Алеша в это время сделал для меня важную работу. К концу 2002-го года я подготовил application — по-русски заявку — на американский патент. Патентовалось устройство, позволяющее в некоторых случаях спасать людей с верхних этажей и крыши горящего высотного здания. Написал я этот документ на английском языке, при этом руководствуясь малознакомыми мне американскими правилами его составления. Конечно, мой английский текст — это не самый лучший перевод русского текста на английский. И я попросил Алешу этот текст максимально американизировать, как минимум убрать очевидные ошибки и неточности. Алеша с охотой согласился, и наша переписка по интернету длилась несколько месяцев. В марте 2003 мой application был зарегистрирован в Вашингтоне.
В июле 2003 Алеша получает официальное письмо из Гарварда с предложением подтвердить свое согласие продолжить учебу в докторантуре Гарвардского университета. Одновременно, в случае согласия, предлагалось пройти предварительный двухмесячный адаптационный курс при полном материальном обеспечении университетом. Само собой разумеется, что Алеша на оба вопроса ответил положительно. И он об этом не пожалел даже тогда, когда через несколько дней он получил аналогичное письмо из знаменитого Стенфордского университета.
Свершилось то, о чем никто из нас раньше не мог даже и помечтать. Можно назвать это чудом, можно считать благоволением свыше, но факт есть факт. Алеша принят в докторантуру замечательного американского университета, причем не где-либо, а в городе, в котором волею судеб мы оказались на старости лет, он получает полноценную стипендию, по крайней мере, в два раза превышающую наше общее с Нонной пособие. Перед Алешей открывается перспектива полностью раскрыть свои потенциальные возможности, проявить свой характер. И никто и ничто не сможет ему в этом помешать. И мы надеемся, что так и будет.
Алеше предоставили общежитие — комнату на двоих. Мне удалось один единственный раз побывать в ней, когда я привез туда Алешу на своей машине из Needham. Однако потом выяснилось, что общежитие ему дали только на время занятий на адаптационных курсах. Для постоянного проживания в общежитии надо было подать заявку заранее, Алеша об этом не знал, но, как оказалось, он не жалел, что так получилось, так как считал, что жить в частном доме лучше. Скорее всего, он был прав, хотя я, “стопроцентный” общежитеец, предпочел бы другой вариант. Алеша успешно, с высокими баллами, закончил эти курсы, что было неудивительно, так как он действительно хорошо владел английским. Еще во время его первого приезда Вика, имеющая степень PhD (доктора философии) и полтора десятка лет постоянно, и дома и на работе, общающаяся с американцами, была удивлена тому, как в российских условиях можно было выйти на столь высокий уровень владения языком.
С квартирой у него тоже получилось неплохо: двое ребят, японец и вьетнамец, аспиранты университета, пригласили его третьим в четырехкомнатную квартиру неподалеку от университета. Оплата за комнату, конечно, выше, чем за место в общежитии, кроме того, надо отдельно платить за свет и тепло, но все это для Алеши доступно. Как там внутри, в квартире, мы не знаем, так как ни мне, ни Нонне за два года эту квартиру повидать не пришлось. Алеша категорически отказывался пригласить нас к себе в гости, несмотря на то, что мы его об этом много раз просили. Более того, он даже не захотел дать нам свой адрес, мы знаем только номер телефона.
Хорошее знание языка, умение много и плодотворно работать позволили Алеше успешно начать и также успешно продолжить совсем нелегкую учебу в чужом университете, в чужой стране, на чужом языке и совсем по другим правилам. Основная форма обучения — письменная, задают много тем, проблем, которые нужно проанализировать, исследовать и результаты представить в виде многостраничных отчетов, эссе и рефератов на строгом английском языке.
Труды его не прошли даром, он очень успешно закончил первые два семестра и более того, как поощрение, получил грант на научную поездку в Россию. Однако и нас, и родителей такой напряженный режим его жизни начал беспокоить: так можно и перетрудиться, и даже сорваться. И мы обрадовались, когда узнали, что у Алеши появилась девушка. Его настроение было на таком подъеме, что он решил нас с ней познакомить. И вот они приезжают к нам. Нетрудно представить себе, как готовилась Нонна к этому визиту. Девушка оказалась интересной во всех отношениях: и симпатичной, и умной, и доброжелательной. Звали ее Джихэ, кореянка из Южной Кореи. Она физик, занимается проблемами мироздания и, по словам Алеши, обладает большим научным потенциалом.
После застолья ребята пошли прогуляться, но через некоторое время мы услышали звуки, напоминающие лошадиное топанье. Мы вышли на крыльцо и увидели сцену: Джихэ сидит верхом, на его плечах, а тот весело скачет. Не знаю, кто получил больше удовольствия — наездник, “лошадь” или зрители. Однако этот союз просуществовал недолго: Алеше не понравилось то, что Джихэ слишком, по его мнению, легкомысленная, и они расстались.
Хочется сказать, что не только она нам, но и мы ей, видимо, понравились — она несколько раз передавала нам через Алешу приветы. Закончу известную нам череду Алешиных девушек. Следующей была тоже аспирантка Гарварда и тоже кореянка. Видимо, восточные женщины пришлись ему по вкусу. Но здесь все пошло иначе. Она ему нравилась меньше, к нам он ее не привел и довольно быстро мы о ней перестали слышать. После этого, по нашим сведениям, у него никого не было, хотя кто тут может поручиться за молодого, холостого и, прямо скажем, симпатичного мужчину.
Опять учеба, учеба с утра до ночи. Причем, не все у него на втором курсе ладилось, настроение было не блестящим. Даже его высокий уровень английского был недостаточен для того, чтобы излагать свои мысли на бумаге сразу по-английски. Он немного похудел, побледнел. Но тут появилась Эрика, и все вроде стало опять на свои места. В этом мы убедились, когда они пришли к нам вдвоем. Алеша выглядел опять хорошо: округлился, порозовел, а главное, повеселел.
Эрика — аспирантка филологического факультета, но теоретический курс она закончила и уже несколько лет занимается непосредственно своей диссертацией. Отлично знает русский язык, пожила и поработала в России и вообще не скрывает, что ей нравится все русское. Несмотря на то, что она немка. Ее родители эмигрировали из Германии до начала второй мировой войны, но причины нам пока не известны. Эрика — веселая, жизнерадостная девушка, очень легкая в общении, и поэтому у нас и, особенно, у Нонны сразу же возникли с ней дружеские отношения. И хотя я предупреждал Нонну, что лучше воздержаться от воспоминаний о ее трагических встречах с немцами во время войны, она, как и следовало ожидать, не удержалась. Но все прошло нормально, даже хорошо. Эрика не просто спортивная девушка, она настоящая спортсменка. Она имеет высокие результаты и по лыжам, и по велосипеду и что есть силы тянет в спорт Алешу. Короче говоря, Эрика нам понравилась. Сейчас, когда я пишу эти строки, они, Алеша и Эрика, вернулись из летней поездки в Россию — Алеша был в Петербург, а Эрика — не только в Петербурге. Очень сожалею только о том, что, несмотря на мою просьбу, они не вывезли из Петербурга мои коллекции марок и монет, которые я не захватил при эмиграции. А это можно было сделать совершенно официально.
Думая о наших будущих контактах, когда мы неожиданно стали в Америке счастливыми бабушкой и дедушкой, мы понимали, что Алеше предстоит большой, тяжелый труд, полная самоотдача. Поэтому на многое мы не могли рассчитывать. Тем более что территориально мы находимся довольно далеко друг от друга. Действительно, оказалось, что необходимое время, чтобы добраться до нас, составляет не менее полутора часов. И это при условии, что часть пути, от ближайшей от нас станции метро до нашего дома, мы проезжаем на моей машине. То есть в оба конца — три часа, а если погостить еще два-три часа, то получается, что визит “стоит” больше половины рабочего дня. Для занятого человека это очень много. Что же касается телефонных звонков, то, так как телефон у него находится под рукой, мы полагали, что потратить пять минут каждый день или хотя бы через день, хорошо, пусть раз в неделю — это не очень большая дань тому, чтобы дать почувствовать достаточно одиноким людям, что где-то неподалеку находится близкий человек. Но в действительности так не получилось. Приезжает он редко, но все же иногда приезжает. Мы стали видеть его чаще с появлением Эрики. Надо отдать ему должное: он приезжал, когда нам была необходима его помощь. А вот с телефонными звонками. Проходит неделя, две, три, а чаще месяц, два, три — никаких признаков жизни. Оказывается, поднять трубку и позвонить — это не так-то просто. Бывает, что о его делах мы узнаем из Петербурга — с Мишей мы имеем регулярную связь.