— Ясное дело, что так, — кивнула Элен. — Ведь во многом благодаря Джону даже «Электроулыбка» того сноба-композитора Фовьена получилась… Мы начинали над ней работать именно с Джоном… И хотя это не мой стиль, но ведь получилось же!

— Факт! — расцвел Николя и добавил уже серьезнее: — Если и тут постараешься, то получится. Может получиться неплохой магнитоальбом.

— Просто потрясный, — не удержался Себастьян.

— Если над ним серьезно поработать, — заметила Элен.

— Серьезно — это не обязательно долго, — вставил Е-е. — «Роллинг Стоунз», к примеру, многие свои вещи вообще записывали прямо на концертах.

— Ты имеешь в виду их альбом «Кресло шамана»? — уточнил Кристоф. Он вообще любил все уточнять.

— Не только его, — сказал Е-е. — Да ты и сам знаешь.

— До «Роллинг Стоунз» нам далеко, — серьезно сказал Николя. — Но стремиться стать такими, как они, конечно же, необходимо, — сразу добавил он.

— По уровню мастерства, — уточнил Кристоф.

— Ну ты и зануда, — не выдержал Е-е. — Твои уточнения могут кого хочешь вывести из состояния равновесия. «Роллинги» есть «Роллинги». Этим все сказано.

— Знаешь ли, Е-е, — сказал Жозе, — все-таки Кристоф прав. Хотя он и зануда, но пускай… У каждого человека должно быть свое лицо. Каждый должен отличаться от других. Быть индивидуальностью. И каждый ансамбль должен отличаться от другого… У него тоже должно быть свое лицо. Свой стиль. Свое направление.

— Свой имидж, — добавила Элен. Николя только усмехнулся:

— Не обращай внимания, Элен. Ребята иногда любят поговорить. Музыка ведь общения не заменяет.

— Хотя и способствует ему, — вставил Кристоф.

— Никто с этим не спорит, — не выдержал Е-е. — Мы все хорошо знаем, что без музыки человек вообще не может жить.

— Жить, пить, есть, любить красивых девушек и женщин, — снова воодушевился Кристоф.

— У тебя одни только девушки на уме, — заметил Себастьян.

— А что в этом плохого? — округлил глаза Кристоф.

— Да ничего плохого в этом нет, — авторитетно заявил Николя. — Без девушек и женщин этот мир стал бы совсем серым…

— Мы раскрасим его своей любовью, — язвительно подхватил Е-е. — Мы расцветим его семью цветами любовной радуги… — продолжал он.

— Ну, ты и язва, Е-е, — добродушно сказал приятелю Кристоф. — Ну, ты и язва…

— От зануды слышу, — в тон ему ответил Е-е.

— Вы еще не устали выяснять отношения? — Элен с улыбкой смотрела на музыкантов. — Неужели так-таки и нечем больше заняться?

— Да, теперь им есть чем заняться, — сказал Себастьян. — Будут в поте лица своего работать над новым, третьим магнитоальбомом. Да и в кафе поиграть придется. Все не просто так. Каждый франк дается с трудом.

— Это точно, — на удивление, в один голос произнесли Е-е и Кристоф.

— Будет чем заняться и мне, — вздохнула Элен. Потом повернулась к Николя. — Милый, ты позвонишь Джону? И скажешь, когда мы начнем работать над альбомом?

— Я ему уже позвонил, — хитро сощурился Николя. — За тридцать минут до твоего прихода в «гараж». Он ждет нас. Можем отправляться к нему хоть сейчас.

— Как? — притворно изобразила возмущение Элен, затем всплеснула руками. — Значит, ты заранее был уверен, что я соглашусь? Что я тебе не откажу?

— Зачем же тебе не соглашаться со мной? — посмотрел в ясные глаза Элен Николя. — Разве я предлагаю что-нибудь плохое? Я всегда предлагаю только хорошее. Мне никогда нельзя отказывать. К тому же, для тебя эта запись тоже очень многое значит.

— Как и для всех вас, — добавила Элен. — Для всех музыкантов ансамбля.

— Ну что ж, — вздохнул Николя. — Значит, я тем более оказался прав. Мы все повязаны одной веревочкой.

— Мы все — единое целое, — не смог не уточнить Кристоф.

— Один — за всех, и все — за одного, — тут же передразнил его Е-е. — Таков, кажется, принцип мушкетеров?..

— Ну ты и вредный, Е-е, — сказала Элен. — Ну в самом-то деле… Разве так можно?

В эту самую минуту дверь «гаража» резко распахнулась, и в помещение молнией влетела раскрасневшаяся Рози.

— Мой любимый Е-е! — радостно закричала она и бросилась парню на шею.

— Да хватит тебе, — смущенно сказал Е-е. — Мы же совсем недавно виделись…

— Я уже успела по тебе соскучиться, — заявила Рози. — И, кроме того, я соскучилась по обеду. Веди меня как можно скорее поесть. На меня напал дикий жор!

— Она меня просто убивает своей непосредственностью, — заулыбался Кристоф. — Хорошую девчонку этот охламон подцепил!

— Пусть завидуют нам холостяки, — промурлыкала Рози и еще крепче прижалась к Е-е.

— Отстань, — добродушно улыбаясь, сказал ей Е-е. — Хорошо, уговорила. Сейчас пойдем обедать.

— Да, мы и в самом деле все не прочь перекусить, — сказал Николя.

— Уже время обедать. Аида в студенческое кафе.

— Ну, поплыли, — согласилась Элен. — Действительно, надо сначала пообедать. А потом поедем в студию к Джону, — она повернулась к Николя. — Я правильно говорю, мой повелитель, мой плут и обманщик?

— Правильно, моя звездочка, — в тон ей ответил Николя.

И вся дружная компания направилась в студенческое кафе.

2

В студенческом кафе было шумно и весело. Здесь царила непринужденная, раскованная атмосфера. Куда ни поглядишь — повсюду только молодые лица. Когда вся жизнь, кажется, еще впереди, то любой молодой человек полон радости, оптимизма и любви к окружающим. Весь мир представляется ему сплошным, нескончаемым праздником. Ему кажется, что этот праздник — только в его честь и лишь для него одного. Ему кажется, что все остальные и живут-то только для него одного. Чтобы этот самый молодой человек мог развлекаться, отдыхать, веселиться и лишь изредка — работать или учиться. Так, походя, между делом. Праздник — это и есть настоящее дело. А все остальное

— обыкновенная суета сует. Просто ерунда. Зато вся его жизнь, вся жизнь этого молодого человека — истинный праздник. Праздник, который всегда будет с ним.

Так кажется многим молодым людям, девушкам и парням.

Но на самом деле все это — сплошные иллюзии, обман.

Хотя, согласитесь, что и в обмане бывают свои прелести, не так ли? А ложью тоже можно наслаждаться… Особенно, если обманывают не тебя, а ты…

Элен почему-то вспомнила о своем детстве. Вспомнила, как отец приходил после работы домой усталый, раздраженный. Вечерами все в доме не нравилось ему. Все было не так, как надо. Вещи лежали не там, где ему хотелось. И будто мать на ужин приготовила совсем не то, что он хотел бы съесть. По телевизору шли совершенно не те передачи, которые хотелось бы видеть отцу. И Элен разговаривала с отцом абсолютно не тем тоном да и вообще не о тех вещах, какие бы хоть чуть-чуть могли заинтересовать отца.

И тогда отец просто напивался. Это был наилучший выход для него. Да и для всех остальных членов семьи тоже. Красное вино гасило раздражение. Отец становился мягким и добрым — хоть к ране прикладывай. Хотя, конечно, к ране его прикладывать никто не собирался. А вдруг он взорвется внезапно? Характер-то у него вон какой был неуравновешенный!

Ну да ладно, Элен на него все равно никогда не обижалась. Не сердилась ни за что. Отца она любила больше, чем мать, несмотря на его сердитость и раздражение. Мама не могла пройти мимо ни одного человека в штанах. В смысле — спокойно пройти. При одном только виде мужчин, ее начинала колотить мелкая дрожь. И ей очень хотелось приятно провести время с очередным кавалером.

Теперь-то Элен ее не осуждала. Не то, что раньше. Тогда поведение матери, случалось, шокировало ее. Сражало, можно сказать, наповал. Ну, естественно! В то время Элен еще ничего не знала о том, какое удовольствие может получить женщина или девушка в объятиях настоящего крепкого мужика. То есть мужчины, юноши, парня. Может, Элен сейчас и не очень-то лестно думает о своей собственной матери. Но что поделаешь, если это правда. Какая бы она ни была. Правда — она всегда глаза колет. Это — неумолимый закон.