* * *
Скидаёт на паренька
Шушунок свой ватошный.
Долго на сваво сынка
Воззирала матушка.
(Никогда бы вас, сынов,
И рожать не надо бы!..)
— «Ты прости-прощай, сынок!
Расстаемся нáдолго!
Что сыночку — десять дён,
Матерям-то — тысячи!
Заугольничком рожден —
До отца возвысишься!
Высокó твой путь забрёл, —
Поклонись, коль встренется!
Не кладу тебе, орел,
Нá сердце смиреньица.
Как бы царь ни принажал —
Не клонись осокою:
Уж в колысочке лежал
С головой высокою!
Чтоб сам Шут тебе — с жучка!
Все ручьи — целебные!..»
Достает из сундучка
Сапожок серебряный.
«Был когда-то позлащен,
Побелел от старости,
Тоже с милым разлучён,
Как и я — без парочки!»
Начищай его, дружок,
Мелом без оплошности.
На иконке чтоб дружок
Выходил хорошеньким.
Чтоб по отчим по следам…
И с крылечка — нá ветер:
«Весь на то и век нам дан —
Расставаться нáвеки!»
* * *
Сбруя новая по крут-бокам поскакивает,
Колокольчики-бубенчики позвякивают.
Ты бренчи-звенчи, Валдай, купцам на счастьице!
Везем в лавочку мы нового приказчика!
Душа русская, простая, неувертливая!..
Заря алая по бел-снежку посвёркивает.
Ты зари, заря, зари во все оконышки!
Везем дéвицам мы новую иконочку!
Румянисту, . . . . . .штаны плисовые…
Чай, не зá морем каким, — в Рязани писанную!
Ты звони, Свята, звони во все во звонницы!
Везем Господу мы нового заслонничка!
* * *
Как над той землей, смирней какой не пахивали,
Разудалая одна — косынкой взмахивала!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Воспускай из-за прилавочка . . . . . . . .
Должнó, паренек
Своих pyк не берег,
Своих рук не берег,
Купцам кучу загреб.
Паренек-то, взглянуть, с душой!
И к прилавочку — ступ — старшой.
— Ну чтó, купец?
Как . . . . . . . .?
А тот в ответ:
. . . . . . . . . . . . . . .
Аж в лице покраснел, как свёкла.
«Вся спина моя, значит, взмокла!»
— «Знать целый куль
Нагреб — хвалю!
Давай-ка нуль
Писать к нулю!
Молодец, на слова не тратясь!
Не ошибся меньшой наш братец!»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Где ж звон-казна?»
А тот в ответ:
«Кака казна?
Не пойму твоего я слова, —
Только первый мой день торговый!»
Глядит купец:
Овца — овцой!
— «Аль ты с глупцой,
Малец, с дурцой?
Без казны-то и солнце — с кукиш!»
А Егор, подивясь: «Да шутишь?»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сробел купец:
. . . . . . . . . . . . . . .
«Где ж вся парча
Моя . . . . . . . .?
. . . . . . . .торговли?»
А Егор: «Ворочай оглобли!»
Уж так гребли,
Отец, гребли,
Как я им всем
Назад — рубли!
Уж и вид твой, кричат, бурдовый!
Видно, первый твой день торговый
А вот уж поп
Один — так грёб!
И оженю . . . . . . . .
И в гроб . . . . . . . .
Провожу, — хошь с родной сестрою
Окручу! — Потому — расстроил!
А еще Тит
Один — так спас.
Хоть старый лис,
<Кричит>, хоть лыс,
Весь кирпич-забирай-мой кафель!
Потому что [де] кричит, потрафил!
А Генерал —
Один — капрал:
Дроздов я драл,
Азов я брал,
А еще не видал такого, —
Видно, первый твой день торговый!
Сомлел купец,
. . . . . . . . . . . . . . .
«Ой воск мой яр!
Ой ладан…!
Ой елей-мой лампадный-слёзка!»
А Егор, рукава внаброску:
«Сперва словцом
Учи, добром!
А не смекнем —
Тогда ремнем.
Всё козлы-то в глазах — коровы:
Только первый мой день — торговый!»
Тут по плечу его старшой:
— «Ты паренек, глядеть, с душой!
Придут годы — придет и разум…
Подождем до другого разу!»
Вторник
Как над той землей, где . . .христосовались,
Разудалая одна — косищи чесывала.
Сокрушай, заря, расчёску-треск-гребеночку!
Воспускай из-за прилавочка орлёныша!
Должно, паренек
Своих рук не берег,
Своих рук не берег,
Купцам кучу загреб.
Паренек-то, взглянуть, — ерой!
И к прилавочку — ступ — второй.
— «Ну что, купец,
Как Бог нам дал?»
А тот в ответ:
— «Так Бог нам дал,
Ровно праздник какой престольный!
Весь товар твой, отец, пристроил!»
Взыграл купец:
— «Где ж жар-казна?»
А тот в ответ:
«Сказал — казна!
[Чай] вся иная пошла музыка:
Никакой уж и нет — казны-то!»
Как я словцо
Сказал: платеж,
Ну уж и вой
Пошел, галдеж!
«Одурел . . . . . .ай сбрендил?
Кто ж товар продает за деньги?»
Как затрясусь:
«Купец велел!»
Ох ты пострел,
Орут, безус!
Да как гаркнут [рявкнут] все разом сразу:
«Ишь царёву грубить указу!»
«Какой указ —
Шепчу — приказ?»
«А тот указ,
Орут, приказ:
Всем купцам, молодым и старым:
Весь товар продавать задаром!»
Как размахнусь,
Да в ножки — бух!
— Ох ты пентюх,
Орут, лопух!
Гнить бы в яме тебе царёвой —
Как не первый твой день торговый!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Купец
. . . . . . . . . . . . . . .
— «Туман-дурман,
Вопит, обман!
Не царю ты, а сброду-твари,
Всей дороге челом ударил!
Ох ум твой худ,
Карман твой свист,
Кошель мой туг,
Доход мой чист!
Ох рубли мои свет прибытки!»
А Егор, рукава внакидку:
«Как мой совсем особый склад,
Как на башку — выходит — слаб,
Чтоб мозги мои — впредь — свежее,
Наклади мне, отец, по шее!»
Тут по плечу его второй:
«Ты, паренек, должно, ерой!
А дурак — не с дурного ль глазу?
Подождем до другого разу!»