Изменить стиль страницы

P. S. Не можешь ли сообщить мне подробнее о трудах Майерса: какие его сочинения и где их можно достать? Я знаю, есть труд, напечатанный Обществом психических исследователей, Майерса, Лоджа и (кажется) Падмора «Fantasmes of the living» (кажется, так)[980], что значит: «Прижизненные призраки» — труд известный, но заключающийся только в собраниях фактов, а я ведь не о фактах. Мне об этом труде в свое время много говорил покойный М. С. Соловьев[981], так что понятие о нем у меня совершенно ясное.

P. P. S. Итак, 30<-го> я буду у Тебя. Увидимся? 29-го выезжаю[982].

5

&lt;Первая половина июля? 1904 г.&gt;
[983]

Дорогая, милая Нина.

Ты пишешь о том, чтобы я был счастлив, и тогда мое счастье станет Счастьем мира[984]. Никогда не соглашусь с этим, потому что ныне все мое счастье в том, чтобы раствориться в общем, мировом счастье. Быть гражданином мира, спокойно и сознательно трудиться на пользу и благо человечества — первая ступень этого «моего» счастья, остальные ступени приложатся или не приложатся к «этой первой» ступени — не могу знать, да и знать не нужно. Исполнять мне свой долг труда и работы — необходимо. Все мы связаны в одно великое звено, и наша задача — уяснить, утвердить и не обрывать звенья, которые нас связывают друг с другом. Верю — мы связаны для Вечности. Верю, что нет нас, отдельных, обособленных, а все мы, поскольку обращены к Вечности, обращены к Единому Источнику, давшему всем единый закон свой, исполняя который приближаемся с Верой, Надеждой, Любовью к Нему — Источнику всякой любви. Я не понимаю любви к людям, как таковым; любовь к Богу в людях должна выражаться 1) укреплением существующей, данной Богом связи между собой и людьми, т. е. Законом, 2) продолжением этой связи благодатью. Так что благодать и закон обусловлены друг другом. Нет благодати без закона. Нет закона без благодати. Закон потому и закон, что определяет и, определяя, необходимо ведет к отреченью. Но все отрекаются во Имя. Это — необходимая, безусловная стадия: ее нельзя обойти. Отрекаются, умирая (война, Порт-Артур)[985]. И в отречении-то Истинная Свобода. Идеал всякого развития — переплавить минутную «вспышку», «восторг» в инстинкт, привычку, ибо только так ближе подойти к вечной свободе в Господе. Вогнать закон в инстинкт значит сделать его благодатью. Да, это так!

Много работаю, читаю. Верю — мы близки друг другу. Радуюсь близости. Да, будет!

Христос с Тобой! Он — радость радости, начало и конец, закон и благодать. Буду в Москве 19, 20, 21<-го>; в первые же дни моего пребывания в Москве непременно зайду[986].

Еще раз хочется сказать: Христос с Тобой.

Письма Андрея Белого в собрании Амхерстского центра русской культуры

Значительную часть русских архивных фондов, сосредоточенных в Амхерстском центре русской культуры (Amherst College. Amherst Center for Russian Culture) в США (Амхерст, штат Массачусетс), составляет коллекция, принесенная в дар Томасом П. Уитни (Thomas P. Whitney), на протяжении долгих лет собиравшим книги и рукописи русских писателей, картины и рисунки русских художников. Материалы коллекции Уитни, относящиеся главным образом к XX веку, представляют собой собрание, исключительное по ценности и историко-культурной значимости[987]. Многие рукописи, сбереженные Т. Уитни и сосредоточенные в его коллекции, безусловно, станут предметом самостоятельных публикаций; некоторые из них уже доступны читателю[988].

Среди личных фондов, приобретенных Т. Уитни в Париже, имеется часть архива Мережковских. В числе нескольких сотен документов этого архива хранятся и письма Андрея Белого, адресованные Д. С. Мережковскому, З. Н. Гиппиус и Д. В. Философову. Шесть писем Белого, оказавшиеся в этой части архива, — лишь малая часть эпистолярного корпуса, о реальных размерах которого можно судить по другой его половине, сохранившейся если не с исчерпывающей полнотой, то, во всяком случае, в значительном объеме: в московском архиве Белого имеются 24 письма к нему Мережковского, 45 писем Гиппиус, 23 письма Философова[989]. Общее количество писем Белого к тем же адресатам было, безусловно, сопоставимо с этими числами — т. е. могло приближаться к ста. Хочется надеяться, что последующие находки в рукописных собраниях Западной Европы и Америки восполнят этот эпистолярный свод. До сих пор, однако, основная часть писем Белого к Мережковским и Философову не выявлена; опубликовано лишь одно письмо Белого к З. Н. Гиппиус (от 7–11 августа 1907 г.), сохранившееся в частном парижском архиве А. Я. Полонского[990].

Несмотря на свою малочисленность, письма Андрея Белого из коллекции Уитни существенно дополняют картину его взаимоотношений с Мережковскими и имеют большое историко-литературное значение. Эти письма отражают главным образом личные переживания Белого и выдержаны в исповедальном стиле. Большинство их относится к поре тяжелого душевного кризиса и мучительных психологических испытаний, вызванных неразделенной любовью к Л. Д. Блок. Будучи посвященными (через Белого и Т. Н. Гиппиус) в обстоятельства этой драмы, Мережковские и Д. В. Философов активно сочувствовали Белому (с особенной откровенностью его усилия «завоевать Любу» поддерживала З. Н. Гиппиус[991]). Белый сблизился с Мережковскими наиболее тесно и ощутил их духовную поддержку во время совместного проживания в Париже в конце 1906 — начале 1907 г.; примечательны слова из письма к нему Философова от 19 марта / 1 апреля 1907 г., отправленного из Парижа в Москву: «Боря, милый мальчик, а все-таки как отрадно, что Вы были здесь, что мы полюбили друг друга вне идей, а как-то органически, что я Вас чувствую теперь не как нечто отвлеченное, хотя и очень милое, а как часть себя, как палец, которого не всегда замечаешь, но которого ясно чувствуешь, когда он болит. Все-таки мы вместе с вами. Это — факт»[992]. Той же атмосферой доверительной близости проникнуты и публикуемые письма Андрея Белого, дающие чрезвычайно выразительную картину внутреннего состояния писателя в один из наиболее драматических периодов его жизни.

1. Д. В. ФИЛОСОФОВУ

Москва. 7 августа 1906 г.

Многоуважаемый, всегда глубоко любимый Дмитрий Владимирович, я глубоко виноват перед Вами. Христа ради простите меня. Ведь я вот уже два года в положении человека, которого распинают, и не люди, а судьба. Я люблю Бога, а все меня толкает против. Я люблю Вас, я хотел молиться со всеми Вами, а мучение исторгает вместо молитв крик боли и негодования. Все поступки мои — сплошная истерика[993]. Все, что я ни делаю, слагается так, что поступки мои бестактны, грубы. Я сам глубоко тоскую, что во внешнем мучения мои бросают меня в разные стороны. Я Вас глубоко люблю. Нет дня, чтобы я Вас не вспоминал, потому что Вы, Зина и Дм<итрий> Сергеевич близки, близки, потому что Вам я уже столько всем обязан, что никогда, никогда не покрою любовью то, что Вы все уже сделали для меня. Никогда, никогда! Простите же меня, Дмитрий Владимирович, помолитесь за меня, а я сейчас Ему не могу молиться, но молитва моя за всех Вас будет воздыханием любви, а если Господь вернется ко мне, если грядущие ужасы вынесут меня с признаками жизни (чему не верю), я всей своей жизнью докажу, что значите Вы все для меня.

А пока не сердитесь, не отрекайтесь, не покидайте духом: смятению моему нет предела. Точно из бессмертных далей смотрю я на все, и далекое, и близкое, — все отодвинулось, потому что от всего отрешила меня моя боль.

Христос с Вами! Не забывайте меня. Я никогда Вас не забываю.

Бесконечно преданный и глубоко любящий Вас

Борис Бугаев.
1906 года. Августа 7-го. Москва.
вернуться

980

Имеется в виду издание: Gurney Edmund, Myers Frederic William Henry, Podmore Frank. Phantasms of the living. 2 vol. London: Society for Psychical Research, 1886. Этот труд посвящен исследованию телепатии и галлюцинаторных явлений. Его подготовили авторы сочинений по экспериментальной психологии Эдмунд Гёрней (1847–1888), Фредерик Уильям Генри Майерс (1843–1901) и Френк Подмор (1856–1910). Английский физик и автор религиозно-философских сочинений Оливер Джозеф Лодж (Lodge; 1851–1940) к написанию этой книги отношения не имел.

вернуться

981

Михаил Сергеевич Соловьев (1862–1903) — педагог, переводчик; брат Вл. С. Соловьева и издатель его сочинений; один из духовных наставников Белого в юношеские годы.

вернуться

982

Ср. запись Белого об июне 1904 г.: «Коней июня захватывает меня в Москве, где я встречаюсь с Н. И. Петровской; и опять — начинается старый, меня тяготящий, знойный „плен“; я бываю почти каждый день у нее» (Белый Андрей. Материал к биографии. Л. 47).

вернуться

983

Письмо написано Белым, скорее всего, в Шахматове, подмосковном имении Бекетовых, где он гостил у А. Блока в середине июля 1904 г.

вернуться

984

Это письмо Петровской в архиве Андрея Белого не сохранилось.

вернуться

985

Имеется в виду одно из наиболее значительных событий Русско-японской войны — оборона русской военно-морской крепости Порт-Артур (в Китае, в заливе Бохайвань Желтого моря) с 27 января до 20 декабря 1904 г.

вернуться

986

Пребывание Белого в Москве было кратковременным; 19 июля он выехал в Серебряный Колодезь. В этот день он писал А. Блоку из Москвы: «Вчера для меня совершился перелом в жизни. Молю Господа об укреплении духа, чтобы достойно пройти мне назначенный путь» (Андрей Белый и Александр Блок. Переписка 1903–1919. С. 169). Таким образом, встреча и решающее объяснение с Петровской произошли 18 июля. Ср. записи Белого об июле 1904 г.: «В Москве я резко рву с Ниной Ивановной и возвращаюсь в Серебряный Колодезь»; об августе того же года: «…я заявляю Н. И. Петровской, что я — неумолим; у нас происходит пренеприятная сцена объяснения» (Белый Андрей. Материал к биографии. Л. 48, 48 об.).

вернуться

987

Краткую характеристику этой коллекции см. в кн.: Гуль Роман. Я унес Россию. Апология эмиграции. Россия в Америке. М., 2001. Т. 3. С. 268–271.

вернуться

988

См.: Королева Н. В. Неизвестные письма А. А. Блока к Д. С. Мережковскому и З. Н. Гиппиус в американском архиве // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1994. М., 1996. С. 27–43; Богомолов Н. А. От Пушкина до Кибирова. Статьи о русской литературе, преимущественно о поэзии. М., 2004. С. 284–287 (публикация письма П. И. Карпова к Д. С. Мережковскому от 12 января 1912 г.).

вернуться

989

РГБ. Ф. 25. Карт. 19. Ед. хр. 9; Карт. 14. Ед. хр. 6; Карт. 24. Ед. хр. 16.

вернуться

990

См.; Неизвестное письмо Андрея Белого / Публикация В. Аллоя // Минувшее. Исторический альманах. Paris, 1988. Вып. 5. С. 205–221.

вернуться

991

См., в частности, ее письмо к Л. Д. Блок от 25 декабря 1906 г. (Из переписки Зинаиды Гиппиус / Вступ. заметка и публикация A. Л. Соболева // Русская литература. 1992. № 3. С. 197–200).

вернуться

992

РГБ. Ф. 25. Карт. 24. Ед. хр. 16.

вернуться

993

Письмо отражает внутреннее состояние Белого в период особенно сильного обострения отношений с А. А. Блоком и Л. Д. Блок, накануне их приезда в Москву для решительного объяснения с ним (см.: Литературное наследство. Т. 92: Александр Блок. Новые материалы и исследования. М., 1982. Кн. 3. С. 617–618 (дневниковые записи М. А. Бекетовой от 7 и 8 августа 1906 г.); Белый Андрей. О Блоке: Воспоминания. Статьи. Дневники. Речи. М., 1997. С. 237–239). Ср. признания Белого в письме к А. А. Кублицкой-Пиоттух (матери Блока) от 8 августа 1906 г.: «Люба сказала мне, что нам нельзя видеться, а я не могу не видать Любу. <…> Меня не будут принимать, а я буду, всю жизнь буду приходить туда, где Люба. Я пережил ужасы. Я реально пережил все, что переживают самоубийцы и убийцы. <…> Мне остается позор унижения. Милая А<лександра> Андреевна, унижайте меня, пусть меня унижает Саша, пусть меня унижает Люба — а я буду приходить туда, где Люба» (Андрей Белый и Александр Блок. Переписка 1903–1919. М., 2001. С. 565).