Терпухин сделал кувырок через голову, распластался на земле и выпустил остаток обоймы по высунувшимся из кустов людям. В одного, кажется, попал.

Получив отпор, противник залег в кустах и открыл бешеный огонь. Было там человек пять, не меньше. Ес­ли бы Терпухин выскочил, на что и рассчитывали стрелявшие, то какая-нибудь шальная пуля обязатель­но угодила бы в него. Но Терпухин выждал, когда стрельба прекратится, и, низко пригнувшись к земле, скрылся в камышах.

Терпухин выбежал к другой стороне балка, забрал­ся по откосу вверх и побежал по степи. Уже достаточ­но стемнело, чтобы его могли заметить.

Через полчаса он был возле моста. Бузуева там не было.

Тогда Юрий пробрался к дому Полины. В окнах яр­ко горел свет, но самой женщины не было видно. Вдруг Терпухин заметил, что за деревом возле дома кто-то прячется. Юрий подошел поближе и прошептал:

—   Ни с места!

Незнакомец испуганно оглянулся.

—   Бузуев?

—   Ты меня напугал, — замахал руками Бузуев. — Сердце чуть не выскочило!

—   Я не знал, что найду тебя здесь, — сказал Тер­пухин, — думал, это за Полиной следят.

—   Слава Богу, что с тобой все в порядке. А за Поли­ной действительно следят. Внутри, в доме, полно народу.

—   Менты?

—   Да нет, эти, — Бузуев кивнул в сторону Сычино­го балка. — Но что самое странное, дома ее нет. Они тоже переполошились, но не знают, где ее искать...

—   Я знаю, — сказал Терпухин. — Оставайся здесь.

Надоест — иди к Карпухиным, это третий дом с краю. Они пустят... А я пойду.

—   Куда?

—   Думаю, что Полина пошла в одно место. Мы там иногда встречались. Ты проследи, чтобы хвост не увя­зался, ладно.

—   Ладно, — прошептал Бузуев.

Терпухин вышел за станицу и остановился. Если бы он знал наверняка, куда пошла Полина, то, не раз­думывая, бросился бы туда немедленно. Но в том то и дело, что она могла пойти и в тот же Сычиный балок, и к его хутору, а то и к элеватору...

Некоторое время Терпухин постоял в нерешительно­сти, раздумывая. И пока он стоял, совсем рядом, метрах в ста пятидесяти, в степи, мигнуло пятнышко света. Этот случайный проблеск насторожил Терпухина. Возможно, там находились хорхоевцы, разыскивавшие его.

Терпухин догадался, что Полина тоже заметила бы их и обошла бы стороной. Тогда она прошла бы к ви­шеннику. Другого пути для нее просто нет.

Быстро, стараясь не шуметь, Терпухин пошел в за­падном направлении. Вот и вишенник с многочисленны­ми обломанными ветками. Старая, заброшенная усадь­ба. Уже без дома, с покосившимся и сгнившим забором вокруг. Но вишни ежегодно цветут и плодоносят.

Терпухин перешагнул через поваленный забор, на­ткнулся на густой подрост одичавших без хозяйской руки вишневых деревьев, свернул немного в сторону и под прикрытием густых веток прошел к темнеющему ночном полумраке пятну единственного уцелевшего строения. Никаких звуков оттуда не доносилось. И все же Терпухин по каким-то ему самому непонятным приметам угадал присутствие здесь живого человека. Чувствуя, что сейчас для него что-то откроется, Юрий подошел к строению.

Это была небольшая, срубленная из елового тонко­мера банька. Терпухин нащупал дверь и распахнул ее. ()п чувствовал, что в пахнущей старым печным смра­дом и сухим березовым ароматом темноте притаился человек.

—   Полина? — сипло прошептал он. Его собствен­ный шепот прозвучал в тишине, как гром.

Терпухин не ошибся. В темноте послышалась возня и какое-то всхлипывание.

—   Юра... Юра, я думала, что тебя уже убили...

—  Полина, что происходит?

—   Это я должна у тебя спросить, что происхо­дит? — шептала женщина. — Неужели это ты застре­лил Хорхоева?

—   Да нет же! — раздраженно прошептал Терпу­хин. — Это сделал тот, кого я привез из Чечни...

—  Тогда кого же ты привез из Чечни, Юра? Убийцу?

—   Я не имел представления, что Хорхоева убьют...

—   Даже не знаю, кому верить. Из милиции пришли и говорят, что Терпухина наняли чеченцы, что ты — наемный убийца, сами хорхоевцы утверждают, что ты провокатор из ФСБ.

—   Что менты конкретно требовали?

—   Милиция приехала, — бормотала Полина, — со­общите, говорят, где может находиться Юрий Терпу­хин, мол, по нашим агентурным данным вам это долж­но быть известно. Он, мол, находился с вами в связи...

—   А что, не находился? Или ты, Полина, думаешь, что никто не видел, как ты ходила ко мне весной?

Полина помолчала с минуту.

—   Ладно, ты не стой на пороге. Проходи сюда. Здесь все еще та солома, что мы натаскали...

Опустив голову и нащупывая рукой стену, Терпу­хин вошел внутрь. Его рука наткнулась на старый хру­стящий березовый веник.

—   Садись сюда, — прошептала Полина, шелестя соломой. — Дверь почему не закрыл?

Она быстро поднялась, шагнула к дверному проему и закрыла дверь. В баньке сразу же стало уютнее и, как показалось Терпухину, теплее.

—   Не знаю, что и думать, — прошептал он, — Та­кая каша в голове! Иногда мне кажется, что это я убил Хорхоева. Но не могу же я самому себе не верить! За­чем он мне?

—   Можешь поверить этому, — Полина нащупала в темноте руку Терпухина и положила в нее плоский прямоугольный предмет.

—   Это что, видеокассета? — спросил Терпухин, чувствуя, что женщина, отдав кассету, продолжает держать его за большой палец руки.

—   Да, на ней видеозапись того, что произошло в ка­бинете у Хорхоева, царство ему небесное.

—   Откуда она у тебя?

—   Я вынула ее из видеомагнитофона в комнате, ко­торую занимают охранники... Это твое алиби.

—   Это хорошо, — обрадовался Терпухин, — тогда мы еще попляшем, правда, Полина.

—   Черт тебя побери, Юрий, — сказала женщи­на, — Но я все еще люблю тебя...

—   Я знаю, Полина, — пробормотал Терпухин, тя­жело опустился рядом с женщиной, положил голову на солому и закрыл глаза. Усталость и переживания этого дня давали о себе знать. Через минуту он уже не мог понять, заснул ли он или, может, потерял сознание: пе­ро д глазами, как в калейдоскопе, замелькали неясные картины. Его даже подташнивало. Юрий попробовал перевернуться на бок, но уже не смог преодолеть со­противления налитого свинцом тела. Терпухин почув­ствовал, как проваливается в черную пропасть.

Спал он несколько минут, но и эти крохи сна прида­ли ему силы. Очнувшись, обнаружил, что его голова покоится на теплых коленях Полины. Женщина ласково перебирала его волосы.

—   Если бы мы уехали, Юра, мы были бы счаст­ливы, — прошептала Полина, почувствовав, что он не спит. — А так чеченцы не дадут нам покоя... Да и наши алчные все, злые, завистливые к чужому счастью.

—   Это так, — согласился Терпухин, — от зависти готовы удушиться. А чеченцы умело этим пользуются. Слушай, у тебя нет сигареты?

—  Ты начал курить?

—   Нервы шалят. Эх, прозевали мы чеченцев в де­вяносто первом! Теперь они всегда делают ход первы­ми. Пытаются стравить русских между собой.

—   Не только русских, — вздохнула Полина, — ведь Россия наполовину Европа, наполовину Азия. Начни перечислять, до утра времени не хватит: татары, баш­киры, мордва, уйгуры, хакасы... А возьми Крайний Се­вер! Столько проблем, бед.

—  Точно, — отозвался Терпухин, — теперь любую пашу общероссийскую беду чеченцы сваливают на русских. Уже имелись случаи, когда чеченцы, внед­рившись во властные структуры, целиком дезорганизо­вывали работу органов.

—        Ну, это еще надо доказать, — сказала Полина, — а то мы договоримся до того, что Ельцин расстрелял парламент только потому, что его возглавлял извест­ный чеченец.

—   Думаешь, не из-за этого? Ведь получилось имен­но так, как хотели чеченцы. Они творят зло не своими руками, а руками русских. Они считают, что русские должны отвечать перед законом, а чеченцы должны быть вне всяких подозрений. Слушай, Полина, ты даже не представляешь, насколько серьезно наши властные и финансовые структуры находятся под пятой местных мафий. Чеченцы наезжают на воров в законе и таким образом контролируют власть.