— А это Илья, — подсуетился вновь Савва, одной рукой показывая на военного, а второй придерживая Диму под локоть, казалось, жёстче, чем прежде, увлёк к представляемому.

— Спец! — тут же Псих выдал кличку Ильи в Организации. «Спец в чём? — лихорадочно думал Дима. — Опять же, интересно, а вот про Ольгу этот пацан ничего не говорил. Нет у неё клички? И что значат клички? Статус? Её нужно заслужить?»

Илья сухо пожал руку. Пожатие его было сильным, жёстким, волевым. Настоящим. Глядел он прямо, глаза в глаза, под его взглядом почему-то захотелось вытянуться по струнке и отдать честь.

— С Василием ты уже знаком, — Савва показал на застывшего у порога Асассина. Тот слабо махнул рукой. — И его собакой Альвой. Вот и вся Организация.

— Ну как же?! — не согласилась Ольга. — А про себя забыл? Знакомься, Дима, это — Курдюмов Савелий Иванович, президент нашей Организации и просто очень хороший человек.

Савва зарделся то ли от смущения, то ли, что скорее всего, от удовольствия, картинно пожал руку Диме «за знакомство», послал воздушный поцелуй Ольге, пригласил присаживаться — а сам направился к своему креслу. Суперпупс же недоумевал. Ольга что — так тонко издевалась? Юродствовала? Вряд ли, совсем не было заметно. Да и тон был искренний. Она что, и вправду так о Савве думала, или просто очень хорошая актриса?

— И это ещё не всё… — бросила Ольга в спину «президенту Организации».

Тот сперва неспешно сел, устроился, потом сложил пальцы домиком, дёрнул щекой и сказал:

— Ах да, прошу прощения, совсем забыл ещё об одном члене нашей Организации. Инга. Дочь Сергея и Ольги, — он указал поочерёдно на Медвежатника и его жену. — Она сейчас… на задании, — казалось, Савва не знал, куда деть руки: смахнул со столешницы несуществующие крошки, потом сцепил их в замок, расцепил, забарабанил пальцами. — Ну да ладно. Впрочем, ты ведь её хорошо знаешь и так, да, Дима?

— Да, я… — начал было Дима, но тут его перебил Псих.

— Я же говорил, он её бывший!

Савва сделал страшные глаза Диме, потом напускно согласился с Психом:

— Да, да, как-то я запамятовал.

«Да что здесь происходит? — терялся в догадках Дима. — Савва меня взглядом о чём-то предупреждает, мол, внимательнее будь. К чему? О чём? Про кого? Про Ингу? Он знает обо мне и Инге. Но не знает Псих? Судя по его намёку, да, не знает. И потому Савва предостерегает от необдуманных словах меня, чтобы я не ляпнул, мол, что мы «парень и девушка снова»? Он защищает меня от гнева Психа? «Она моя»? Похоже на это. Блин. Вот почему Инги нет. Дабы не спровоцировать противостояние сразу же? Да блинский же блин, кошмар какой-то. Что-то я совсем запутался».

— Ну так вот! — повысил голос Савва, акцентируя на себе внимание. — Организация! Все мы входим в сообщество людей, близких по духу и целям… Да. И целям. Дмитрий, мы пригласили тебя к нам, чтобы ты имел возможность познакомиться как раз с этими целями и возможностями нашей Организации. И, если они тебе станут по духу близки, то может быть даже и приветствовать тебя в своих рядах? — закончил он полувопросительно-полуутвердительно.

Пока Савва выдавал эту хорошо продуманную фразу, Дима быстро и краем глаза посмотрел на всех, кто присутствует. Медвежатник выудил из кармана тонкие сигары, закурил. Илья присоединился к нему. Псих что-то рисовал на листике бумаги, смешно выставив кончик языка, а Ольга тянула через соломинку сок. Казалось, толкаемая речь Саввы их не совсем интересует. Впрочем, может, они к его словоизлияниям давно привыкли. Но хоть могли сделать вид, что заинтересованы, что уважают, трепещут перед ним и ловят каждое слово? Хоть на публику — него, Диму — сыграть? А вот не играли. Значит, вот такие тут демократические порядки. Значит, это отнюдь не тирания? Или просто они в Организации этой все имеют немалый вес, такой, что соблюдение каких-либо внутренних правил и этикета — если таковые вообще в природе существуют — ими необязательно?

Вот, например, и Сергей, и его жена как-то совсем не выглядят узниками Освенцима, не пытаются строить из себя угнетённых. Ведут себя естественно, и это больше всего шло в разрез шаблону, который установила Инга.

«Так кто врёт? — терялся в догадках Дима. — Они или их дочь? Кому это выгодно? И зачем?»

— Мы живём в бандитском мире! — с воодушевлением продолжал тем временем Савва. — Это я понял ещё на первой Чеченской. Тогда ополитизировавшиеся бандиты не дали нам выиграть ту войну, сделали её грязной, продажной, намыли на крови солдат огромные барыши. Им плевать было на национальность, на гордость, на общность со страной, в которой живёшь. Им нужна была власть, бабло! Твари… Через несколько лет во второй Чеченской я убедился, что это всё мне не привиделось. Потом мы с Ильёй покинули армию, и тут я подтвердил собственные сомнения, что эти твари, эти бандиты — они везде! В политике, в бизнесе, в культуре. Куда ни плюнь! Суки позорные!.. Прошу прощения… Ты замечал это, Дима?

Суперпупс не стал долго голову ломать, что от него хотят, и просто кивнул головой.

— Вот! Я уже вижу, что мы поймём друг друга. В общем, мы решили с этим бороться. С ними бороться. Вот как бы ты, Дима, с ними боролся?

«Что он у меня всё спрашивает? — уже раздражаясь, подумал Дима. Необычный приём и общее радушие оказало на него самые приятные впечатления, и хоть оставался тревожный червячок внутри, но всё равно, как говорил небезызвестный Председатель, «лёд тронулся, господа присяжные заседатели, лёд тронулся»! — Кто кому в доверие входит? Он ко мне или я к нему?» И вновь Суперпупс неопределённо пожал плечами.

— С бандитами? Да как с ними бороться… вешать их надо.

Вся Организация зашевелилась. Тут уж Медвежатник украдкой передал Спецу купюру. Псих наставил на Диму палец, пыхнул губами, мол, «бинго», а Ольга смотрела… загадочно. Они что, ждали именно такой ответ? Или, наоборот, совсем его не ждали?

— Я уже чувствую, что мы сработаемся, — улыбнулся по-голливудски Савва. — Замечательный способ! Я бы тоже так делал, будь я, ну не знаю… президентом, императором, богом! Но я не президент или император, увы, и у меня нет стотысячной армии шпионов и дивизий милиции особого назначения, чтобы бороться со столь могущественными противниками столь радикально. Я не бог, и потому не могу знать, кто бандит, а кто только подставленный ими, и что бандитов связывает между собой. Я, увы, простой человек.

«Вот, где печаль твоя зарыта, — догадался Дима. — Президент, император… бог!»

— Но мыслишь ты в правильном направлении. Бандитов надо вешать. Или можно по-другому. Можно их направить в нужное русло. То есть сбить с их пути. Можно меж ними сеять панику и хаос. Можно их… наказывать. Самим при этом оставаясь ненаказуемыми. Имея такие возможности как у… вас, — он развёл руками, обводя ими всех присутствующих. — Как ты там, Дима, называешь это явление? «Ускорение»? Ну так вот, будучи при этом ускоренными.

«А он неплохо проинформирован, — с тревогой подумал Дима. — Интересно, откуда он знает, что я такое состояние называю «ускорением»? Инга, что ли, доносит?»

— Вот мы и будоражим бандюганов. Всех уровней и рангов. Теребим их, нервируем, боремся с ними. Как можем. Да, частенько не совсем законными способами. С волками жить… сам знаешь. Мы тоже разбойники! — вскинулся Савва, рассмеялся, будто сказал шутку. — Но исключительно благородные, — и вновь эта голливудская улыбка и злость в глазах.

— Вот такая наша Организация. Организация борцов с преступниками всех мастей. Хочешь… с нами?

«Опачки, нежданчик. Хотя, предупреждал уже намёком, — запаниковал Дима. — Не, ну в самом деле, они же тебя сюда не лясы точить звали? Зачем-то ты им нужен, правда? Да и потом… не это ли ты обещал и Инге? Избавить её и её родителей от Саввы. А чем ближе я к «цели номер один» буду, тем и шансов у меня побольше. Но так сразу… нельзя соглашаться, подумают, что лох».

— Я… я не могу так сразу. Нужно всё обдумать, — Дима сосредоточенно уставился на сцепленные пальцы. Натянутые струной нервы в нём аж звенели от напряжения: вот как возьмут сейчас и как пристрелят!