— Леди Энн? — повторил он вопрос, сделав шаг к ней.

Это была ошибка — его сразу обволок аромат ее духов, ослабляя волю и путая мысли. Эндрю замер, но Энн уже успела взять себя в руки. Губы ее дрогнули, она попыталась улыбнуться.

— Когда был жив мой отец, флирт со служанками находился под строжайшим запретом. Между прочим, он даже штрафовал тех, кто позволял себе амурничать с девушками.

— Но тут была всего лишь одна девушка! — с усмешкой заметил Эндрю; он с удовольствием увидел, как Энн рассмеялась.

— Боюсь, что это не меняет сути дела.

— Тогда… тогда мне придется заплатить штраф. Сколько он составлял при вашем отце?

— Шесть пенсов.

Эндрю шагнул к ней, и Энн пришлось задрать голову, чтобы видеть его глаза. Пошарив в кармане, он отыскал несколько монеток, затем поймал ее руку и вложил деньги в ладонь, загнув пальцы. Энн судорожно сглотнула — монеты показались ей раскаленными. Подержав секунду ее руку в своей, Эндрю неохотно отпустил ее, ошеломленный и слегка испуганный тем волнением, которое произвело на него прикосновение к ней. Медленно, не отводя глаз, Энн опустила сжатую руку. Она не знала, о чем говорить дальше.

— У вас так много денег? — нашлась она.

— Очень мало. Мне вовсе не нужно много денег, а вот вам потребуется.

— Почему же, Эндрю?

— Сейчас… сейчас не могу объяснить. Просто… в общем, ваш брат доверил мне безопасность вашу…

— …И моей сестры Кэтрин, — досказала она.

— Да, и это две разные вещи.

— То есть?

— Кэтрин… как бы сказать… временами непредсказуема, а то и вовсе…

— …Неуправляема, — с улыбкой подобрала Энн нужное слово.

Но его лицо говорило об озабоченности. Эндрю боялся за нее, поскольку сердцем понимал, что Энн неизменно останется на стороне семьи, и ему понадобится вся его изобретательность, чтобы обезопасить ее и при этом сослужить службу своему королю. И он всячески гнал от себя мысли о том, что, возможно, ему придется делать жесткий выбор: либо одно, либо другое.

— Энн… леди Энн, пожалуйста, выслушайте меня.

Ему хотелось потянуться к ней, привлечь в свои объятия… Она тоже дрогнула, почувствовав странный жар, исходящий от него, и впала в легкую панику, поняв, что, если он дотронется до нее, она окажется в кольце его сильных рук… Это было бы пренебрежением всеми запретами и представлениями о достойном и недостойном, но она бы поступила именно так, и это было страшно.

Энн попыталась отвести взгляд, но потом вновь подняла глаза и неожиданно для себя взяла его за руку. Он ощутил теплые от ее пальцев монетки у себя в ладони.

— Отчего же вы не берете деньги?

— Во-первых, у вас и без того их очень мало, во-вторых… Вам доверено заботиться обо мне, и я не сомневаюсь, что вы будете и дальше делать это по мере своих сил.

— Тогда знайте, — сказал он тихо, — что, если вам что-либо понадобится, можете всегда мною располагать. Возможно, вам понадобятся деньги, и поэтому, пожалуйста, возьмите их просто так, на всякий случай. Наше благополучие слишком важно для… для стольких людей.

Спич получился слишком галантным для человека из народа. Контраст между тем, что Энн видела, слышала, чувствовала, и тем, что ей полагалось считать за данность, поразил девушку.

— Хорошо, я сделаю, как вы сказали, — прошептала она.

Боги! Как хотелось ему обнять ее и поцеловать со всей страстностью и пылом, на который он был способен! В узком коридоре царила полутьма. Он чувствовал ее взгляд на себе и слышал чуть учащенное дыхание.

— Надеюсь, я не напугал вас, Энн, — сказал Эндрю мягко.

— Нет, — ответила она, совершенно пропустив мимо ушей то обстоятельство, что он пренебрег ее титулом и так нежно позволил себе произнести ее имя.

— Тогда выслушайте меня. Ваше благополучие для меня важно не меньше благополучия ваших сестры и брата. Но на этот раз… Вам, пожалуй, стоило бы поступить им наперекор.

— Никогда! Их судьба — моя судьба. Я их люблю, Эндрю, и мне просто непонятно, как вы можете говорить такое.

«Могу, потому что я люблю вас», — хотелось ответить ему, но это было невозможно. Он вздохнул, понимая, что, при всей своей миловидности и мягкости, Энн была не меньшей упрямицей и гордячкой, чем ее сестра. Эндрю не мог погубить ее, посвятив в планы Кэтрин, попытки отговорить которую от ее самоубийственного намерения не достигли цели.

— Могу, потому что времена сейчас очень и очень опасные.

— И вы желаете защитить меня?

— Насколько это в моих силах, — от всего, что может угрожать вам, вашему будущему.

— Вы говорите загадками, Эндрю.

— Я? Но что же здесь непонятно, Энн? Ваш брат нанял меня именно для этого. Это мой долг, вот и все.

— Долг… — повторила девушка, и легкая улыбка тронула ее губы. — А мне видится здесь нечто выходящее за рамки долга. Может быть, дело в том, что я вам доверяю и чувствую себя такой защищенной… Мне кажется, что вы больше, чем просто слуга.

— Я тот, кем вы хотите меня видеть, только и всего. Я — ваш защитник, вы — моя госпожа. Не сомневайтесь во мне, Энн. Я хотел бы сделать все возможное для вашего семейства. У меня есть свое представление о чести, и я предпочитаю жить в соответствии с ним.

— Понятно.

Энн была разочарована тем, что Эндрю не сказал о ней как о главной причине его поступков. И вновь у нее побежали мурашки по телу при мысли, что она стоит на грани запретного.

Эндрю почувствовал, что девушка уязвлена, и отступил, утешая себя мыслью, что, когда у него появится возможность предстать перед ней на равных, он убедит Энн в своей искренности и очистит ее душу от угрызений совести и сомнений.

— Вы позволите поговорить с вами обо всем не сейчас, а при более подходящем случае? Может быть, тогда я смогу открыто и ясно объяснить сказанное сегодня.

— Да, конечно…

Он хотел уже повернуться и отправиться к старшей сестре. Менее всего на свете он желал, чтобы Энн стала свидетельницей его объяснений с Кэтрин. Но оказалось, что он недооценил твердость характера такой мягкой, слабой на вид леди Энн.

— Вы что, идете сейчас к Кэтрин?

— А?.. Ну да!.. Я иду к ней. Так, ерунда. Маленький отчет за прошедший день.

Но Энн ни на секунду не поверила ему. Она гордо приподняла голову, глаза ее сверкнули, и она надменно заявила:

— Я иду с вами!

Прежде чем Эндрю успел возразить, девушка уже шагала к двери. Ему оставалось только последовать за ней.

Кэтрин резко обернулась на звук открывающейся двери. На ней был наряд для верховой езды, она явно рассчитывала увидеть Эндрю наедине, и уж, во всяком случае, без сестры, которая гордо вела за собой сконфуженного донельзя домоправителя.

— Что ты здесь делаешь, Энн?

Эндрю прикрыл дверь и с полуулыбкой приготовился выслушать объяснения Энн. Несмотря на некоторые сложности, которые создавало ее присутствие, теперь он находил в нем и положительные стороны.

— Кэтрин, я не меньше тебя имею право знать о том, что происходит. Куда ты собралась ехать?

Кэтрин нахмурилась, и когда ее взгляд обратился к Эндрю, тот почувствовал себя не в своей тарелке.

— Кэтрин, — требовательно объявила Энн, — я не меньше тебя озабочена всем происходящим.

— Знаю, Энн. Но зачем, скажи, тебе знать все, когда, узнав хотя бы часть, ты смертельно рискуешь? Зачем тебе ввязываться в мое дело?

— Я не ввязываюсь. Но я имею право знать, что происходит. Мы обе заинтересованы в благополучии семьи.

— Все правильно. Но ты не собираешься ни во что вмешиваться?

— Нет. Я просто хочу знать правду.

— Хорошо. Эндрю, а почему бы тебе не присесть? — Кэтрин пододвинула к камину кресло и повернулась к нему. — Ну, теперь выкладывай все.

Эндрю перевел глаза с Энн на старшую сестру.

— Я получил аудиенцию у Донована Мак-Адама… а еще у короля, — начал он.

— Великий Господь! — Голос Кэтрин зазвенел от негодования. — Я видела этого негодяя множество раз. И что же, это весь твой отчет?