– Совершенно верно. Однако неизвестный был там не в темное время. Я бы сказал, что это случилось днем.

– Я тоже так думаю, – сказал Дугал.

– Послушайте, инспектор, если вы все знаете, зачем спрашивать меня?

– Я знаю очень мало и поэтому спрашиваю вас. У меня просто есть кое-какие догадки. Вы сами, должно быть, строили догадки.

– Ну еще бы, – сказал О'Дэй. – Итак, я приехал к себе в контору. Я знал, что Нелли Трандл должна была положить письмо Нидхэма в тот ящик, который мы называем ящиком для виски – кстати, там обычно нет никакого виски. Она, как всегда, заперла этот ящик, но кто-то его взломал, вынул конверт, содержащий, как я понимаю, длинное письмо и деньги. Неизвестный сжег письмо, а деньги, видимо, положил в карман. Потом неизвестный ушел.

Дугал сказал:

– Тот, кто приходил туда, знал, что Нидхэм там побывал. Знал, что там оставлено вам письмо, знал и где его искать.

– Я думаю, что это был Ральф Веннер, – сказал О'Дэй. – Вы же знаете, что он все время был под градусом. Может быть, он просто приходил в контору, чтобы поразнюхать.

Дугал сказал:

– Вы так думаете? Если Веннер пьянствовал пять дней, зачем ему понадобилось разнюхивать и взламывать ваш ящик? Тем более, что он знал, что подозрение сразу падет на него.

О'Дэй кивнул.

– В ящике я нашел записку, отпечатанную на машинке. Веннер всегда пользовался машинкой, когда напивался, потому что его почерк становился совершенно неразборчивым. В записке сообщалось, что он взял семьсот пятьдесят фунтов и сжег письмо лишь для того, чтобы досадить мне. Там говорилось также, куда мне следует убираться.

Дугал сказал:

– Итак, это был злорадствующий Веннер?

– Похоже, что так, – ответил О'Дэй.

Они помолчали, потом Дугал сказал:

– Я так не думаю, мистер О'Дэй, и скажу вам, почему. Когда я был сегодня в вашей конторе, то унес с собой пепельницу, в которой было сожжено письмо. С тех пор как произошли все эти события, пепельницей этой никто не пользовался. В ней еще остались кусочки пепла. В ней не сжигали письмо Нидхэма. Нидхэм писал его на плотной бумаге, которую дала ему мисс Трандл. А бумага, сожженная в пепельнице, идентична той, что мисс Трандл использует для печатания копий.

О'Дэй сказал:

– С каждым днем все больше тайн, не так ли, инспектор? Как вы можете объяснить этот факт?

– Послушайте, – сказал Дугал, – я расследую дело об убийстве. Убили человека, и я должен найти убийцу. Вы думаете, что у меня есть определенная теория. Что ж, я скажу вам, что я думаю. Я считаю, что подобные теории есть и у вас. Вы знаете, полиция неплохо относится к тем людям, которые пытаются ей помочь, но сокрытие от полицейского офицера информации – в том случае, когда ее у вас просят – это оскорбление. Вы уверены, что вам не о чем со мной поговорить, мистер О'Дэй? Я, как вам известно, человек благоразумный.

О'Дэй сказал:

– Не могу выразить, насколько мне приятен разговор с вами. Но все, что у меня есть – это догадки, а вы умеете отгадывать очень хорошо. В этот самый момент я пытаюсь решить, зачем кому-то понадобилось сжигать в пепельнице бумагу для копий, зачем нужно было меня убеждать, что письмо уничтожено. Интересно, как такая мысль пришла Веннеру в голову. Просто удивительно, что делает с человеком алкоголь. Вы согласны со мной?

– Нет, не согласен, – ответил Дугал. – Знаете, что я думаю?

– Хотелось бы мне это знать. Скажите мне, мистер Дугал.

– Кому-то было известно, что Николас Нидхэм придет к вам в контору в субботу утром. Это лицо знало, что вас там не будет. Этому лицу было известно расположение конторы. Оно знало, что, не застав вас, Нидхэм оставит вам письмо. Оно знало, что Нелли Трандл оставит его для вас в ящике для виски на случай, если вы зайдете в контору во время уикенда, как вы часто делаете. Это лицо наблюдает за входом в контору и видит, как приезжает Нидхэм. Оно видит, как Нелли Трандл выходит, чтобы выпить кофе, и видит, как она возвращается. Оно видит, как вскоре после часа дня она вообще уходит из конторы. Тогда оно идет в контору, отпирает дверь каким-то образом заполученным ключом, и, пытаясь открыть ящик, взламывает его. Это была дилетанская работа. Для взломщика ящика с несложным замком было применено слишком много силы. Большинство мужчин должно было понять, что ящик очень легко было открыть.

– Но так или иначе, – мрачно улыбнулся Дугал, – это лицо открыло ящик, вынуло письмо Нидхэма, возможно, прочитало его и унесло с собой. В ящик была положена для вас записка, в которой говорилось, что деньги изъяты, а письмо сожжено. Потом, чтобы сделать историю достоверной, в пепельнице были сожжены два-три листка дешевой бумаги из запасов мисс Трандл. Сделано это было для того, чтобы пресечь ваши старания заполучить письмо.

Считая, что письмо сожжено, вы не стали бы его искать. Потом эта очень умная особа уходит из конторы и, зная, что на этот вечер у нее будет алиби, включает перед уходом свет, чтобы вы думали, будто вся эта работа была проделана вечером.

О'Дэй спросил:

– Есть ли у вас какие-нибудь соображения насчет личности этой таинственной особы?

– А у вас? – спросил Дугал.

– Как я могу знать? – ответил О'Дэй.

– Конечно, у вас не было возможности это узнать, – продолжал Дугал. – Но расскажите мне еще кое-что, О'Дэй. Намерения полковника Нидхэма полностью вам неизвестны, но кое-что вы о них знаете, не так ли? Вы знаете, что он оставил вам в конторе семьсот пятьдесят фунтов и длинное письмо с инструкциями. Вы ничего этого не получили, но кое-что знаете. Вы знаете, что леди, о которой беспокоится Нидхэм, живет в Суссексе. Полагаю, вы интересовались тем, кто эта женщина, и пытались ее найти.

– Нет, не пытался, – ответил О'Дэй.

Дугал встал.

– Еще один вопрос, мистер О'Дэй. Вам, полагаю, неизвестно и местонахождение миссис Веннер?

– Откуда мне это знать? Разве она не у себя дома?

Дугал покачал головой.

– Похоже, что этой ночью она внезапно куда-то исчезла. Она была предупреждена о том, что ее отъезд из города нежелателен, и подобный ее шаг кажется мне просто глупым. Я не хочу сейчас ее искать. Ведь вы знаете, что мне очень легко ее найти.

О'Дэй сказал:

– Это все знают. Англия страна маленькая, и ваши мальчики, при темпах их работы, смогут найти ее за двадцать четыре часа.

Он закурил.

– Ей тоже об этом известно. Мерис Веннер никак нельзя назвать глупой.

– Конечно, – согласился Дугал. – Она явно неглупа. Так вы думаете, что она скоро вернется?

О'Дэй пожал плечами.

– Как я могу знать? Не думаю, что она хотела скрыться. Наверно, она просто расстроена смертью мужа и этим расследованием. Может быть, ей хочется побыть немного одной.

Дугал сказал:

– Это кажется мне возможным. Думаю, что в течение ближайших двадцати четырех часов мне лучше ее не трогать. Итак, я ухожу. Спасибо за помощь.

– Боюсь, что оказал вам не слишком большую помощь, мистер Дугал.

Детектив мрачно улыбнулся.

– Не очень большую, но я уверен, что до окончания дела вы мне еще ее окажете. Всего доброго.

Он взял шляпу и зонт. Дойдя до двери, он обернулся и сказал:

– И благодарю вас за угощение.

О'Дэй подумал, что в его голосе была нотка сарказма.

Когда Дугал ушел, О'Дэй решил, что было бы глупо давать ему слишком много сведений. Прежде всего потому, что за Мерис могла быть установлена слежка. Дугал мог это устроить. Это маловероятно, но с таким человеком, как Дугал, надо все время быть настороже. Затем он подумал о том, что инспектор, возможно, захочет поговорить с ним еще раз. И О'Дэй хотел быть дома, если это случится. Его отсутствие, пребывание вне города, в сопоставлении с внезапным исчезновением Мерис Веннер, подумал он, может послужить почвой для дальнейших подозрений полицейского офицера.

В семь вечера он пришел в гараж, сел в машину и поехал в Горинг в отель "Картер". Погода была неприятная, дождливая, и старомодный отель, стоявший недалеко от реки и окруженный мокрыми деревьями, казался удивительно унылым.