—   А не варварство обвязывать себя тротилом и взрывать вместе с собой детей? В Израиле, даже ес­ли террорист совершил террористический акт десять- пятнадцать лет назад, спецслужбы все равно его вы­числяют, убивают, а потом показывают по телевизору: вот, мол, так и так, помните, пятнадцать лет назад гос­подин такой-то совершил теракт — убил пять человек. Сейчас мы его нашли, вот его труп. Понял? Тогда у за­мышляющих теракт будет чувство, что в любом случае они будут наказаны. А безнаказанность порождает безнаказанность.

Несмотря на тревожную атмосферу, Терпухин пребывал в благодушном настроении, а Бузуев нервно вздрагивал на каждый призыв водителя быть бди­тельным.

Ростов изнывал от жары, но на уличных клумбах пестрели ухоженные цветы. Где-то рядом плескался Дон, на берегах которого, вероятно, отдыхало много народу.

—   Я пойду куплю билеты, — сказал Терпухин и, прислонив бывший у него в руках дипломат к спинке сиденья, вышел из салона автобуса.

Он тут же был остановлен криками нескольких пас­сажиров:

—   Молодой человек, это ваш дипломат?

—   Вы забыли вещи!..

Терпухин оглянулся, махнул рукой и пошел к би­летной кассе.

—  Куда же вы пошли?! — почти истошно закричал пожилой мужчина.

Терпухин махнул рукой трусливому пассажиру, что, мол, дипломат его и он сейчас вернется. Пассажи­ры смотрели на Терпухина, как на подрывника. Тогда Бузуев схватил дипломат и пошел следом за при­ятелем.

—   Совсем свихнулись, — сказал Юрий, — весь юг потерял покой. А это самый благодатный край...

—   А что ты хочешь, — отозвался Бузуев, — пожи­ви в такой атмосфере, когда маячит постоянная угроза бойни, терактов... И не только перед ростовчанами... Так и в Краснодаре, и в Ставрополе, и в Таганроге... И не всегда получается так, что простые люди остают­ся статистами, молчаливыми участниками кровавой трагедии.

В центре города у приятелей трижды проверяли документы, требовали показать билеты. Стоило им где- нибудь сесть или просто остановиться, словно из-под земли вырастал страж порядка: «Какие проблемы, чего ждете?» — и долгим испытующим взглядом всматри­вался в лица, будто отыскивая в них черты какого-ни­будь разыскиваемого преступника.

В городе царила атмосфера страха. То там, то тут раздавались голоса: «Ну, где они еще будут взрывать? Когда, наконец, Ельцин заткнет глотку Чечне?»

В гостинице, перед тем как выдать ключи от номе­ра, багаж Терпухина внимательно осмотрел серьезный человек в сером костюме. Время от времени он бросал на Терпухина и Бузуева такие взгляды, словно пытал­ся пробурить глазами дырки в теле. Этот же человек и его коллеги все время дежурили у входа в гостини­цу, через раз требуя документы, удостоверяющие личность.

Потом Терпухина уже узнавали и кивком головы разрешали пройти. Меры предосторожности были по­нятны. Все население города спало вполуха. Люди уже убедились, что террористы коварны, и знали об этом не понаслышке. Масла в огонь добавляли заявле­ния то Радуева, то других полевых командиров о том, что взамен разрушенного Грозного для новой столицы чеченской республики вполне подошел бы благоустро­енный Ставрополь. Местные газеты писали, что во время похорон жертв теракта в Пятигорске раздава­лись недвусмысленные угрозы в адрес проживающих в крае чеченцев, призывы взять их всех в заложники, чтобы тем самым обезопасить местное население. Од­нако большинство коренных жителей края, несмотря на коснувшиеся их события недавней войны и нынеш­ние взрывы, не были склонны действовать решитель­но. Наиболее радикальные предлагали наглухо за­крыть границу с Чечней. Впрочем, это же говорилось и до ввода российских войск в бывшую автономную республику.

Бузуев остался в гостинице, а Терпухин наведал морг. На заброшенных железнодорожных путях стояло несколько вагонов-рефрижераторов. К счастью, он не обнаружил среди убитых Кати.

На вокзале приятелям не повезло. Перед посадкой в поезд, на котором они решили вернуться, их застави­ли открыть дипломат, но они отказались. Мало того, Бузуев вспылил и нагрубил милицейскому наряду. Его под конвоем доставили в дежурную часть. Терпухину пришлось приложить максимум усилий, чтобы освобо­дить Бузуева.

—   Ну и атмосфера! — сказал Бузуев, когда они от­боярились от милиции. — Не хватает только комен­дантского часа.

—   А он фактически введен, — произнес Терпу­хин. — Органы правопорядка работают по усиленному варианту, то есть половина личного состава находится на круглосуточном дежурстве, днем и ночью. Чем тебе не комендантский час! Просто люди привыкли. Да и реальной опасности нет. Никто ничего не взорвал, ни­кого не арестовали... Разве что школьники развлекают­ся, названивая в милицию с угрозами взорвать школу или еще что-нибудь. Впрочем, нам, казакам, это внеш­нее спокойствие ни к чему. Запомни, Валентин, если прогремят новые взрывы, появятся новые жертвы, можно предугадать реакцию населения...

—   Что тогда будет?

—   Несладко придется проживающим в крае чечен­цам, и мы, казаки, под этот шумок можем получить хо­рошие дивиденды.

—   Чего ты надулся, Валек? — спросил Терпухин на следующее утро после возвращения из Ростова. — Не поедешь ты на задание ни под каким предлогом! Это чрезвычайно опасно.

—  Ты из-за денег жмешься, да? — спросил Бузу­ев. — Не нужны мне твои деньги...

—   Слушай, — сказал Терпухин, — я тебе расскажу про одну операцию. Однажды мне довелось участвовать в освобождении заложников. Террористы захватили ав­тобус с детьми. Эта операция была самая тяжелая — не в смысле боевых действий, а психологически.

—   Это когда в Минводах захватили целый класс в школе? — поинтересовался Бузуев.

—   Не в самих Минводах, а в пригороде. А городиш­ко маленький, весть о захвате сразу стала известна всем. Родители захваченных детей сели на машины и весь путь до аэропорта сопровождали нас. Ну и об­становочка была! И когда аэропорт перекрыла мили­ция, родители прямо за горло ментов стали брать — пустите нас к детям! Но самое интересное, что пре­ступники, которые подготовили террористический акт, оказывается, долго изучали по фильмам, как эту опе­рацию провести. Соблюли все тонкости...

—   Например?

—   Накрыли автобус брезентом, чтобы ни снайпер, никто не мог видеть того, что творится в автобусе. Они вообще много чего придумали, потом мы долго это изуча­ли. Операция была подготовлена ими очень серьезно.

—  А для чего ты мне это рассказываешь?

—   Для того, чтобы убедить, что ты не готов. Тебя надо готовить год или два... Понял?

—   Понял, — буркнул Бузуев.

Терпухин воспользовался услугами «летучего отря­да» майора Васнецова. Прорвавшись на территорию Чечни, они в условленное время вышли на связь со скрывающимися беглецами. Те долго не отзывались.

—  Боюсь, — сказал майор Васнецов, — как бы нас самих не запеленговали. В радиоперехвате чеченцы большие мастера.

—   Не обратят внимания, у нас же код, — возразил Терпухин.

—   Ну, к этому времени чеченцы могли поймать бег­лецов и вышибить из них любой код.

Операция завершилась неожиданно быстро. Бегле­цы вышли на связь, и вскоре «летучий отряд» майора Васнецова был в горах. Эльдара Хорхоева нашли в пу­стынной местности, в сарайчике, сколоченном из фа­нерных обломков. Парень был настолько обескровлен, что не мог самостоятельно передвигаться.

—   Где тот человек, который вывел тебя из концла­геря?

—   Он подорвался на мине, — сказал Эльдар.

—   Насмерть? — спросил Терпухин.

—   Нет, я еще мог идти, а он уже нет... Ступню ему оторвало, глаз выбило... Он застрелился, чтобы не по­пасть в руки преследователей. Они бы его живого за­травили собаками...

—   Ты видел это собственными глазами? — спросил Терпухин.

—   Да, он был моим другом. Именно он предложил мне бежать. Мы бежали, бежали, пули повсюду... Потом взрыв, мина! Я не могу вернуться в Чечню, там тюрьма, я столько страдал, — Хорхоев умолк, чтобы передох­нуть. — Он говорит, если любишь меня, — продолжил он, — убей меня, пожалуйста. Я не смог, но я дал ему пистолет, там две пули... Потом побежал, побежал, услы­шал выстрел и понял, что он мертв. Его семья... Что я им скажу? Я, Эльдар Хорхоев, должен буду сообщить о его смерти его отцу и матери... Как я посмотрю им в глаза?