— Сто миль в обмен на несколько дней отдыха. Я за! К тому же мне нравится название, Провиденсиа, и ещё история про галеоны.

Остров находится в 200 милях от Никарагуа и в 600 от страны, к которой принадлежит территориально. У нас нет карты, на которой он выглядел бы крупнее, чем просто точка, но в компенсацию, английская лоция необычно многословна:

«Центр острова — гористая местность с тремя вершинами, примерно равной высоты. Более высокий, Хай Пик, высотой 1190 футов, расположен в двух с четвертью милях к югу от мыса Джонс Пойнт, северной точки острова. Скалистый гребень спускается с вершины Хай Пик к Джонс Пойнт. На этом гребне, примерно в двух кабельтовых от мыса, Сплит Хилл поднимается на высоту 550 футов.

От Сплит Хилл, в направлении…» — и так на протяжении трёх страниц подробно описывается форма острова, расположение вершин, бухт и заливов. Описывается также окружающий остров риф, проходы в нём и ориентиры. Описывается также Голова Моргана, большая скала, похожая на человеческое лицо, которая должна служить створным ориентиром при плавании между рифами за коралловым барьером и привести нас в Пуэрто Каталина, главный порт острова.

Как пишет автор англичанин, вся эта информация очень старая, на основании данных полученных ещё в прошлом веке, но, думаю, что берега не сильно меняются. Мне в голову пришла идея.

— Знаешь, всё это описание похоже сделано специально для того, кто собирается рисовать карту. Можно попробовать, хотя бы просто так, для развлечения. — предлагаю я.

— И как это сделать?

— Просто. Рисуешь на бумаге то, что описывает лоция. Первым делом определимся с масштабом. Миля сантиметр. Годится?

— Отлично.

— Так как мы находимся почти на экваторе, масштаб по широте и долготе будет одинаковым.

— Если ты так считаешь, то и я не против. — Лиззи настроена очень скептически.

— Ты читай, а я буду рисовать. Хорошо?

— Ну хорошо…Три вершины, расположенные примерно в центре острова, называются соответственно…

Начинаем с нанесения вершин — три точки посередине листа.

— Северная оконечность острова находится в двух с четвертью милях на север от Хай Пик и называется Джонс Пойнт… — рисуем мыс в двух с четвертью сантиметрах к северу от точки пика, подписывая высоту и название, и так далее. Работа это долгая, но довольно не сложная. Самая большая трудность заключалась в сильной качке и карандаш иногда соскальзывал по листу бумаги. Часов через десять, с паузами, карта закончена. Результат превзошёл наши ожидания. У нас перед глазами приличное изображение с высотами, скалами, рифами, створами, сеткой параллелей и меридианов и всем остальным необходимым. Чтобы придать работе законченный вид, добавляю масштаб и магнитное склонение.

— Знаешь, действительно похоже на карту. — Лиззи поражена результатом, так же как и я сам. Но проблема в другом, мы не знаем, насколько ей можно доверять. Но в любом случае, это лучше чем ничего и мы теперь имеем представление о форме острова и расположении прохода в рифах. К тому же у нас есть лоция и, самое главное, глаза и здравый смысл. Подойдём ближе, там видно будет.

Я думаю о мореплавателях прошлого — Куке, Лаперузе, Колумбе, Магеллане. У них ничего не было, ни карт, ни лоций, ни секстанта. За пределами знакомых европейских вод весь остальной мир был загадкой — неизвестные моря, исследования, открытия. Им приходилось идти с большой осторожностью. Как бы они решили подойти к Провиденсиа? С какой стратегией? Главную опасность представляет риф, окружающий остров цепочкой полу погружённых кораллов, повторяющий контуры берега и местами удаляющийся от него на много миль. Между барьером и островом находится лагуна, более или менее глубокая и судоходная.

«Я опасался большой каменной банки, окружающей весь остров. Но между ней и берегом глубокое море и гавань, в которой поместились бы все корабли христианского мира, но проход туда очень узкий.

Внутри этого пояса тоже встречаются мели, но море спокойно как в колодце.» — так Христофор Колумб описывал свою первую встречу с коралловым барьером и лагуной. Скорее всего, увидев остров, они пошли бы вдоль рифа, в поисках прохода. Как бы они поступили? В такую погоду, какая стоит последние дни, они, наверняка, подошли бы с подветра, приближаясь осторожно, короткими галсами, выставив наблюдателей на мачте, на носу и одного с лотом. Мне кажется, я вижу их тяжёлые корабли, с трудом поднимающиеся на ветер с зарифлёнными парусами, все смотрят вперёд, затаив дыхание, пытаясь разглядеть проход в лагуну. Один ошибочный манёвр, неверная оценка и судно потеряно, а вместе с ним и жизни всего экипажа.

Это были великие мореплаватели. Капитан Кук, за три плавания вокруг света, тысячи раз подходил к неизвестным берегам, кто знает, сколько раз в плохую погоду, и ни разу не ошибся. Их смелость для меня всегда была загадкой.

И о чём я тогда беспокоюсь? У нас есть секстант, лоция, эхолот, мотор, лодка в десять раз более манёвренная, и даже самодельный суррогат карты. Однако, нас всего двое и мы сильно устали. Если я полезу наблюдателем на краспицы, на палубе останется только Лиззи, на руле, с парусами, ей придётся всё делать в одиночку. Но суть здесь в другом. То были настоящие моряки, которые понимали море, как крестьянин понимает землю, как гаучо чувствует лошадей.

Небольшое изменение цвета воды или формы волн, и они уже знали скорость течения и каково дно моря. Мы же — моряки из библиотеки, люди из города, из офиса, из школы. Наш инстинкт здесь, посреди моря, молчит, а если говорит, то подсказывает неверные вещи, потому что формировался в обстановке, не имеющей ничего общего с этой. В этом главное различие: мы пользуемся для навигации знаниями, картами, инструментами, они же глазами, ушами и сердцем. Именно поэтому мы так напряжены при приближении земли. Поэтому я не сплю и думаю, через какой проход в рифах лучше входить.

— Голову Моргана я не вижу. — кричу я со своего наблюдательного пункта. Вцепившись в краспицы я изучаю море и едва выступающие над поверхностью кораллы внутренней лагуны, по которой мы идём.

— Я тоже не вижу. — кричит в ответ Лиззи. Она стоит на руле и одновременно поглядывает на карту, которую мы закрепили скотчем в кокпите, чтобы её не унесло ветром.

Мы вошли в лагуну через западный канал и теперь ищем дорогу в порт. Здесь, в лагуне нет волн, но ветер по-прежнему сильный.

— Повтори мне ещё раз описание. — кричу я с высоты, по прежнему пытаясь разглядеть рядом с Санта Каталиной мыс в форме человеческой головы, который должен быть нашим створным знаком.

— «Держать в створе Голову Моргана и Фэйрвей Хилл, курс 143°, пока пеленг на Пальм Кей не будет 51°, после чего повернуть и идти между Кэт Рок и Лауренс Риф, пока Сплит Хилл не окажется в створе с южной окраиной Санта Каталины.» — кричит Лиззи. Всё это хорошо, но пока не обнаружим Голову Моргана, это описание бесполезно.

— Скажи мне, по крайней мере, сейчас куда идти. Я отсюда ничего не вижу. — продолжает Лиззи, поддерживая минимальную скорость.

— Иди на Санта Каталину. Пока, мне кажется, глубина достаточная.

Пытаюсь придать голосу нейтральный тон, чтобы не напугать её, но отыскать путь среди коралловых блоков не так легко. И хоть с высоты хорошо видно дно, но трудно оценить глубину. Кораллы повсюду, зеленоватые, голубоватые, сферической формы или разветвлённые, похожие на кусты, и, каждый раз, когда они проплывают под килем, меня бьёт нервная дрожь. Каждый раз я ожидаю услышать звук ломающегося коралла. Всего момент, потом «Веккиетто» проходит над глыбой и я снова начинаю шарить глазами в поисках прохода.

Так мы идём больше часа, обходя рифы, пока не оказываемся перед посёлком, где уже собралась небольшая толпа встречающих: — Benvenidos, benvenidos. Странные люди, обитатели Провиденсиа.

Говорят на смеси английского и испанского. Худой старик, с изрезанным морщинами лицом и хитрыми глазами флибустьера, говорит, что он является прямым потомком Моргана. Он представляется как Капитан Блад, когда говорит по английски и Капитан Сангр, когда по испански. Вот ему мы и задаём мучающий нас вопрос: — Где же, чёрт возьми, эта Голова Моргана!?