Кстати говоря, чего ты вообще намереваешься достичь при помощи магии?»

Θ: «Я жив, как ты видишь».

Я: «Другие старики тоже живые».

Θ: «Да, но ты видел, как они живут?»

Я: «Ну, признаться, это не такое уж приятное зрелище. Вообще-то время и на тебе оставило свои следы».

Θ: «Я знаю».

Я: «Так в чем твое преимущество?»

Θ: «Оно не бросается в глаза».

Я: «Какое преимущество не бросается в глаза?»

Θ: «Я называю его магией».

Я: «Ты движешься по порочному кругу, дьявол тебя побери».

Θ: «Ну, это еще одно преимущество магии: со мной даже дьявол не совладает. Ты начинаешь понимать магию, так что я могу предположить, что ты для нее хорошо подходишь».

Я: «Спасибо тебе, ΘΙΛΗΜΟΝ, этого достаточно; я сбит с толку. Прощай!»

Я покидаю маленький сад и иду по улице. Люди вокруг стоят группами и украдкой посматривают на меня. Я слышу, как они шепчут за спиной: «Смотри, вот он идет, ученик старого ΘΙΛΗΜΟΝ'а. Он долго разговаривал со стариком. Он чему-то научился. Он знает тайны. Вот бы я умел делать то, что умеет он». «Замолчите, проклятые дураки», — хочу заорать я, но не могу, потому что и сам не знаю, научился ли чему-то. И поскольку я молчу, они еще больше убеждаются, что я овладел у ΘΙΛΗΜΟΝ тайными искусствами.