Из следующей огромной комнаты из-за занавеса до него донесся голос Донована Мак-Адама, предлагавший войти. Эндрю отошел от окна и, отодвинув занавес, оказался лицом к лицу с Донованом, за вежливой улыбкой которого читалась обостренная бдительность и скрытая подозрительность.

— Доброе утро, сэр, — самым смиренным тоном сказал Эндрю.

— Утро доброе. — Приглашения присесть не последовало; подобное предложение в его устах могло бы означать только то, что Эндрю раскрыт. С первого визита Мак-Адама в дом Эрика Эндрю уверился, что тот заподозрил его, а сейчас, глядя в умные и жестокие глаза Донована, он в этом уже не сомневался.

— Моя госпожа шлет вам свои наилучшие пожелания, сэр.

Мак-Адам промолчал, казалось, слегка озадаченный, но его буравящий взгляд ни на секунду не оставлял собеседника, от чего тот чувствовал себя достаточно неуютно.

— Леди Мак-Леод просила передать вам, что, как и прочие подданные его величества, она узнала от герольдов о предстоящей двадцать четвертого числа сего месяца, то есть через три дня, церемонии помазания в Сконе его величества на престол. Моя госпожа смиренно просит о разрешении посетить это торжество.

Донован неотрывно смотрел на Эндрю, и тот почувствовал себя не в своей тарелке; но, взявшись за гуж, не говори, что не дюж, и он продолжал разыгрывать смирение, насколько это возможно для человека с его манерами.

— Это все, чего она желает? — спросил, уклоняясь от прямого ответа, Донован.

— Да, сэр… э-э, не считая того, что после церемонии она хотела бы с вашего соизволения съездить на север и навестить некоторых своих друзей.

— Где?

— В Дайрлтоне.

Эндрю гипнотизировал металлический блеск глаз Донована, пытавшегося, казалось, проникнуть вглубь его души через все заграждения. Воцарилось тягостное молчание. Донован пытался за невинной голубизной глаз человека напротив, разглядеть его истинные намерения. В том, что они, эти намерения, должны были существовать, он почти не сомневался. Кэтрин Мак-Леод не из тех, кто опускается до смиренных просьб и безропотно капитулирует, — в такую возможность он не поверил бы даже на минуту… Но можно, по крайней мере, выслушать доводы.

— Полагаю, поездка в Дайрлтон — первая и основная просьба вашей госпожи. Почему же вы приберегли ее напоследок? Для чего ей понадобилась эта поездка на север?

Эндрю пришлось мобилизовать всю свою изворотливость. Он невинно переспросил:

— Для чего моя госпожа хочет на север? Известное дело, сэр, чтобы на коронации присутствовать.

Донован чуть было не вспылил, но тут же осекся и прищурил глаза. Нет, этот человек далеко не так прост. Поднявшись из кресла, он прошелся по комнате. Эндрю стоял неподвижно, прислушиваясь к шагам за спиной, — крайне неприятное положение для воина. Когда Донован заговорил вновь, Эндрю, пользуясь поводом, повернулся к нему лицом. К его удивлению, в комнате уже находился еще один человек. Поскольку он хранил молчание, Эндрю не сразу определил, с кем он имеет дело, но когда Донован в высшей степени почтительно поклонился незнакомцу, Эндрю понял, что он стоит лицом к лицу с королем Яковом IV.

На какой-то момент он смешался: не каждый день оказываешься в обществе монарха, и не просто монарха, а короля, занимающего совершенно особое место в твоих планах!

— Сэр, — заговорил тем временем Донован, — леди Кэтрин Мак-Леод просит разрешения присутствовать на коронации, а по ее завершении посетить Дайрлтон.

Эндрю закивал.

— Если мисс Энн понравится, она также хотела бы присоединиться к сестре и посмотреть на торжество.

— А в Дайрлтон она, значит, не собирается? — негромко поинтересовался Яков.

Эндрю с притворным смущением опустил глаза долу, успев заметить, как Яков и Донован обменялись многозначительными взглядами. Руки у него вспотели. Неужели оба уже обо всем знают? Уж не ловушка ли это для скрытых противников короля? Ему стало страшно за Кэтрин, которая могла угодить в западню.

— Леди Кэтрин может ехать куда считает нужным, — небрежно ответил Яков.

Эндрю вопросительно взглянул на Донована в поисках подтверждения и услышал слова, которых ждал:

— Разве вы не слышали, что изволил сказать вам его величество?

До этой минуты Эндрю делал вид, что пребывает в неведении относительно того, что имеет честь говорить с самим королем, так что разыгранное им изумление внешне казалось вполне естественным, но Донован смотрел на него так пристально, что англичанину стало ясно: бдительность, по крайней мере, одного из своих собеседников он не сумел усыпить.

— О-о… ваша милость!..

Он поспешно опустился на одно колено.

Яков какое-то время внимательно изучал Эндрю, затем перевел взгляд на помрачневшего Донована.

— Можешь удалиться, — сказал король, и Эндрю со всей поспешностью, на которую был способен, повиновался.

Стоять под прицелом глаз Мак-Адама — занятие не из приятных, но когда к нему прибавляется испытующий взгляд короля, — это выше всяких сил!

Едва дверь за Эндрю затворилась, Донован нарушил тишину:

— Если это игра, то игра плохая.

— Это говор англичан с границы, не так ли?

— Именно так, ваша милость. Этого человека зовут Эндрю Крейтон, и он всем говорит, что родом из Дорсетшира, — даже тем, кто об этом не спрашивает. По его словам, он служил Ричарду III и бежал из Англии после поражения короля. Он воевал под знаменем Мак-Леода в сражении при Саучиберне, а сейчас носит костюм с его гербом. На данный момент он опекает сестер Мак-Леода и ведет их хозяйство. Я не располагаю ни одним свидетельством, хоть в какой-то мере опровергающим его утверждения, но прошу разрешения вашего величества на какое-то время установить за ним непрерывную слежку.

— Выходит, ты ни на дюйм не доверяешь ему, если обращаешься с такой просьбой.

— Именно так, ваше величество, — подтвердил Донован. — Не могу позволить себе такой роскоши.

Яков почувствовал себя бесконечно уставшим. В комнате стояло кресло, он уселся в него и прикрыл глаза. Случайная встреча с беглым чужестранцем вызвала в его сознании образ Англии, — страны, более других заинтересованной в ослаблении власти шотландского короля. Так хотелось хотя бы на время отрешиться от угрозы с этой стороны… Что ж, Донован предложил установить наблюдение за Крейтоном; это разумно, отчего бы не согласиться…

Яков откинулся в кресле и вздохнул:

— Какого ты мнения о лорде Драммонде?

Неожиданно для Донована король сменил тему разговора.

— Он вам предан, это первое и основное. Кроме того, — добавил он, надеясь разогнать мрачность короля, — у него прелестные дочки.

— И ты, — засмеялся Яков, — как старый противник брака, решил, что мне нужно развлечься?

Улыбка Донована стала натянутой. Изменившись в лице, он подошел к окну и поглядел в него.

— Мне кажется, ваше величество, я созрел для новой попытки.

Яков изумленно взглянул на своего любимца и доверенного друга. Вот это новость, так новость! Донован, который охотнее пошел бы на дыбу, чем под венец, говорит о женщине и о браке! От тяжелых мыслей короля не осталось и следа.

После жестокой неудачи с красавицей Дженни Мак-Адам гнал от себя всякую мысль о браке и поклялся, что вступит в него нескоро, и то лишь для того, чтобы оставить наследника своему имени и владениям. И вот он вновь желает женщину… Не любит, — это, разумеется, исключено, — просто желает ее, хочет ее. Доновану хотелось взглянуть в глаза этой гордячке после того, как сообщит ей о своем решении жениться на ней… Ему хотелось унизить ее, заставить склониться перед своей волей… Ему хотелось… Переведя дух, он обернулся к королю и осторожно заговорил:

— Думаю, теперь… пора подумать и о браке.

Яков прекрасно понимал, что имеет в виду Донован. Оказав королю неоценимые услуги, теперь он мог ожидать от него щедрость и великодушие. Подданные монарха могли рассчитывать на новые земли, титулы… и, разумеется, на выгодный брак, только заслужив все это.

— И на ком же, — тихо спросил Яков, — ты просишь моего разрешения жениться?