Когда они сели на заднее сиденье джипа, Василий вкрадчиво шепнул на ухо Алику:

— Ты правильно сделал, что согласился. Очень правильно. Иначе бы ты тут навсегда остался.

Если вам вздумается найти бывший обкомовский рай, закрытую базу отдыха «Отрада», вам нужно доехать до Зеленогорска, на вокзальной площади суметь воткнуться в переполненный автобус до Смолячкова, если повезет с автобусом, радоваться не спешите, впереди еще самое трудное.

Конечно, лучше всего ехать туда на своей машине. Проще и удобнее. От Зеленогорска держите прямо на север по Нижнему шоссе. Держитесь вдоль берега залива. Где-то на десятом примерно километре от развилки Ушково справа мелькнет неказистая будочка, исписанная пульверизатором непотребными надписями и похабными рисунками. Когда-то здесь был полосатый шлагбаум КПП. Дальше до самого Выборга начиналась пограничная зона. И праздные горожане очень удивлялись экзотической ярко-зеленой пограничной фуражке. И суровому требованию: «Пропуск!»

Теперь-то зеленым фуражкам не удивляются. Они прочно прописались в черте города. И на вокзалах, и в аэропорту, и в Морском порту в Гавани, а двадцать восьмого мая, в День пограничника, вся Дворцовая площадь напоминает яркий зеленый газон на открытие футбольного сезона. И ночью жители прилегающих домов на Мойке и на Миллионной до утра слушают лихие песни бывших погранцов:

Простые люди не спят, слушают и понимают, что Государственная граница теперь пролегает через их город. Через их квартиры.

У неказистой будочки бывшего КПП автобус делает кольцо. Дальше «безлошадным» нужно добираться пешком. Вдоль берега залива еще километров десять. По песку. На свой страх и риск.

Тем, кто с комфортом катит на своей машине, тоже нужно держаться вдоль залива. В сторону Зеленой Рощи. Ни в коем случае не поворачивать направо.

Направо разбитая дорога уходит вверх по холмам и пригоркам на Выборг. Места там, конечно, тоже замечательные. Зеркальные озера, сосновые рощи, грибы. Заросший лесом фундамент из финских валунов. Это бывшая дача писателя-мистика Леонида Андреева. Но вы же не за этим сюда приехали?

Вам надо держаться левее, там места дикие, безлюдные. Справа стеной стоит мрачный хвойный лес. Слева серый залив и бледно-желтый прибрежный песок. Скользкие камни торчат из воды. У самого берега бродят понурые чайки. И ни одного человека. В бывшей погранзоне до сих пор населенные пункты редки. Какая-то тревожная аура окутала бывшую запретную зону.

Обкомовцы устроили свой рай за кордонами пограничников, подальше от людских глаз, не случайно.

Представляете, что творилось в этом раю?

Обкомовская номенклатура, скинув черные пиджаки и строгие юбки, только здесь чувствовала себя людьми, простыми и грешными.

Только здесь, в «Отраде», у номенклатуры срабатывало детское правило — «чурики, я не виноват!». Не зря они называли свой рай красивым русским словом — «отрада»!

Владимир Иванович Даль трактует его удивительно всеобъемлюще:

«Отрада — утеха, услада, утешение, успокоение, наслаждение; на чем или чем душу отводят, что покоит, услаждает, облегчает бремя, скорбь».

Лучше не скажешь.

Вы представляете, как они облегчали свое бремя?! Но что об этом говорить. Это было давно. Теперь здесь все совсем по-другому.

Через пять километров справа мелькнет дорожный указатель — табло на голубом фоне: «Отрада».

Здесь лучше затормозить.

Слева начинается высокий зеленый забор. Справа — стеной мрачный хвойный лес. Тоннель! На сердце тяжело станет, тоскливо.

Дальше вряд ли удастся проехать. У начала забора — будка. Блок-пост. Вам навстречу выйдет мощный красавец в черной форме, в черной пилоточке на голове. С автоматом на плече. Его черная форма вам обязательно что-то напомнит. Но лучше не вспоминать. Не думать об этом. Лучше остановиться.

Если вы не послушаетесь и проедете дальше, я вам не завидую. Вас все равно остановят гулкoй автоматной очередью. Тогда можете пенять только на себя. Потому что вы находитесь в частном владении. Со своей полицией. И что она решит с вами сделать за непослушание, это ее частное дело…

Лучше остановиться сразу у черного молодца с автоматом. И отдать свою грешную душу на волю провидения.

В ночь на шестое августа белый джип «чероки» подъехал к голубому указателю. Василий спросил у Алика:

— А ты знаешь, что значит «отрада»?

Он хотел процитировать уже известную нам трактовку Владимира Ивановича, но Алик его опередил:

— OTP-Ада? Это сокращение: «Общество тружеников ада».

Василий захохотал. Чен улыбнулся криво и зло поглядел на Андрюшу. А Андрюша не понял юмора.

Утром шестого августа в залитый солнцем, окнами на залив, номер, в котором с комфортом поселили Андрюшу с Аликом, в шесть утра шумно вошел Капитан Джо. Василий был в одних красных спортивных трусах. Алик спросонья уставился на его загорелое молодое тело. На мускулистой груди висел на кожаном шнурке красный амулет в виде восточного кривого кинжала.

Василий энергично растолкал мрачного Алика, предупредил, чтобы Алик и не помышлял о похмелке, предложил вместо нее пробежаться по кромке залива: «Всего километров десять, но какой эффект! Весь хмель выйдет потом». Алик стал отговариваться, доказывать Василию, что на втором километре умрет. Но тот был непреклонен. Василий за ноги стащил с кровати Алика и зычным командирским голосом скомандовал заспанному Андрюше: «Застава, в ружье!»

Лето опять вернулось. Солнце жгло уже в шесть утра. Как на юге. Залив — как зеркало. Ни одной волны. Прибрежные сосны вспотели дурманным запахом смолы.

По кромке берега к ним трусцой приближалась группа загорелых спортсменов. Впереди Андрюша узнал седого Петровича. Тоже был еще мужик что надо. Не поймешь, сколько лет. В спортивном костюме Петрович даже старше казался. Но Андрюше смотреть на него не хотелось. ТТ он им подсунул с электронной подлянкой. Неприятно было видеть этого сурового поджарого мужика, шестерившего на заграничного бизнесмена.

Петрович остановил группу в нескольких шагах от Василия. Построил их лицом к нему. По их мощным фигурам Андрюша понял, что это и есть бойцы. Бойцы будущего «шоу кумитэ».

— Приветствие хозяину,— приказал бойцам Петрович.

Бойцы наклонили головы, но поздоровались все по-разному. На разных языках. Один был раскосым, один кавказец, а двое — не поймешь кто.

— Как настроение, орлы? — спросил их Василий.

Бойцы ответили одинаково:

— Нормально.

Значит, парни были все свои, из бывшего Союза.

— Послезавтра бой, не подведите, — ласково попросил их Василий.

Бойцы молча уставились на него тревожным взглядом.

— И я вас не подведу, — успокоил их Василий.— Победитель кроме суммы контракта получит личный приз. От меня.

Бойцы не спускали с него тревожных взглядов.

— Что надо сказать дяде? — напомнил им Петрович.

И бойцы ответили опять одинаково:

— Спасибо.

— Вперед! — скомандовал Петрович.

И бойцы мощными горами заколыхались по берегу дальше.

— Петрович! — окликнул Василий.

Петрович вернулся.

— Возьми с собой паренька,— Василий кивнул на Андрюшу, — пусть с ними разомнется.

— Зачем? — не понял Петрович. — У меня две пары. Лишний будет.

— Кто знает! — улыбнулся Василий. — Возьми паренька.

Петрович кивнул Андрюше: