— Вставай, — не зло, а как-то просто, спокойно сказал Илья.

Дима с трудом встал на ноги, охнул от боли во всём теле, с опаской взглянул на Психа, но тот лежал без движения, раскинув руки. Перевёл недоумённый взгляд на Спеца. Тот без иронии протянул Диме мокрое полотенце. Суперпупс взял, с охами приложил к саднящему и уже заплывающему синяками лицу. Да уж. Никогда прежде его так не мутузили. Больно-то как. Полотенце из белого быстро стало пятнистым в красных пятнах.

— Ну что, понял теперь? — спросил Илья. — Тебе против него не выстоять. Пока не выстоять. Я помогу тебе. Научу. И не отказываюсь от своих слов. Насчёт Инги.

Дима молчал. Взвешивал шансы. Сейчас действительно против Валеры он не боец. Сколько они со Спецом уже занимаются? Год? Два? Илье так хотелось верить! Тот, реинкарнированный, вцепился в шанс выучить боевые искусства намертво. А Инга как приз хоть и казалась дикой, средневековой идеей, но, чёрт побери, такой правдивой и такой желанной наградой.

Глупо отказываться.

Дима рассеянно кивнул и спросил, показывая на Психа:

— Чем вы его?

— Валеру? Табуреткой, — показал на лавку в углу зала.

— Ничего себе. Вот он обидится, когда очнётся.

— Та, — махнул рукой Илья. — Кабы ж в первый раз. Он же псих, — ухмыльнулся уголком рта. — Так что всякое бывало. Ну что, завтра продолжим?

А куда было деваться Диме?

— Угу, — кивнул. И направился, хромая, в раздевалку. Да уж. Быстрая выдалась первая тренировка. Интересно, все такими будут? Не хотелось бы…

Глава 21

Завязка

— Ух ты ж йо-о-о, — ударил себя по щекам, отрезвляя. — Что ж так колотит-то, а? Соберись, тр-р-ряпка!

Дима стоял за гаражом недалеко от своего бывшего родного дома и набирался смелости. За поворотом был небольшой пустырь, на котором, как он знал уже давно, собиралась шайка Жорика. До него — другие, тут вообще всегда было злачное место и лёжка для хулиганских шаек. С трёх сторон огороженная «задниками» гаражей, с четвёртой — полуразвалившийся железобетонный забор и лесополоса большого парка, выходящего аж к реке. Тут всегда тусовались шайки отребья. Натащили поломанных и выкинутых на помойку кресел, диванов, притарабанили пару пустых металлических бочек. В одном заброшенном гараже устроили траходром, а на пустыре установили кресла и стулья вокруг постоянно дымящего костра. В близлежащие кусты лучше не соваться, и разящая оттуда вонь сама скажет, почему. А вот пустых бутылок, кроме битых, тут не наблюдалось: постоянно заходили бомжики и чистили территорию.

Место удобное — для шайки.

Так чего же сюда занесло Диму?

Причина заключалась в вердикте Спеца, выведенном неделю назад. Он несколько дней ставил в спарринг Суперпупса и Психа, буквально натравливая их друг на друга, но жёстко прерывая схватку, если она скатывалась в драку. Всё так же Валера колотил Диму, но теперь без тех ужасных последствий, что случились в первый раз. Сейчас спаррингующиеся были в защитных перчатках, шлемах и наголенниках. Ибо нефиг. Псих, оправдывая свою кличку, неистовствовал, выкрикивал всякие непотребства и подколки. Обычно Дима пропускал их мимо ушей, но иногда его всё это доставало, и он вступал в перепалку. Как два молодых петуха, они наскакивали друг на друга, размахивая руками и ногами, и вот тут, как всегда, опыт побеждал пылкость: Псих раскатывал Суперпупса в блин.

Да, до спаррингов была разминка, потом отработка ударов и приёмов — с Ильёй, с рычащим Психом, а схватки оставались «на вкусное». Да, был прогресс, но всё равно Илья сокрушённо крутил головой: всё не то, всё не так! А почему?

Вот неделю назад он и вывел заключение:

— Димас, знаешь, почему ты вечно продуваешь Психу?

— Почему? — хмуро буркнул донельзя уставший Дима.

— Ты его боишься.

Суперпупс неопределённо хмыкнул, но ничего не ответил, а Спец продолжил:

— Ты и меня боишься. Ты всех боишься. У тебя внутри стоит какой-то психологический барьер, который ты не можешь побороть, что ли. Не можешь нападать. Ты боишься причинить боль, что ли?

Дима не стал отвечать. Ведь это была правда, и возразить было нечем.

— Значится, так, — принял решение Спец. — Пока ты не задавишь в себе этот страх, у тебя нет шансов на победу. Раз уж проблема ясна, нужно её преодолеть. Иначе не победить тебе Психа. Не забыл? До решающей схватки осталось месяц с небольшим.

Конечно, никто и не думал, что призом в поединке будет живой человек. Экзамен на начальную боевую подготовку у Димы — да, анализ перспективы Димы как рядового пока бойца — да, но не как голливудская схватка за судьбу человека. Тем не менее, и Суперпупс, и Псих предстоящему бою отводили большую роль. Бой двух самцов за самку, драка, которая поставит все точки над «i»: кто из них лучше и главнее. Ребячество, петушизм, да. Но для их возраста это в порядке вещей.

И вот она, проблема. Дима действительно, несмотря на перерождение, всё так же ставил себе психологический барьер: «причинять боль — плохо!» Он мог спокойно спарринговать, зная, что эта схватка — учебная. Но всякий раз, когда можно было ударить сильнее и даже порой тем самым досрочно закончить схватку, Дима пасовал. Псих — нет, он, наоборот, старался и в учебной схватке ударить побольнее и не гнушался бить исподтишка, коварно. А Дима — пасовал.

И вот она, проблема. Что делать? Дима-старый решил бы её враз: «А ничего не делать! И не проблема это вовсе. Я не боец. Я не люблю драться. Быть битым — ужасно! Бить кого-то — ещё ужаснее! Уж лучше я пережду где-то. Проиграю, так проиграю. Он сильнее. А я… буду страдать. Страдать — не ужасно». Но Дима-новый, реинкарнированный, он думал совсем по-иному. Он лихорадочно размышлял, как ему быстро, а главное — эффективно побороть страх перед дракой. Как заставить себя не щадить противника? Как приручить себя не бояться боли?

И, наконец, он понял, как всё это преодолеть. Во всяком случае, он думал, что понял. Он решил сам себя загнать в угол. Отдать на растерзание. Поставить в такие условия, где целым и невредимым или вообще — живым можешь выйти, только преодолев все эти довлеющие над ним страхи. Когда на одну чашу весов ставишь боль, а на другую — жизнь, понятно, что перевесит. Вот Дима и решил идти ва-банк.

Только страшно было это сделать! Даже для него нового, реинкарнированного. Психология — психологией, а тело порой захватывает власть, и никакие уговоры на него не действуют. Суперпупс уже полчаса трясся за углом, не решаясь заведомо идти на боль. Это как самому идти к стоматологу. Без анестезии.

И вот, когда, казалось, первый визит в «логово врага», как его окрестил Дима, должен был окончиться бесславным бегством, случилось что-то необъяснимое. Вместо того, чтобы сделать первый шаг к бегству, нога ступила не туда, куда стремилось тело — а туда, откуда оно пыталось сбежать. За угол. В «логово врага».

Его появления поначалу никто и не заметил: несколько человек, что были на пустыре, сидели вокруг вяло чадящего костра, курили и пили пиво из двухлитровых баклаг. Сидели спиной к нему. Дима стремительно вышел на пустырь, но тут же застыл, стараясь унять нервную дрожь. Тело вопило: назад! Но сознание, так предательски обманувшее ноги, отметало все призывы к бегству. В горле, как и при первой их встрече с Жориковой бандой, застрял ком. Так что Дима стоял молча, раскрасневшийся от волнения и внутренней борьбы, дрожащий от избытка адреналина и страха. Стоял, пока его не заметил один из шайки, вознамерившийся пойти в кусты по мокрому делу. Он лениво скользнул взглядом по пустырю и тут же наткнулся на застывшего столбом Диму. Тот стоял молча, рожа его скривилась, налилась красной краской. В общем, видок был ещё тот. Как результат — хулиган от неожиданности вздрогнул и чуть не грохнулся.

— Опаньки! — рявкнул он громко. И указал пальцем на Диму. — Ты ля хто у нас тут. Статуй объявился!

Остальные тут же обернулись. Жорик подхватился на ноги и, не теряя времени на обходные манёвры, перескочил диван, на котором сидел. Лёгкой пружинящей походкой он направился к Диме. Не дойдя нескольких шагов, остановился. Он помнил, чем закончилась их последняя встреча для всей компании. Помнил ту невероятную скорость, с которой передвигался этот парень, его писклявый голос. Как он умудрялся уворачиваться от молниеносных — для других — ударов, как умудрился уложить всю компанию. Одного даже в больницу пришлось тащить. И самое унизительное — как ему тогда надавали пощёчин и «саечку за испуг» прописали. Он всё это помнил, и гнев мягкой волной ударил в голову. Кулаки его сжались до хруста, но рот раздёрся в кривой ухмылке. Жорик внезапно сделал шутовскую попытку реверанса и пропищал Диме: