11. XI. Четверг.

В одиннадцатом часу, в чудесную лунную ночь, началась бомбардировка Восса и продолжалась минут 40. Смотрели с заднего балкона и из окон. Редкое, дивное зрелище. Наш дом весь дрожал.

10. XII. Пятница.

10 лет тому назад стал в этот вечер почти миллионером. Банкет, кронпринц, Ингрид. Нынче у нас за обедом голые щи и по 3 вареных картошки. Зато завтракали у Клягина — жиго, рис, все плавает в жиру.

Взята Знаменка.

16. XII. Суббота.

Прекрасная погода.

Все думаю о краткости и ужасах жизни.

Слушал радио — провансальская музыка и пение — девушки — и опять: как скоро пройдет их молодость, начнется увядание, болезни, потом старость, смерть… До чего несчастны люди! И никто еще до сих пор не написал этого как следует!

1.1.44. Новый год.

Господи, спаси и сохрани.

День опять солнечный и очень холодный.

Ничего не делал. Бесплодно тревожно.

Сейчас 11 1/2 ночи, первая треть луны, ледяная ночь. Ходил бросить письмо Долгополову — как всегда, резкий свет электрического фонарика в лицо возле клиники — ходят два немецких солдата с 6 часов возле нее. <…>

2.1.44.

Солнце только что село. Очень высоко белый, чуть зеленоватый почти полумесяц (над Клягиным). Пять часов. Сижу у окна на запад — впереди все в фиолетовой дымке.

Пять часов 5 м. Уже все фиолетовое исчезло — стало темнеть под зеленоватой дымкой: День был чудесный. Было 2 алерта — после второго где-то бухало, дым где-то за Cagnes.

1 ч. 35 м. вечера — опять алерт!

3.1.

Заснул вчера, несмотря на алерт, раньше 12. Спал не плохо и долго, от 9 до 10 в полусне. И опять около 9 алерт.

В 12 — опять.

Прекрасный день, тишина, солнце. На солнце совсем горячо. Чувствую себя совсем не плохо.

Опять удивительный закат.

Нынче утром опять страшно били Берлин.

Вчера взяты Новгород, Волынск и Олевск.

Вот-вот будут страшные дни!

4.1. Вторник.

Опять прекрасный день. В 2 — алерт.

Ездил на вокзал P. L. М. — посылка от Шведского Красного Креста.

Взяли Белую Церковь, перешли в нескольких местах польскую границу.

6.1. Четверг.

«Праздновали» русский сочельник. <…> Грибной суп с кусочками сальца, котлеты, картофельное пюре!

В 12-м часу ночи (ледяной, лунной) вышли с В. погулять в сад — с дороги два резких огня фонариков, крики — дозора возле «Helios». Поспешили в дом.

7.1. Наше Рождество.

<…> Было 2 алерта.

Нынче и вчера читал рассказы Зощенко 37 г. Плохо, однообразно. Только одно выносишь — мысль, до чего мелка и пошла там жизнь. И недаром всегда пишет он столь убогим, полудикарским языком — это язык его несметных героев, той России, которой она стала.

8.1. Суббота.

<…> Вся Европа разрушена чудовищно. Прошлая «великая война» была совершенные пустяки. И Германия, помимо того, как страшно сдерут с нее шкуру, потеряла уже 3/4 своего самого сильного населения. А что ждет Болгарию, Венгрию, Румынию и несчастную Италию, зарезанную этим быком!

17.1. Понедельник.

Солнце (порой горячее), облака.

Сейчас 12 ночи (т. е. 11) — луна еще не взошла.

Война все тянется., И конца этому не видно! Когда же, Господи, что-нибудь решительное?

19.7. Среда.

Серо, холодно. Ничего не делал, тоска.

Взяты Красное Село, Петергоф, Ропша, большая добыча. Убито тысяч 20.

20.1.

Опять прекрасный день. Был у Клягина.

Взят Новгород.

Ночи звездные, чистые, холодные. Что ни вспомнишь (а обрывки воспоминаний поминутно), все больно, грустно. Иногда сплю по 9 и больше часов. И почти каждое утро, как только откроешь глаза, какая-то грусть — бесцельность, конченность всего (для меня).

Просмотрел свои заметки о прежней России. Все думаю, если бы дожить, попасть в Россию! А зачем? Старость уцелевших (и женщин, с которыми когда-то), кладбище всего, чем жил когда-то…

25.1.

<…> Вдруг вспомнил Гагаринский переулок, свою молодость, выдуманную влюбленность в Лопатину, — которая лежит теперь почему-то (в 5 километрах от меня) в могиле в какой-то Валбоне. Это ли не дико!

27.1.

Без 1/4 6. Сижу у окна на запад. На горизонте небо зеленое — только что село солнце, — ближе вся часть неба (передо мной) в сплошном облаке, испод которого (мохнат?) как руно и окрашен оранжево-медным.

Теперь цвет его все краснее, лесная долина к Драгиньяну в фиолетовом пару.

Кругом, — к Ницце, к Cannes, — все не в меру, грубовато цветисто, — верно, завтра будет непогода.

Нынче, после завтрака, большая бодрость — бифштекс с кэри, настоящий кофе и лимон?

Получил 2 шведских посылки. <…>

28.1. Пятница.

<…> Нынче утром С. Маковский читал свои стихи «Из Апокалипсиса».

Солнечно, совсем тепло.

Немец осматривал дом.

Был у Клягина. Он читал.

Взяли Любань. Били Берлин.

30.1.

Гулял в одной куртке. Зацветают фиолетовые подушечки.

Чудовищно били Бруншвик и Франкфурт.

31.1.44.

Вчера письмо от Зайцева — Г. и М. в Дрездене, Г. «ведет хозяйство» (у Степунов, конечно), «М. готовится к весеннему концерту».

Да, хорошо я выдумал слова мужика в «Весеннем вечере»: «Жизнь нам Господь Бог дает, а отнимает всякая гадина». <…>

4.2.

<…> Прочел две книжки К. Федина — «Братья» и «Похищение Европы». Очень много знает, очень неглуп — и наряду с этим сумбур, выдумки.

8.2. Вторник.

Взят Никополь и огромное количество военного материала, взято пленных тысячи 2, убито тысяч 15.

Погода все та же. Ночи удивительные. Луна над самой головой. Небо пустое — только Юпитер (к востоку) и Орион (к западу, над нашими террасами).

15.2.

Немцами взяты у нас 2 комнаты наверху.

Нынче 1-й день полной немецкой оккупации Alpes Maritimes.

18.3.44. Суббота.

<…> Разметал площадку перед домом, жег сухую листву, было совсем тепло. Вечером опять прохладно.

2.4.44. Воскресенье.

В 12 ч. ночи часы переведены еще на час вперед.

5.4.44.

Туман, к вечеру легкий дождь. Закричали как следует лягушки — с опозданием против обыкновенного чуть не два месяца.

С 8 на 9.V.44.

Час ночи. Встал из-за стола — осталось дописать несколько строк «Чистого понедельника». Погасил свет, открыл окно проветрить комнату — ни малейшего движения воздуха; полнолуние, ночь неяркая, вся долина в тончайшем тумане, далеко на горизонте неясный розоватый блеск моря, тишина, мягкая свежесть молодой древесной зелени, кое-где щелкание первых соловьев… Господи, продли мои силы для моей одинокой, бедной жизни в этой красоте и в работе!

14.5.44.

2 1/2 часа ночи (значит, уже не 14, а 15 мая).

За вечер написал «Пароход „Саратов“». Открыл окно, тьма, тишина, кое-где звезды, сырая свежесть.

23.5.44.

Вечером написал «Камарг». Очень холодная ночь, хоть бы зимой.