«Лукавая женщина давно поняла, что король Франциск I влюбился и ее желает. Она отправила ему самое ловкое и лицемерное письмо, какое только можно себе вообразить:
„Королю, моему господину и государю. Сир! Я не знаю, как мне благодарить вас за щедрость, с которой вам было благоугодно послать мне эту вышивку с вашим гонцом. Я могу лишь нижайше вас благодарить и представить вам заверения в вечной службе и обязанности от имени господ де Лотрека, де Шатобриана и от меня лично, от имени наших домов в настоящем и будущем за дарованные блага и за то, что вы соблаговолили оказать мне честь, написав мне… Я же, государь, могу лишь молить Всемогущего создателя предоставить им случаи оказать вам приятные услуги. Ваша нижайшая и все покорная подданная и служанка
Франсуаза де Фуа.“
Любим своей женой [96], выбирая на ночь самых свежих и пылких девиц из „своей маленькой компании“, посещая порой ранним утром в поисках приключений притоны вместе с несколькими друзьями, прятавшими, подобно ему, лицо под пластырями, и зная, что он скоро будет любовником самой желанной для него в мире женщины, король Франции был тогда счастливым человеком, безгранично довольным своей судьбой.
А потому даже послов иностранных держав он стал принимать с необычайным блеском. Непринужденный, остроумный, уверенный в себе, Франциск I вел дела с таким умением, что поразил и покорил всех. Эта любезная и царственная дипломатия принесла отличные результаты: король примирился с папой, заключил союз с королем Испании, заручился дружбой швейцарцев и венецианцев и даже выкупил город Турне [97] у короля Английского. Это доказывает лишний раз, что, когда главы государств счастливы в любви, они могут единолично совершать великие дела» [98].Победа молодого государя над Франсуазой де Фуа де Шатобриан была полной. Теперь именно она возглавляла его «маленькую компанию, собрание запасных королевских любострастниц и с успехом теснила, а быть может, скорее даже совсем оттесняла в тень королеву Клод. Даже в своих поездках король охотно делил свое время и свое общество в первую очередь с ней и лишь потом со своей женой Клод, родной сестрой Маргаритой Валуа [99], верным другом и фаворитом адмиралом Гуфье де Бонниве [100] и, подчас, самыми хорошенькими девушками долины Луары, уже нами чудесно охарактеризованными в другом месте.
Так, двор, все более и более подражавший вкусам молодого государя, стал „настоящим публичным домом“, по словам одного из очевидцев пикантных событий. Люди предавались там блуду с восторгом и в то же время уверенностью и спокойствием духа, которому позавидовали бы даже дворы Нерона, Калигулы или Домициана.
Впрочем, как и императоры Нерон или Калигула, их пороков, разумеется, Франциск I очень любил такую всепобеждающую любовную откровенность, никогда не доверяя людям, излишне добродетельным.
Такое странное положение дел вынуждало многих придворных, порядочных и стыдливых по природе, всячески рядиться в латы рогоносцев или развратником, в зависимости от того, что им было скорее выгодно.
„И в самом деле, в те времена, — рассказывает историк, — не иметь любовницы означало быть плохим придворным“ [101].
Однако король Франциск никогда не допускал насилия над женщиной, полагая, что для настоящего рыцаря и кавалера самое главное удовольствие в любим, являющееся ее смыслом и сутью, — это заставить женщину забыть о своей стыдливости».
Между тем шел 1519 год от рождества Христова. 11 января этого года скончался хорошо известный наш им читателям Максимилиан Австрийский. Императорский трон оказался свободен, и потому свои претензии на него выставили король Франции, король Англии Генрих VIII и Карл I, новый король Испании [102]. Увы! Императором был избран последний. Мечты Франциска рухнули. Конечно, это внешнеполитическое поражение было неприятно, но госпожа де Шатобриан смогла успокоить короля.
Конечно, ей завидовали (а подчас и ненавидели) чаровницы из «маленькой компании», но, главное, ее молча и без каких-либо бурных семейных сцен приняла королева Клод, а это очень обрадовало короля. Ведь он ужас как их боялся. Но, право, сейчас ей не на что было жаловаться. В конце 1519 года она родила от короля наследную принцессу Мадлен, в то время как фаворитка приняла на себя многие тяжкие обязанности походной семейной жизни своего суверена. Теперь, став официальной и общепризнанной любовницей короля, госпожа де Шатобриан сопровождала его во всех путешествиях. Ее видели во всех города: Франции, в которых по вине обстоятельств рока или прихоти Франциска мог остановиться двор.
В 1520 году Францию намеревался посетить Генрих VIII, король Англии. И весь двор задавался вопросом: возьмет король Франциск на переговоры свою жену или любовницу? Одни из придворных отвергали даже мысль о такой альтернативе, другие, напротив, утверждали, что Генрих VIII большой знаток и ценитель женщин и потому на правах поклонника прекрасного пола, в последнем случае, легче пойдет на уступки в формируемом между Францией и Англией союзе, направленном против императора Карла.
Встреча должна была состояться на равнине между городами Гином и Ардр-ан-Артуа, в Артуа, куда король Франции прибыл со всем двором, раскинув в чистом поле не менее трех великолепных и просторных палаток из золотой или серебряной парчи. Эти как по волшебству явившиеся словно из-под земли дворцы были подобны какому-то сказочному городу. Придворные надели свои лучшие наряды, которые должны были поразить воображение не только английских вельмож, но и самого английского короля. Веко ре появился и он сам. Его сопровождали 5000 чело век, в том числе 3000 всадников. Увидев роскошь французов, он тотчас повелел своим каменщикам и плотникам построить как можно скорее легкое сооружение, которое ка первый взгляд казалось огромном и великолепным замком.
Наступил долгожданный миг первой встречи. Для нее была отведена самая высокая и красивая из французских палаток. «Франциск I, Генрих VIII, королева Клод, Луиза Савойская и госпожа де Шатобриан вошли туда с двумя английскими и двумя французскими вельможами. Оба короля тут же расцеловались; затем Генрих VIII, приветствуя окружавших Франциска дам, был видимо очарован фавориткой, о которой ему столько рассказывали в Лондоне. Франциск увидел, как загорелся его взгляд, и был рад, что ослепил своего соперника, показав ему не только несметные богатства, но и очаровательную любовницу»[103].. Увы! Демонстрация богатств не принесла никакой пользы. Обе стороны так и не пришли ни к какому согласию, Даже более того, Генрих VIII, которого король Французский так: хотел расположить к себе, уехал поспешно раздосадованный и раздраженный. А вскоре это свое скрытое негодование на столь богатых и хитрых французов он выплеснул на людей из своей свиты и королевских любовниц. Говорили, что некоторые из них получили во время этих утех даже тяжелые травмы и «на много недель лишились возможности употреблять свою креветку». Таким образом король Франциск союза с Англией не добился, но удивление от всего увиденного получил превеликое. С другой стороны, знатные господа, и те и другие, с успехом выполняли то, что их повелителям оказалось не по силам — лагерь постепенно, как и двор Франциска в Бланже и Блуа, превращался в прескверное место. Все фрейлины Луизы Савойской и королевы Клод с наступлением ночи оказывались в объятиях английских дворян, английские дамы, расшнуровав свои весьма сложно и затейливо устроенные платья, укладывались на клевере в обществе французских капитанов. Так заключалось это англо-французское военное соглашение.
[99] Маргарита Валуа, или Маргарита Наваррская (1492–1549) — родная сестра короля Франциска. В 1509 году была выдана королем Людовиком XII замуж за герцога Алансонского, умершего вскоре от плеврита. В 1527 году тридцатипятилетняя Маргарита Валуа во второй раз выходит замуж за двадцатичетырехлетнего Генриха д’Альбре, короля Наварры. В 1543 году, овдовев, она стала правительницей Наваррского королевства. Отличалась широкой образованностью и литературными дарованиями. Наследие ее в этой области весьма разнообразно, но главным литературным творением ее жизни стал «Гептамерон» («Семидневник» или «Семидневие»), подражание «Декамерону» Боккаччо. Кроме этого, именно она была матерью Жанны д'Альбре и бабушкой Генриха IV Наваррского. Ее называли «самой прекрасной Маргаритой из всех Маргарит», «четвертой грацией и десятой музой» (таковы были более чем лестные отзывы современников). Для Франциска же I она всегда была самой неутомимой из служанок, самой благородной из подруг и самой великодушной из сестер.
(Эмбер де Сент-Аман. Дамы при дворе поздних Валуа. Париж. 1884. С. 6).
[100] Что касается этого знаменитого Бонниве, фаворита Франциска, то относительно него и Маргариты рассказывали следующую историю, поведанную Брайтоном, да, впрочем, не им одним. Итак, в счастливые годы царствования Франциска I подданные во всем привыкли следовать прихотям и вкусам своего короля, и Бог знает, до чего это их довело. Так, этот самый Бонниве стал ухаживать за сестрой своего государя, красивой Маргаритой Наваррской, надеясь в ней обнаружить нрав ее брата, но не достиг цели. Тогда он решил завладеть ею при помощи хитрости. Для этого он пригласил весь двор в свой охотничий замок. Ночью, когда все спали, он пробрался к принцессе в спальню, но та проснулась и стала отбиваться и звать на помощь. Отважный Бонниве вынужден был с позором бежать. Король, узнав на следующий день об этой истории (и о поражении друга), только рассмеялся. Право же, он нисколько не был разгневан, посчитав все происшедшее почти само собой разумеющимся. Что ж, воистину верно сказано, каков король — такие и подданные. И надо признать, что раблезианские нравы его утвердились в сердцах и душах его подданных всерьез и надолго, чего невозможно было сказать о царствовании его предшественника Карла VIII, который хоть и был силою природы единственным и исключительным в своем роде сладострастником, но подданным своим таких наклонностей не привил или не успел привить зи краткостью лет своего царствования. Нравы же и привычки Франциска I создавали моду в стране.