В лесу. Тур одно время жил в Углевике, на хуторе, унаследованном им от отца. Здесь он закончил свою научную монографию о «Кон-Тики»
Это была кропотливая работа. Монография должна была выглядеть солидно, и, чтобы продемонстрировать размах своих исследований, Тур постепенно создал справочный аппарат с более чем тысячей ссылок, а также обширную библиографию. Размах подчеркивался также большим количеством иллюстраций в виде фотографий и рисунков, которые все должны были получить поясняющий комментарий, прежде чем быть помещенными в довольно объемный текст.
Временами Хейердал работал так быстро, что Ивонн, на ком лежало и домашнее хозяйство, не успевала за ним. Однажды, когда все чуть было не рухнуло, она обратилась с мольбой к своей близкой подруге из Осло: «Я отстаю на 300 рукописных страниц от Тура. Ты должна приехать мне помочь!» «Но я собираюсь пойти в школу домохозяек», — вздыхала та. Ивонн переубедила ее: готовить она сможет научиться и в Углевике. Подруга позволила себя уговорить, но на обучение кулинарному искусству времени не осталось{166}.
Тур и Ивонн провели почти год в Углевике, когда однажды в июле 1951 года к ним вдруг постучался их хороший сосед Уле Углевиген. Туру Хейердалу звонят по международному телефону. Из Америки. Это срочно.
Уле был крестьянином. За один или два шиллинга он предоставлял свои услуги горожанам, приехавшим погостить на дачах у Скьярвангена. Пока там жил Хейердал-старший, дел было немного, хотя кое-что приходилось делать и при нем. Но, как только здесь поселился его знаменитый сын, началась настоящая суета. Постоянно кому-то был нужен молодой Хейердал, и, поскольку в этой местности телефон был только у Уле, он, наряду с хозяйственными работами и другими делами, взял на себя и обязанность по связи с внешним миром.
Из Америки? Кто бы это мог быть?
Тур отложил карандаш и отправился вместе с Уле.
Агентство новостей Рейтер оставило свой номер. Тур пару раз повернул диск аппарата и поднял трубку. Через несколько секунд он связался с дамой на коммутаторе. Не будет ли она так любезна соединить с Нью-Йорком?
Что им было нужно? Поговорить о книге про «Кон-Тики», которая, похоже, побила все рекорды на американском рынке?
— Да, сэр, это говорит Тур Хейердал…
Агентство просило дать комментарий в отношении иска, выдвинутого против него миссис Арлетт Пуреа с требованием компенсации в размере 150 тысяч долларов. Дело будет разбираться в одном из судов Лос-Анджелеса осенью{167}.
Изменившись в лице, Тур положил трубку. Сумма составляла в пересчете на кроны почти миллион, или, по сегодняшним меркам, четырнадцать миллионов. Если Арлетт Пуреа, исполнительница танца хула-хула, с которой он познакомился на Таити, выиграет дело, она разорит его. Он думал, что, возможно, отделается уплатой «подходящей суммы», чтобы отозвать иск{168}, но что она зайдет в своих требованиях так далеко, он не мог представить даже в самом страшном сне.
Как только Хейердал вернулся в дом, он тут же сел за машинку и начал писать письмо адвокату, помогавшему ему в Лос-Анджелесе: «Я, как и Вы, конечно, понимаете, шокирован. Мне представляется, что все это заговор с целью составить себе целое состояние. Я не думаю, что она сама додумалась до этого, напротив, я подозреваю, что кто-то поделился с ней мыслью о том, что это был бы легкий способ заработать деньги. […] Сам размер ее требований доказывает бесчестность ее намерений»{169}.
Этот «кто-то», на кого намекал Тур, был мистер Джон Рассел Розин, американский муж Арлетт Пуреа. Во время презентации книги о «Кон-Тики» в нью-йоркском клубе «Книга месяца» издатель использовал фотографию его жены, взятую из книги. Фотография запечатлела Арлетт Пуреа в традиционной полинезийской юбке во время исполнения танца хула-хула. В гневном письме директору книжного клуба господин Розин утверждал, что фотографию сделали без согласия его жены. Особенно его возмутило то, что в тексте ее упомянули как «танцующую девушку», и это опозорило их обоих как в США, так и на Таити. От себя лично Розину было больше нечего добавить, кроме как выразить недоумение по поводу того, что «организация с таким богатым опытом могла совершить подобную ошибку»{170}.
Письмо переслали Туру, который принес глубочайшие извинения за то, что он поставил господина Розина и его жену в такое неприятное положение. Но он заверил, что получил полное согласие госпожи Розин снять танец на пленку, чтобы использовать фотографии в качестве иллюстраций как к книге, так и в фильме, когда он будет готов. Тур, среди прочего, напомнил Розину: съемка проходила на его собственном пляже, в связи с тем, что Тур и двое его коллег были приглашены туда искупаться. В остальном Хейердал никак не мог понять до конца, почему фотографии стали причиной для обиды, поскольку хулу танцевали везде, куда экипаж «Кон-Тики» возили в течение двухнедельного пребывания на Таити.
Тур также дал ясно понять, что именно он, а не его издатели несет полную ответственность за использование фотографий в книге. В остальном он выразил уверенность в том, что «господин Розин даст о себе знать, если понадобится что-то еще»{171}.
Господин Розин дал о себе знать. На этот раз он воспользовался услугами адвоката. В мае 1951 года, через два месяца после премьеры фильма о «Кон-Тики» в Саттон-театре в Нью-Йорке, он написал письмо Солу Лессеру, который разделил в равной доле с «Артфильмом» права на показ и распространение фильма во всех странах, кроме Норвегии и Швеции.
Сол Лессер не был случайным человеком. Работая вместе с такими знаменитостями, как Чарли Чаплин, и будучи продюсером первых фильмов о Тарзане, он создал себе имя в Голливуде. Заключив новый партнерский договор, он передал половину прав кинокомпании РКО, одной из крупнейших американских студий. Ирония такова, что именно эксперты из РКО сначала заявили, что материал, который Тур Хейердал привез из экспедиции на «Кон-Тики», малопригоден для показа в кино. Он годится в крайнем случае для ролика в новостях на несколько минут.
Теперь этот материал, к всеобщему удивлению, стал золотой жилой, и, по мнению Хейердала, именно поэтому муж Арлетт Пуреа решил попытать счастья. «Человек с Таити, устроивший скандал, разумеется, хочет заработать, потому что его жена выступает в роли „кинозвезды“. Грустно видеть, что даже танец хула используется […] для попытки шантажа», — писал он Олле Нордемару в «Артфильм»{172}.
Арлетт Пуреа с Таити считала, что Тур Хейердал воспользовался кадрами с ее участием в фильме о «Кон-Тики» без ее на то согласия, и потребовала миллионы в качестве компенсации
Адвокат, официально представлявший госпожу Арлетт Пуреа-Розин, утверждал, что фотографии использовались незаконно. Поэтому его клиент желает дать делу судебный ход с целью предотвращения дальнейшего использования фотографий, а также требовать компенсации за нанесенный ущерб — если только Сол Лессер не найдет способ решить вопрос во внесудебном порядке{173}.
Этим маневром супруги Розин изменили свою стратегию. Борьба теперь шла не против иллюстраций к книге, но против кадров в кинофильме. Затем последовала ссылка на американский закон о кинематографе, который для Тура стал «опасным для жизни»{174}. Закон требовал наличия письменного разрешения в случае демонстрации кадров с участием какого-либо лица. Такого письменного разрешения от Арлетт Пуреа у Тура Хейердала не было. Она точно знала, как будут использоваться снимки, и мысль о необходимости закрепления этого на бумаге никогда не приходила Туру в голову.