Москва. Середина марта (ст. ст.) 1907 г.Я удивлен: разве Зина не получила двух моих писем?[1014] Я послал заказными. Скучаю о Вас. Скучно и нудно в Москве[1015]. Все время недомогание: простуда, кашель. Цели впереди — никакой. Руки падают. Это не отчаяние. Я бодр духом. Я готов ждать года внутреннего успокоения. Но сейчас цели — никакой: это факт. Свет будет. Будет новая земля и новое небо[1016]. Мы умрем: мы не увидим будущего. Мы — рядовые, которым не дано начать, ни исполнить. Мне думается, что наш подвиг — истинное сознание и только. И вот я сознаю истинность нового религиозного сознания, но сделать ничего, ничего не могу. И потому хочется повторять без конца: свет впереди — цели никакой. Образочек Ваш со мною. Часто смотрю на него — молюсь. Переписываюсь с Татой[1017]. Сплю. Тону во всякого рода истериках. Но если Вы меня будете укорять, я могу защититься: что же мне делать? Людей нет. Вы — далеко. Люба меня ненавидит. С мамой мне трудно долго быть. Я ни на кого не ропщу. Не унываю. Не падаю духом. Сознание мое ясное. Но с сознанием никуда не уедешь. И вот вдруг становится скучно, скучно. Вздохнешь — ляжешь спать; проспишь до вечера. Вечером сидишь под самоваром. Иногда пойдешь на люди. Люди или злобно на Вас поглядывают, или глядят в рот, соглашаясь со всякой моей ерундой. В первом случае неловко. Во втором скучно.
Остается одно: с самим собой спать, чтобы не чувствовать боли, на людях быть манекеном, чтобы они не коснулись больного места.
Милый Дима, но это все ничего. Мне весело от покорности моей. Бунта нет. Есть тишина. Тишина затворничества, отречения. Помолитесь за меня. Господь с Вами[1018].
Москва. 24 апреля / 7 мая 1907 г.Воистину Воскрес![1019]
Милый, родной мой всегда близкий и радостный брат Дима!
Радостно было так мне получить Вашу открытку[1020]. Бесконечно виноват перед всеми Вами: не писал. Но каждый час, каждый миг помню — все помню. Это время было очень буйное для меня. Помимо внутренних треволнений (они всё те же), свалилась масса хлопот. 7 рецензий[1021]; кроме того: прочел три реферата: 2 в «свободной эстетике» (кружок музыкантов, художников и писателей, имеющий будущее)[1022] и 1 в религиозно-философском кружке[1023]. Кроме того, свалилось 2 литературных вечера и, что самое трудное, — это 2 публичных лекции, каждая на 2 ½ часа чтения[1024]. Обе лекции должны были быть написаны ровно в 10 дней. Вот почему я и не ответил Дмитрию Сергеевичу[1025], потому что эти дни с раннего утра и до поздней ночи писал, писал. Пойду завтра, послезавтра к Котляревскому[1026]. После лекции нервы так пошатнулись, что пришлось бежать в деревню и там залечиваться.
Вторая лекция по картине напоминала лекцию Д. С. Барышень выносили в обмороке: такая была жара[1027]. После лекции начались прения под председательством Брюсова. Любопытнее всего то, что мой давнишний враг и ругатель Яблоновский (из «Русс<кого> Слова») прочел нечто вроде дифирамба обо мне[1028]. Вторую лекцию повторяю по настоянию организаторов[1029]. Кажется, придется повторить и первую лекцию. Все это вместе с рядом других дел и вызывало мое молчание, потому что невозможно писать Вам между делами, а писать внешнее — нельзя.
Ушел я из «Зол<отого> Руна» вследствие скверной выходки Рябушинского против Курсинского[1030]. Если участвую в «Перевале»[1031], то только денег ради, а потом в «Перевале» если и глупые, то во всяком случае честные люди, а в «Руне» нет и этой честности.
Д. С. спрашивает меня, почему ушел Чулков из «Весов» и «Руна»[1032]. Из «Руна», я думаю, он ушел из-за Курсинского, а из «Весов» — из-за всех нас, его ругавших[1033].
Милые, милые мои, как Вас люблю, как надеюсь на Вас! Духом с Вами и в Главном — тверд. С чем уехал, на том и стою. Не принимайте молчание за отдаление. Скоро буду писать подробно и Вам, и Зине, и Дмитрию Сергеевичу. Сейчас же это внешнее письмо: написал второпях. Сегодня — вечер в «Худ<ожественном> Кружке», где я читаю[1034]. Сейчас надо бежать.
Вообще Москва модернизована. Лекция Брюсова покорила ему демократию. Он читал о «Театре будущего». Он произвел такое впечатление, что повторил свою лекцию. Теперь его просят прочесть ее в третий раз[1035].
Моя первая лекция «О символизме в современном русском искусстве» была встречена внимательным недоумением, а вторая «Искусство будущего», кажется, понравилась с<оциал>-д<емократам> и другим. Сейчас приходит депутация за депутацией, прося чтения, но приходится отказывать.
Христос с Вами. Дорогой брат, молитесь обо мне.
P. S. Простите внешний тон письма. Пишу между бегами. На днях напишу подробно и толково. Зину и Дмитрия Сергеевича поцелуйте от меня. Христос все победит.
Монреале. 12/25 декабря 1910 г.все эти дни близко чувствовал Вас, Дмитрия Сергеевича и Диму. Пишу — издалека. Мы в Монреале, старом испанско-мавританском городке; из комнаты большая терраса; внизу — обрыв; там — апельсинные рощи; вдали — Палермо; еще дальше — синяя необъятность моря; над головами обрывистые горы, поросшие кактусами; я — счастлив; от счастья хочется протянуть руки; сказать: «Милые мои — не забывайте». Христос с Вами. Я — не один. Целую крепко.
Адрес. Italia, Sicilia, Monreale. Ristorante Savoia. A monsieur Boris Bougaïeff. От Аси Тургеневой Зине привет.
В Монреале — вот какой собор 12-го века.
Письмо Андрея Белого к Эллису
В начале 1912 г., когда разгорелся инцидент в связи с отказом редактора «Русской Мысли» П. Б. Струве опубликовать написанный специально для журнала роман Андрея Белого «Петербург», Валерий Брюсов, касаясь в одном из писем к Струве сложившихся обстоятельств, замечал о Белом: «Мне передавали, что он написал Вам какое-то странное письмо, в духе тех, которые должны были писать герои Достоевского. Должен Вас предупредить, что это — свойственно Белому; он уже много в своей жизни написал таких писем, в которых, конечно, потом раскаивался»[1037].
1014
Белый отвечает на открытку, отправленную из Парижа 8/21 марта и полученную в Москве 11 марта 1907 г. (датировки — с почтовых штемпелей; текст — рукой Гиппиус):
Четверг.Что же вы молчите, милый Боричка? Мы беспокоимся, как вы доехали; как живете? Черкните строчку.
Маме наш привет сердечный.
1015
Белый возвратился из Парижа в Москву в конце февраля (ст. ст.) 1907 г.
1016
Откр. XXI, 1.
1017
Тата — Татьяна Николаевна Гиппиус (1877–1957), сестра З. Н. Гиппиус, художница; во время пребывания Мережковских в Париже в 1906–1908 гг. жила в их петербургской квартире. См.: Блок А. А. Письма к Т. Н. Гиппиус / Публикация С. С. Гречишкина и А. В. Лаврова // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1978 год. Л., 1980. С. 209–214; Истории «Новой» христианской любви. Эротический эксперимент Мережковских в свете «Главного»: из «дневников» Т. Н. Гиппиус 1906–1908 годов / Вступ. статья, подготовка текста и примечания М. Павловой // Эротизм без берегов. М., 2004. С. 391–455. Письма Белого к Т. Н. Гиппиус, по всей вероятности, не сохранились; в архиве Белого хранятся 29 писем Т. Н. Гиппиус к нему 1905–1909 гг. (РГБ. Ф. 25. Карт. 14. Ед. хр. 7), некоторые из них опубликованы — полностью либо во фрагментах (Литературное наследство. Т. 92, кн. 3. С. 273–276, 278–279, 281–285, 319–320, 324–325).
1018
19 марта / 1 апреля 1907 г. Философов отвечал Белому: «Да, Боря. Трудно. И я не знаю, что посоветовать Вам. Если бы я был одинок, как Вы в данную минуту, я бы сам впал в сон. Это со мной и теперь, тут, в Париже бывает. Как-то осенью я не только в переносном, но и в прямом смысле слова продремал несколько дней на своей соломенной кушетке. И именно без бунта, с покорностью. Помогла мне наша тройственность, т. е. укрепление ее, ощущение некоторого воплощения, перехода из сознания к действию. Если нам суждено только сознание, то черт с ним совсем, я его проклинаю, потому что мне его не вынести. Не под силу. Сознание убивает всякий мираж счастья, обнажает ложность ложного счастья, и если оно не ведет хотя бы к предвкушению подлинного счастия, то оно страшно тягостно. Нормально, нужно было бы, чтобы Вы жили с нами, но теперь нельзя. Нельзя по внешним и, пожалуй, по внутренним причинам. Но верится, что это будет. В сущности, мы единственные люди, которых теперь Вы не боитесь, и которые для вас верный, каменный оплот» (РГБ. Ф. 25. Карт. 24. Ед. хр. 16).
1019
Пасха в 1907 г. приходилась на 22 апреля.
1020
18 апреля / 1 мая 1907 г. Философов отправил Белому пасхальную открытку: «Христос Воскресе, дорогой Боря. Забыли Вы нас, милый мальчик, а мы Вас часто вспоминаем и любим. Ваш Дима» (РГБ. Ф. 25. Карт. 24. Ед. хр. 16). Вероятно, одновременно с нею аналогичную открытку выслала Гиппиус: «Христос воскрес, Боря милый! Что это с вами такое? Совсем вы замолкли, и мне ни слова! Здоровы ли вы? Как себя чувствуете? Какие облака проходят через душу? Зина. Маму поздравьте от меня с праздником» (Там же. Карт. 19. Ед. хр. 9. Л. 58).
1021
Речь идет, вероятно, о рецензиях Белого, помещенных в № 5 и 6 журнала «Перевал».
1022
Имеется в виду «Общество Свободной Эстетики», возникшее в 1906 г. (устав Общества утвержден 10 апреля 1907 г.) и объединявшее в основном представителей модернистских и близких к ним кругов московской творческой интеллигенции и поклонников «нового искусства». См.: Белый Андреи. Между двух революций. С. 194–209, 504–505. 14 марта 1907 г. Белый в «Обществе Свободной Эстетики» участвовал в беседе об «искусстве будущего», 28 марта выступил там же с «докладом-вопросом» «Против музыки» (РГБ. Ф. 386. Карт. 114. Ед. хр. 36). Белый указывает, что в марте-апреле 1907 г. он выступал в «Обществе Свободной Эстетики» также с докладом «Принцип формы» (Белый Андрей. Себе на память // РГАЛИ. Ф. 53. Оп. 1. Ед. хр. 96. Л. 3 об.).
1023
В регистрационном перечне своих публичных выступлений «Себе на память» Белый отмечает (март — апрель 1907 г.): «„Религия и социал-демократия“, лекция в Московск<ом> Рел<игиозно>-Фил<ософском> О<бщест>ве (оппоненты: Рачинский, Бердяев, Булгаков, Эрн)» (Л. 3 об.).
1024
Белый выступал в Политехническом музее с публичными лекциями «Символизм в современном русском искусстве» (14 апреля) и «Будущее искусство» (17 апреля).
1025
11/24 апреля 1907 г. Мережковский писал Белому: «Милый Боря, где Вы и что Вы? Здоровы ли? Получили ли наши письма — т. е. Зины, Димы и мое: мы все трое Вам писали. Отчего не пишете? Мы беспокоимся. Всегда помним Вас и любим неизменно. Верим, что и Вы с нами и нас никогда не покинете» (РГБ. Ф. 25. Карт. 19. Ед. хр. 9).
1026
Сергей Андреевич Котляревский (1873–1939) — историк, земский деятель, приват-доцент Московского университета, член ЦК конституционно-демократической партии. 11/24 апреля 1907 г. Мережковский писал Белому: «Есть у меня к Вам одна просьба: я послал в „Русскую Мысль“ статью о Серафиме. Боюсь, что ее не напечатают, если будет читать какой-нибудь человек, совсем чуждый религиозным вопросам. Вы, кажется, лично знаете С. А. Котляревского, который участвует в редакции „Р<усской> М<ысли>“. Не сходите ли к нему и не попросите ли принять мою статью под свое покровительство, т. е. чтобы он отстоял ее и похлопотал об ее напечатании. Главное, нужно растолковать прямое реальное общественное значение этой статьи: необходимость критики реально-существующей связи между православием и самодержавием. Я уже от себя написал Котляревскому. Но не знаю, получил ли он мое письмо. Пожалуйста, сходите к нему, Боря, и переговорите обо всем и напишите мне о результате этих переговоров. Если бы Котляревского не оказалось в Москве или же он по каким-либо причинам не будет читать статьи, а будет какой-либо другой член редакции, то нельзя ли об этом узнать и сходить все-таки к этому лицу и похлопотать». Просьба Мережковского запоздала: к тому времени его статья «Революция и религия», посвященная анализу личности св. Серафима Саровского, уже была напечатана в № 2 и 3 «Русской Мысли» за 1907 г.
1027
Подразумевается лекция Д. С. Мережковского на тему статьи З. Н. Гиппиус «О насилии», прочитанная в Париже 21 февраля / 5 марта 1907 г. «в гигантской Salle d’Orient»: «Было чуть не 1000 человек. А возражения пришлось перенести еще на другой вечер. Среди оппонентов был <…> и Андрей Белый» (Гиппиус-Мережковская З. Дмитрий Мережковский. Париж, 1951. С. 170). В репортаже о лекции Белого «Будущее искусство» сообщалось: «Теперь аудитории ломятся от наплыва публики на лекции Валерия Брюсова и Андрея Белого, не хватает места всем, желающим услышать новых пророков искусства будущего. Устроители вчерашней лекции, очевидно, не учли этого нового факта, так как лекция была назначена в небольшом помещении Политехнического музея. Давка, жара ужасная. <…> Многие не выдерживают духоты, со многими делается дурно, и в продолжение всей первой части лекции можно наблюдать интересную картину выноса обморочных» (Волин В. <Шмерлинг В. Г.>. Лекция Андрея Белого // Вечерняя Заря. 1907. № 199, 18 апреля. С. 3).
1028
Сергей Викторович Яблоновский (наст. фам. Потресов; 1870–1954) — литературный критик, фельетонист, постоянный сотрудник московской газеты «Русское Слово». Ср. свидетельство из цитированного репортажа о лекции Белого: «В конце вечера, когда публика почти что разошлась, Сергей Яблоновский прочел целый горячий панегирик в честь Андрея Белого; было бы лучше без этого панегирика; он вышел похожим на речь при торжественных обедах» (Вечерняя Заря. 1907. № 199, 18 апреля. С. 3).
1029
Ср.: «В апреле 1907 года <…> я прочел лекцию „Искусство будущего“; она имела столь крупный успех, что ее повторили (с прениями)» (Белый Андреи. Между двух революций. С. 239).
1030
Об инциденте между издателем московского символистского журнала «Золотое Руно» Николаем Павловичем Рябушинским (1876–1951) и заведующим литературным отделом журнала поэтом Александром Антоновичем Курсинским (1873–1919) см. во вступительной статье А. А. Козловского и Р. Л. Щербакова к публикации переписки В. Я. Брюсова с Курсинским (Литературное наследство. Т. 98: Валерий Брюсов и его корреспонденты. М., 1991. Кн. 1. С. 273), а также: Лавров А. В. «Золотое Руно» // Русская литература и журналистика начала XX века. 1905–1917. Буржуазно-либеральные и модернистские издания. М., 1984. С. 154–155; Богомолов И. А. От Пушкина до Кибирова. Статьи о русской литературе, преимущественно о поэзии. М., 2004. С. 62–65. На страстной неделе (между 16 и 21 апреля) 1907 г. Брюсов писал З. Н. Гиппиус: «Борис Николаевич „официально“ покинул „Золотое Руно“. После довольно плохой „истории“ с Курсинским, я охотно сделал бы то же» (Литературное наследство. Т. 85. С. 694 / Публикация А. Н. Дубовикова).
1031
«Перевал» — «журнал свободной мысли» (редактор-издатель — С. А. Соколов-Кречетов), выходивший в Москве с октября 1906 по ноябрь 1907 г.
1032
В письме от 11/24 апреля Мережковский спрашивал Белого: «…как „Весы“? Почему вышел из них великолепный Георгий Чулков?»
1033
Основной причиной выхода Георгия Ивановича Чулкова (1879–1939) из числа сотрудников «Весов» послужила сокрушительная критика, которой была подвергнута на страницах этого журнала выдвинутая им доктрина «мистического анархизма», сопровождавшаяся и личными выпадами по его адресу. Чулков просил Брюсова вычеркнуть его фамилию из списка сотрудников «Весов» в письме от 7 апреля 1907 г. (РГБ. Ф. 386. Карт. 107. Ед. хр. 47). В «Золотом Руне» Чулков прекратил сотрудничество в период руководства этим журналом Курсинского — и, через него, Брюсова (конец 1906 — начало 1907 г.); позднее он заявил (как один из авторов коллективного письма) о возвращении в «Золотое Руно» «ввиду реорганизации редакции» и изменения теоретических установок издания (Золотое Руно. 1907. № 7/9. С. 160).
1034
В «Ракурсе к Дневнику» Белый отмечает: «Участие в вечере „Литер<атурно>-Худ<ожественного> Кружка“. Читаю отрывок из поэмы „Дитя Солнце“» (РГАЛИ. Ф. 53. Оп. 1. Ед. хр. 100. Л. 39). Благотворительный «Вечер нового искусства» состоялся в зале Московского литературно-художественного кружка 24 апреля 1907 г. См. об этом: Литературное наследство. Т. 85. С. 408 (письмо Брюсова к Андрею Белому от 22 апреля 1907 г.); Минувшее. Исторический альманах. М.; СПб., 1993. Вып. 14. С. 373, 376 (письмо Н. И. Петровской к В. Ф. Ходасевичу от 29 апреля 1907 г. и комментарий Р. Л. Щербакова и Е. А, Муравьевой).
1035
Лекцию «Театр будущего» В. Брюсов впервые прочел в Историческом музее 26 марта 1907 г., вторично — в Политехническом музее 11 апреля, в третий раз — в Историческом музее 10 мая. См.: «Брюсов и театр» / Вступ. статья и публикация Г. Ю. Бродской //Литературное наследство. Т. 85. С. 177–187.
1036
Датируется по почтовому штемпелю: Monreale. 25.12.10. Открытка с изображением интерьера Монреальского собора. Монреале — городок на Сицилии в 5 км от Палермо. Белый и Ася (Анна Алексеевна) Тургенева (1890–1966) прибыли в Палермо 17 декабря (н. ст.) 1910 г., переехали в Монреале не позднее 24 декабря.
1037
Опубликовано в статье И. Г. Ямпольского «Валерий Брюсов о „Петербурге“ Андрея Белого» (Ямпольский И. Поэты и прозаики. Статьи о русских писателях XIX — начала XX в. Л., 1986. С. 348).