— Идите сюда! Здесь, конечно, немного тесновато, но, думаю, вдвоем нам места хватит!

Сьюзен осторожно вскарабкалась на камень и соскользнула по нему в пещеру. Чейз оказался прав: здесь было настолько тесно, что двое людей едва могли уместиться, лежа рядом на каменном ложе. Но все же это было неплохое убежище, и, если Чейз мог стоять здесь, лишь согнувшись, Сьюзен вполне помещалась в полный рост.

В любом случае Чейзу лучше было бы сейчас лечь. Сьюзен расстелила ему одеяло, и Чейз тотчас устало на него плюхнулся. А она не на шутку испугалась, взглянув на него: серый цвет лица, мешки под глазами, частое, прерывистое дыхание.

— Нате-ка, поешьте, Чейз, — ласково проговорила она, протягивая ему кусок крольчатины.

Но он с тяжелым вздохом покачал головой, закрыл глаза и мгновенно заснул. А Сьюзен съела совсем чуть-чуть, чтобы побольше осталось Чейзу, когда он проснется, и совсем маленький кусочек, разжевав, дала щенку. Он проглотил его, подковыляв на трех лапках, с любопытством обнюхал Чейза и улегся рядом с ним, приткнувшись к его теплому боку.

Сьюзен же достала из чемодана иголку и катушку ниток и, усевшись у самого выхода из пещеры, принялась чинить разорвавшееся в дороге платье, прислушиваясь одновременно к каждому доносившемуся шороху.

С вершины открывался прекрасный вид на простиравшуюся во все стороны пустыню.

Сьюзен понадеялась было разглядеть вдали городок, но, сколько ни смотрела вокруг, так и не увидела ничего, кроме песка и камней, да еще отдельных холмов. Здесь, наверху, было не так жарко, даже дул легкий ветерок. Но на этой высоте не росло ни единого кактуса. Хорошо, что предусмотрительная Сьюзен наполнила кактусовым молоком целую флягу.

Она оглянулась, чтобы убедиться в том, что Чейз спит. Увидев, как мерно вздымается во сне его грудь, Сьюзен расстегнула пуговки на платье, осторожно вытащила больную руку и принялась латать рукав.

Шитье всегда быстро наскучивало Сьюзен. Вот и теперь она была очень рада, что закончила наконец с починкой платья, и принялась считать прыгавших вокруг ящериц. Ящериц было здесь великое множество, и такими забавными показались Сьюзен их ужимки, что она невольно тихонько засмеялась. Резвясь на солнышке, ящерицы двигались так, точно занимались гимнастикой, и Сьюзен страшно подумать было, что одну из них Чейз поймает и зажарит.

Но с чего Чейз взял, что ему удастся поймать ящерицу? Они ведь жутко шустрые.

Приближался вечер. Сьюзен расчесывала гребнем свои прекрасные волнистые волосы, как вдруг внезапно почувствовала на себе взгляд Чейза.

«Отчего это он вдруг проснулся? — подумала Сьюзен. — Уж не подглядел ли он, как я снимала платье?»

Подняв руку, он прочертил в воздухе указательным пальцем так, словно хотел изобразить раму от картины:

— С вас впору писать портрет, Зеленоглазка. Женщина — молодая и красивая — сидит на песке в тоскливой безлюдной пустыне и расчесывает длинные золотистые волосы. Как жаль, что я не художник! Получился бы превосходный портрет!

Сьюзен залилась краской. Никто раньше не называл ее «красивой женщиной».

Чейз заметил внезапно вспыхнувший на ее щеках румянец и подумал, что Сьюзен стала от этого еще прекраснее:

— А о чем это таком вы думаете, надув губки и сморщив лобик? Надеюсь, не я причина вашего огорчения?

Сьюзен взглянула ему в глаза. Поистине этот мужчина не похож ни на кого на свете… Как ни старалась Сьюзен, не могла она быть к нему равнодушной! Она испытала огромное облегчение, поняв, что он нисколько не переменился к ней, после того как узнал о ее прошлом. Напротив, он говорил с ней так, точно ничего не случилось. Впрочем, он был даже чересчур дружелюбен, так что Сьюзен насторожилась. «Все же следует быть с ним поосторожней», — решила она.

— Я думала над тем, как вы собираетесь ловить ящериц, — объяснила она.

— Принцесса Зеленоглазка проголодалась?

Сьюзен редко терялась, но тут она не нашлась что ответить и молча смотрела на него. Он выглядел уже немного лучше: щеки приобрели здоровый розовый оттенок, синие глаза были яркими и чистыми, как безоблачное небо, а ноги его уже стояли на земле твердо — словом, он излучал необычайную силу, такую, что Сьюзен затаила дыхание. Да, он был бесконечно хорош собой. Особенно когда улыбался.

Сьюзен почувствовала себя неловко: ей стало стыдно за свой неопрятный вид, за космы волос, которые она не успела еще толком расчесать. В последнее время она почти перестала следить за собой, считая, что сейчас не время об этом думать, но теперь решила, что поступала неосмотрительно.

Раздосадованная собственной неаккуратностью, Сьюзен взяла гребень и вылезла по камням наружу. Причесываться в присутствии Чейза ей было почему-то неприятно. Наверное, смущал хитрый взгляд его ярко-синих глаз.

Чейз, однако, последовал за ней и сел рядышком на тот же большой камень. Ему нравилось вот так сидеть с ней рядом и как бы невзначай прикасаться то локтем, то коленом. Щенок жалобно заскулил, Сьюзен подхватила его и усадила к себе на колени, где он, успокоившись, заснул.

— Значит, я был прав, — сказал Чейз с усмешкой.

— Сама мысль о том, чтобы есть ящериц, внушает мне отвращение.

— Мне очень жаль, Сьюзен, но вам придется это сделать.

Его близость, его прикосновения, его запах смущали и поражали Сьюзен. Подняв голову, она посмотрела ему в лицо, и взгляд ее как будто нечаянно скользнул по его губам. Она тотчас вспомнила тот день, когда забралась к нему под одеяло и он поцеловал ее. Сьюзен до сих пор чувствовала вкус его страстного и жадного поцелуя на своих губах — поцелуя, вселившего томящий жар в ее душу.

Сьюзен с трудом сдерживалась, чтобы не броситься к нему в объятия, не потереться щекой о его щеку, не провести ладонью по его загорелой груди. Ее охладили лишь его насмешливые слова:

— Не рассчитывайте, что мясо ящерицы будет похоже хоть на одно из тех кушаний, которые вы готовили в Бостоне.

Кровь ударила Сьюзен в голову, наваждение исчезло.

— Не упоминайте больше при мне название этого города, мистер Маккейн! Я очень прошу вас забыть обо всем, что я вам рассказала, — выкрикнула она.

Чейз поднял от удивления брови: как быстро, однако, меняется ее настроение! Всего минуту назад он готов был поклясться, что Сьюзен хочет его поцеловать.

— Но почему? Ведь это же ваш родной город, место, где вы родились!

Сьюзен отвернулась:

— Потому что я хочу забыть обо всем, что связано с этим городом, — о тех отвратительных людях, которые меня там окружали!

— Даже о ваших матери и отце? — спросил Чейз как можно ласковее.

— Их я и так практически не помню.

— Но вы могли бы стараться больше думать о них, вместо того, чтобы зацикливаться на…

— Послушайте! — вспылила Сьюзен, ее зеленые глаза горели возмущением. — А какое ваше дело, о чем я думаю?

Она попыталась было отодвинуться от него, но на камне не было больше места. Его горячее дыхание слишком сильно обжигало ей лицо, а его близость смущала ее. Сьюзен почувствовала, что у нее кружится голова.

Чейз же смотрел на нее полунасмешливо, глаза его сияли хитрой искоркой. Но он сдвинул шляпу на затылок и отвел взгляд в сторону — туда, где заходило солнце:

— Видите ли, Зеленоглазка, мне кажется, сейчас, когда мы попали в эту переделку, нас очень даже должны волновать мысли и чувства друг друга.

— Ну, хорошо, допустим. И что же вы прикажете мне вспоминать? — фыркнула Сьюзен.

Ей хотелось встать и уйти, но какая-то неведомая сила приковала ее к этому месту. Кроме того, бродить одной в сумерках было опасно.

— Ну, во-первых, вам будет значительно легче, если вы станете вспоминать о приятном. Хорошие мысли делают человека лучше, чище, добрее, приятнее в общении… А будете думать о плохом — превратитесь в настоящую мегеру.

Сьюзен буквально вспыхнула от злобы и, не помня себя от ярости, ударила Чейза что было сил — наотмашь, по щеке. Но тут же пожалела о содеянном. Рука ее беспомощно повисла в воздухе.