Маринка молчала. Антон глянул на нее и увидел, что уголки рта у нее опускаются. Ну точь-в-точь как бывает, когда человек собирается заплакать.

- Ты что? Ты не плакать ли вздумала? - притронувшись к ее руке, спросил Антон.

- Ничего я не вздумала плакать, - глотая слезы, сердито ответила Маринка. - Просто я не хочу, чтобы ты уезжал на всю жизнь.

- Но если надо?

- Почему это обязательно надо?

- Ведь папе нужно работать на Алтае, а как же нам с мамой без папы? Думаешь, очень хорошо нам без папы?

- Значит, ты и плавать не будешь теперь?

Антон улыбнулся. Он словно утешал Маринку:

- Еще как буду! Знаешь, какие реки на Алтае?

И он принялся рассказывать, какие голубые и быстрые там реки, и горы какие… И озера среди гор. А цветы - ого! - каждый чуть ли не с арбуз величиной. Красота там. Люди сильные. Рудники огромные, заводы.

- А Москва?

- Москва-то, ясно, что и говорить, - Москва! Но все-таки папа очень любит Алтай! И маме там понравилось. А я тебе оттуда напишу.

- Напишешь? Мне? Письмо? - подавшись вперед, спросила Маринка.

- Напишу. Почему же не написать? Обязательно напишу!

- Мне?

- Да. Тебе.

- А я тебе в ответ - тоже письмо. А ты мне - опять письмо. Так?

- Конечно, так.

Тут Маринка окончательно успокоилась и даже развеселилась: конечно, жаль, что он уедет. Но зато как будет интересно получать все время от Антона письма и писать ему.

- А все-таки завтра ты придешь в бассейн к нам на курсовку?

- Приду непременно. Мы же не завтра уезжаем. Еще собраться надо. А у вас вся ваша группа на курсовку пойдет?

- Да, Зоя Ивановна всех нас выпускает.

- Конечно, приду, - сказал Антон. И вдруг, помедлив, спросил:- А та девочка? Ну, как ее там… Забыл, как зовут.

- Туся? - догадавшись, подсказала Маринка.- Ты про Тусю спрашиваешь?

- Она тоже будет на курсовке?

- Она уже давно в бассейн не ходит. Давно-давно.

- А почему?

Маринка, чуть нахмурив светлые бровки, задумалась. Потом ответила:

- Не знаю, куда она делась. А может, она тоже на всю жизнь уехала из Москвы.

Нет, Туся никуда из Москвы не уезжала. Более того: именно в то самое время, когда Антон и Маринка о ней говорили, она вместе со своей бабушкой проходила совсем недалеко от них. Она шла по бульвару Ленинградского проспекта. Только за зеленью деревьев ни Антон, ни Маринка, конечно, увидеть их не могли.

В жизни Туси словно бы ничего не изменилось, словно бы все было по-прежнему: она так же верховодила дома, капризничала с мамой и папой, слегка боялась бабушку. Вместо плавания она теперь училась фигурному катанью на коньках.

И все- таки сама она в чем-то стала другой. Нет-нет да задумается, а потом несколько часов ходит кроткая, послушная, со всеми ласковая, такая шелковая, что домашние диву даются. Желая того или нет, а скорее помимо своей воли, она до сих пор еще часто думает о бассейне и о ребятах, которые ее очень обидели, но которых она так и не может забыть.

Вот и сейчас, когда они с бабушкой проходили по Ленинградскому проспекту мимо бассейна, Туся замедлила шаги.

- Бабушка, какой сегодня день? - спросила она у Анны Мартыновны.

- Среда, - ответила бабушка.

Среда… Значит, ребята не занимаются. А что если упросить бабушку и на минутку, всего лишь на одну минутку, зайти в бассейн? Зачем? Ну, без всякого "зачем"… ну просто так. Ну чтобы снова увидеть голубую воду, маленький уютный "лягушатник", и пловцов, и, может быть, Зою Ивановну, и все, все, все…

- Бабушка… - ластясь, начала Туся, но не договорила.

Вдруг, отпустив бабушкину руку, сорвалась и куда-то помчалась вдогонку за девочкой, которая шла далеко впереди.

Неужели Галя?

Да, да, да, конечно, Галя! Она! Галя из ее прежней бассейновой семерки.

- Галя! - во весь голос закричала Туся. - Галя, остановись! Галя!

Галя - это была действительно она - услыхала голос и остановилась.

- Галя, это ты? - догоняя ее, с радостным оживлением заговорила Туся.

Увидев Тусю, Галя тоже обрадовалась и заулыбалась:

- Туся! Здравствуй!

- Галя, как я рада! Значит, вы теперь занимаетесь по средам? Ты в бассейн идешь?

- Нет, мы по средам не занимаемся… А ты почему перестала ходить в бассейн?

- Да та-ак, - неопределенно протянула Туся.

- Мы думали, ты заболела. Хотели позвонить тебе.

- Хотели позвонить?

- Только твоего телефона никто не знал.

- Значит, вы тоже вспоминали обо мне?

- Еще бы! Смотри ты столько пропустила. А завтра у нас будет соревнование. Зоя Ивановна всю нашу группу выпускает на курсовку.

- Всех?

У Гали в глазах гордость.

- Всех! Теперь мы плаваем кролем и на спине и на груди. Уже не поперек, а вдоль бассейна. Ашот и Марина могут проплыть, не останавливаясь, три раза туда и назад.

- А ты?

- И я тоже могу.

На миг лицо Туси затуманилось. Но все прежнее к ней возвращается: па-адумаешь - три раза туда и обратно! Она, что ли, не сможет, если Галя столько проплывет? Да сможет она, еще как сможет!

И, вскинув голову, она говорит:

- Я тоже завтра приду на соревнование.

- Приходи - посмотришь!

- Нет, я тоже буду участвовать вместе со всеми. Я еще быстрее всех проплыву.

- Да что ты, Туся! Ведь ты пропустила много. Ты не тренировалась.

- Ну, подумаешь! Я и без тренировки смогу.

- Тебя Зоя Ивановна не пустит.

- Зоя Ивановна? Пустит. Вот увидишь!

И как ее ни уговаривала Галя, как ни уговаривала уже подошедшая к ним Анна Мартыновна, Туся стояла на своем: она придет завтра в бассейн и будет вместе со всеми участвовать в соревновании. Она так решила, она так хочет, и пусть с ней, пожалуйста, никто не спорит!

ВОСЕМЬ ГОЛУБЫХ ДОРОЖЕК

Не узнать сегодня бассейна - столько в нем света, такой он нарядный!

Наверху зажжены все электрические лампы. Они гроздьями свешиваются над водой. А сбоку, из огромных окон, так и хлещут солнечные лучи. И от этого двойного света - электрического и дневного - по-особенному блестит, переливается и играет поверхность бассейна, а на белом дне видны причудливые блики. Точно вдруг здесь выросли странные подводные цветы. Где бассейн помельче, эти отсветы на дне сияющие, яркие. Но чем глубже вода, тем таинственнее и темнее зеленеют пятна на дне; тут они колышутся как растения неведомых морских глубин.

Висят флаги. Пятнадцать флагов пятнадцати Советских республик. Воздух в бассейне теплый, влажный. Ни ветерка. Ни дуновения. И флаги висят не шелохнувшись, стройной, многоцветной шеренгой.

А из рупоров несется музыка. Может быть, чересчур громкая и бравурная, но именно такая музыка нужна сегодня, когда в бассейне проходят соревнования.

Соревнования идут уже второй день. Это самые обычные, ежемесячные соревнования; их в бассейне называют "курсовки". Но на трибунах много зрителей. Пришли знакомые, пришли и родители ребят, которые принимают участие в соревнованиях.

Поэтому сегодня на трибуне сидят и Маринкины родные. И мама тихой девочки Гали. И родители Ашота. И отец Кости Великанова, длинный и немного нескладный, как Костя. И, конечно, мать Шура и Юра.

И еще на трибуне сидит и ждет не дождется начала соревнований… знаете кто? Туся!

Да, Туся, рядом со своей бабушкой Анной Мартыновной.

Туся изо всех сил просила, чтобы Зоя Ивановна позволила ей вместе с ребятами участвовать в сегодняшнем соревновании. Но Зоя Ивановна твердо сказала ей:

- Не надо, Туся. Я не имею права. Да и тебе самой ведь будет плохо. Они все очень подвинулись вперед по сравнению с тобой. Разве ты хочешь быть самой последней, плестись в хвосте?

- Нет, - ответила Туся.

- Давай решим так: с осени ты будешь аккуратно посещать занятия в бассейне. Постепенно догонишь ребят. К Новому году ты, наверно, вместе с остальными сможешь выйти на курсовку. Что ты думаешь об этом, а?