После некоторой паузы Дайго услышал в трубке:

— Госпожа Кумэ оказалась хорошей подругой одной нашей костюмерши. Если вы подождёте минутку, я соединю вас с ней.

На этот раз пришлось подождать подольше, после чего в трубке послышался мелодичный женский голос:

— Юко теперь живёт в Кита-Камакура. Там живут её родители, но она поселилась отдельно — снимает дом по соседству. Дайте-ка я посмотрю, нет ли у меня её точного адреса. — Пошелестев бумажками, она дала ему адрес и объяснила, как проехать. Дайго намеревался продолжить разговор и постараться выведать ещё что-нибудь о Юко Кумэ, но женщина вдруг спросила: — Простите, вы, наверное, друг покойного господина Кумэ?

— Э-э… нуда, я его друг. Только, видите ли, я последние несколько лет жил за границей и, к сожалению, не знал о том, что произошло. Теперь же я подумал, что должен нанести визит его вдове, чтобы выразить ей свои соболезнования. — Он наплёл ещё какой-то чепухи и в конце концов повесил трубку.

Вернувшись за свой столик, он переписал адрес в записную книжку. Вложив в неё газетную вырезку, он убрал книжку в карман пиджака и ещё несколько минут прижимал её рукой к телу. От этого сердечный трепет немного улёгся.

На следующий день Токио по-прежнему находился во власти стужи, но временами солнце выходило из-за туч, и становилось на удивление ясно. В такие моменты погода казалась почти мартовской, будто весна уже наступила. В десять утра Дайго выписался из отеля и отправился на электричке в Симбаси. Поскольку была суббота и он двигался в сторону от центра, в поезде первого класса было безлюдно. К своему удивлению, он неплохо отдохнул, когда смотрел из окошка на мелькающие городские и промышленные пейзажи. В одиннадцать тридцать он сошёл с поезда в Кита-Камакура.

Платформа, окружённая лесом, оставляла впечатление деревенской станции. По обе стороны от неё тянулись выстроенные в традиционном японском стиле домики, терявшиеся среди деревьев. Наискосок от железнодорожных путей пролегала утоптанная тропа, по бокам обсаженная кедрами. Вела она к храму Енкакудзи, что примостился у подножия большой горы.

Дайго смешался с толпой пассажиров. Сойдя с платформы, он направился по дороге, следуя полученным накануне вечером инструкциям. Здесь, в Камакуре, воздух казался гораздо чище, чем в Токио, но было также холодно. В Симбаси подтаявший снег превращался в слякоть, а здесь, в тени старых крестьянских домов, он всё продолжал нарастать сугробами.

Какое-то время Дайго шёл по главной улице, оживлённой от транспорта, следующего в центр Камакуры, но, завернув за угол, неожиданно оказался в жилом районе.

Теперь он шёл по старой, мощённой булыжником улочке, вдоль которой тянулись покрытые мхом каменные и деревянные ограды. Почти всё жильё вокруг было старой традиционной постройки, лишь иногда взгляд натыкался на какой-нибудь современный дом. На фоне занесённых снегом гор пейзаж этот выглядел безмятежным и умиротворённым. Здесь было легко сохранить тот спокойный настрой, который Дайго сумел восстановить, когда ехал в поезде.

Вчера вечером он думал над тем, не позвонить ли Юко Кумэ прямо по телефону, однако после долгих колебаний он отбросил эту мысль. Хотя настоящее имя Фумико и её адрес были ему неизвестны, ему не верилось, что она попросту возьмёт да и откажется разговаривать с ним, когда он найдёт её, пусть даже он пока и не выполнил своей части плана. К тому же ему не было известно, является ли Юко Кумэ и Фумико одним и тем же человеком. Он сомневался, что сможет узнать её только по голосу. В тот вечер в Барбизоне Фумико пожаловалась на больное горло и на простуду, и ей, похоже, и впрямь было трудно совладать с голосом.

Больше всего Дайго интересовало, являлись ли Фумико и Юко одним и тем же человеком. Он твердил себе, что скоро это выяснит. С Фумико Нарусэ у него ничего не вышло, и воспоминания об этой оплошности всё ещё доставляли ему болезненные ощущения. И тем не менее из всех женщин, имевших хоть какое-то отношение к Мидори, эта Юко, похоже, в большей степени, чем другие, могла оказаться той Фумико, которую он искал. Дайго мучил вопрос — узнал бы он её при встрече? Вот с другой Фумико у него получилась некоторая неопределённость, потому что она не была той, кого он искал. Он всегда интуитивно верил, что узнал бы Фумико, если бы встретил снова. Он почувствовал это ещё давно, наутро после того вечера в Барбизоне. Он был уверен, что узнал бы её, даже увидев мельком издалека. Для этого ему даже не требовалось приближаться к ней и вступать в личный контакт.

Сегодня он почувствовал бы себя удовлетворённым, если бы ему удалось разыскать дом Юко Кумэ и хотя бы мельком увидеть её. Возможно, он поступил неправильно, и ему следовало проявить осторожность — подождать, пока он не выполнит свою часть плана, и только потом искать новой встречи с Фумико. И всё же его беспокоило мощное предчувствие — ведь она сама сказала ему, что, кроме вторника и пятницы, она проводит всё время дома, занимаясь переводами.

Наставления театральной костюмерши оказались на удивление точными, и Дайго без труда разыскал узенькую пустынную улочку, на которой находился дом Юко. Она жила одна в маленьком отдельном домике, который снимала у семьи Итайя, проживавшей в большом доме в том же дворе. Дайго очень быстро нашёл калитку в бамбуковом заборе, на которой висела табличка с именем хозяев. Калитка оказалась закрыта. За забором виднелся большой дом старой постройки. Дайго прошёл вдоль ограды и вскоре обнаружил другой вход.

Оглядевшись по сторонам и увидев, что на пустынной улице больше никого нет, он открыл калитку и шагнул внутрь. Место, куда он попал, несомненно, относилось к двору при большом доме, только здесь не было ни садика, ни лужайки — одна голая, вытоптанная земля. В углу двора стоял маленький, судя по всему, двухкомнатный домик, выстроенный в старинном японском стиле. В противоположной стороне за деревьями виднелась крыша главного дома.

Поначалу жилище показалось ему блёклым и выцветшим, но теперь он понял, в чём дело — посреди двора горел костёр, застилавший всё вокруг мутной дымовой пеленой. Дайго с опаской приблизился к домику. Он боялся, как бы его не заметили из главного дома, но, к счастью, он находился на задворках, и к тому же его заслоняли деревья. В конце концов, если понадобится, он может придумать какое-нибудь оправдание, почему оказался здесь.

Внезапно Дайго остановился и замер. Возле костра он увидел миниатюрную женщину в кимоно цвета хурмы — она направилась к отдельному домику и вошла в него. Дайго она не заметила.

Дайго стоял как вкопанный, и сердце его бешено колотилось, а между тем женщина снова появилась на пороге. В руках она несла мусорную корзину и бумажный мешок. Черты её бледного лица были изящны и утончённы. Это Дайго сразу заметил и хорошо запомнил.

Высыпав бумаги в костёр, женщина некоторое время стояла, глядя на пламя. Она была невысока ростом и хорошо сложена, разве что чуточку тяжеловата в бёдрах. По её раскованным, уверенным движениям Дайго предположил, что она должна обладать сильным характером.

Сам он буквально оцепенел. Его поразила фигура женщины. Она явно не подходила под тот образ Фумико, что накрепко засел в его голове. Он ожидал увидеть облик не столь традиционный и более современный. Впрочем, теперь, наблюдая за Юко Кумэ, за спиной у которой поднимался струйкой дым, он почувствовал исходящую от неё безмятежность и спокойствие — одним словом, то, что ожидал встретить. Она была очень красива.

Такая женщина могла оказаться Фумико, это он ощутил интуитивно, только теперь это следовало осознать рассудком. Возможно, она как раз и была той, кого он искал. Это была его Фумико.

Душу его захлестнула волна сильных и смешанных чувств, но он понимал, что расслабляться нельзя и что ему следует быть осторожным в разговоре с ней. Пока всё не уладится и не утрясётся, Юко Кумэ, возможно, не захочет признаться, что она и есть Фумико. Возможно, встреть он её вот так неожиданно, как сейчас, он не обнаружил бы в ней той чистоты и смелости, о которой говорила Фумико в тот вечер в Барбизоне.