— Сможешь. Сможешь, если захочешь.

Неизвестно, сколько они могли еще так препираться, но в этот момент с вершины холма послышался легкий вскрик; вслед за тем шуан, стоявший на часах, ловко соскользнул вниз по специально проделанным в колючем ежевичном кустарнике ходам и негромко возвестил:

— Тревога, мужики! Красноштанники!

— Где? — бросил Бертран.

— На опушке большого леса!

— Понятно, — ответил ему вожак, — не кричи и спокойно возвращайся на пост. — Затем он обернулся к Брюно: — Ну, и как ты себе мыслишь — каким образом я предложу ребятам освободить вояку, который еще вчера утром чуть было не порубал их как капусту?

Он еще не закончил фразу, как с верхотуры скатился второй часовой:

— Ой-ой, ребятишки! Жандармы!

— Где?

— Идут от Глыбкого Болота!

— Поднимайся обратно и жди сигнала, — приказал ему Бертран.

Услышав о приближении правительственных отрядов, Анри приподнялся, чтобы подойти к барону, но тот знаком попросил его не прерывать беседу двух крестьян. Как раз в эту минуту Брюно говорил предводителю банды:

— Вот подходящий момент; уходи вместе со своими людьми, а офицера оставь с нами здесь.

— Не знаю, что из этого выйдет, — невозмутимо произнес Бертран, после чего отошел от старика, бросив на него полный коварства и ненависти взгляд. Луицци тотчас подошел к лейтенанту.

— Эта облава очень даже кстати, — обрадованно сказал Анри.

— Сомневаюсь, — ответил ему Луицци, после чего, тронув слепца за рукав, тихо шепнул ему:

— Будьте осторожны. Не иначе, как у Бертрана на уме что-то недоброе…

Почти в тот же момент вновь появился необыкновенно возбужденный Бертран:

— Нас предали — как пить дать! Их больше трех сотен, и они со всех сторон! Измена! Двенадцать или пятнадцать шуанов сгрудились вокруг Бертрана, гневно повторяя то и дело: «Измена! Измена!»

— Да, мы преданы и погублены! Они сжимают круг и обшаривают все кусты, будто загонщики!

— Это Брюно! Вот кто нас предал! — завопил Коротыш; Бертран же внимательно присматривался, какой эффект произведет это обвинение.

— Если бы я на вас донес, — недоуменно пожал плечами старик, — то неужели находился бы сейчас среди вас?

— Его правда, — зашумели шуаны.

— Что-то вы быстро скисли, бойцы, — презрительно добавил слепец, — или вы уже не способны обхитрить сотню тупорылых ищеек? Есть же тропа на…

— Я лучше тебя знаю все ходы и выходы с этой равнины, — оборвал его Бертран. — Но, судя по тому, как старательно они взялись за дело, если хотя бы трое или четверо из нас останутся в живых и не на галерах — то это будет большой удачей! Однако есть способ спастись всем, не рискуя потерять ни одного человека.

— Это как же?

— А вот как. — Бертран повернулся к Анри: — Вы уже видели нашу берлогу; мы с моими ребятами забьемся в нее и притаимся. Когда солдаты подойдут сюда, вы объявите им, что мы ушли с равнины еще два часа назад. Поиски прекратятся, вы окажетесь на свободе, а нас оставят в покое, как рыбу, ускользнувшую из сетей.

— Пойдет, — сказал папаша Брюно. — Солдаты уйдут несолоно хлебавши — обещаю.

— Я тоже, — с готовностью поддакнул ему барон.

— Дело в том, господа, — заявил вдруг Анри, — что я никак не могу пойти на подобное предательство.

— Это, сударь, — усмехнулся Бертран, — меня не смущает. Ручаюсь, что вы ни словом не обмолвитесь.

— В каком смысле? Что ты собираешься делать? — спросил старик.

— Он пойдет с нами, и пусть попробует пикнуть! Или же останется здесь, но от мертвяка толку мало.

— Не забывай, что я просил у тебя его жизнь и свободу! — воскликнул слепец.

— Но не для того же, чтоб он нас продал с потрохами, — возразил Бертран.

— Подумайте, Анри, — взмолился барон. — Или вам жизнь не дорога? Дайте им слово чести, что не выдадите их убежища…

— Это невозможно, — отрезал офицер.

— Ну что ж. — Помрачнев, Бертран вынул из ножен огромный охотничий тесак. — Тогда пошли, вашбродь, и не вздумайте трепыхаться — зарежу, как поросенка!

— Режь сразу, — упрямился Анри, — ибо я не тронусь с места.

— Что ж, воля ваша, — проронил Бертран, чуть подавшись назад, как бы для того, чтобы нанести удар повернее.

— Подождите! — воскликнул Луицци. — Если вы совершите это злодеяние, то я немедленно заберу обратно свое обещание.

— Вы, никак, тоже на тот свет торопитесь? — бросил ему шуан.

— Подходят, — донесся с моста нервный шепот часового.

— Так что? Решайте быстрее, господа хорошие! — крикнул Бертран.

— Подождите, — сказал Луицци. — Вы забыли одну вещь: если мы останемся здесь без офицера, то военные, не зная, кто мы такие, нимало не поверят в наши заверения, а увидев его свеженький труп или следы крови, продолжат поиски куда более прытко…

— А ведь верно, он прав, — подтвердили несколько голосов.

— В то время как если офицер линейных войск подтвердит, что вы давно скрылись в неизвестном направлении, — продолжал Луицци, — то у них не останется сомнений.

— Тоже верно, — задумался Бертран. — Дело только за малым — за его согласием.

— Ну же, Анри, соглашайтесь! — торопил барон.

— Они уже близко! — предупредил еще один часовой, скатившись с вершины холма.

— А! Пусть черти с вами в аду рассусоливают! — Бертран резко откинул ружье за спину, чтобы не мешалось, и поднял нож. — Говорите быстро, сударь, клянетесь вы или нет, сказать своим красноштанникам, что мы ушли отсюда еще утром? Раз… Два…

Анри все колебался.

— Право, тем хуже для него! — пожал плечами папаша Брюно.

— Ну что? Последний раз спрашиваю! Нет? Тогда привет сатане! — Бертран замахнулся, и Анри, побелев, отшатнулся.

— Я клянусь, — выдавил он из себя изменившимся голосом, — что ничего не скажу.

— Этого мало, — надвинулся на него Бертран, — вы должны сказать, что мы ушли уже давно. Хватит церемоний! Уж слишком побледнела ваша шкура, чтобы вы настолько ее не ценили!

— Они уже совсем рядом! — донесся из кустов возбужденный шепот.

— Все! Кончаем разговоры. — Бертран примерился, чтобы пырнуть половчее.

— Что ж, — сдавленно произнес Анри, — даю слово офицера, что скажу солдатам именно то, что вы требуете.

— Так-то лучше, — хмыкнул Бертран.

Луицци мысленно приветствовал решение Анри, хотя оно и показалось ему несколько запоздалым. «Видимо, это тот самый случай, — подумал он, — когда из тупости или упрямства подпускают опасность слишком близко и потому в конце концов празднуют труса».

— Подумайте также о том, — добавил напоследок Бертран, — что за вас поручилось и семейство Брюно; оно целиком будет в ответе, включая женщин и детей, если кто-либо нас предаст.

— Ладно, ладно, шагай, — проворчал папаша Брюно. — О себе лучше подумай, а мы тут как-нибудь разберемся.

Бертран взмахом руки приказал своим товарищам следовать за ним; какое-то время было видно, как шуаны быстро удалялись по той дорожке на дне лощины, по которой привели Анри, а затем углубились в кустарник; но прежде чем они совсем пропали из виду, Луицци заметил, как Бертран о чем-то зашептался с Коротышем, показывая пальцем на Брюно. Он поделился со стариком своим наблюдением, и тот крепко призадумался.

— Вот дьявол… Какой бес меня попутал! — повесил голову слепец.

— Твоя промашка, дед: — запальчиво воскликнул Матье. — Зачем ты признался Бертрану, что мы знаем, кто стрелял в отца?

— Ты прав, пострел, дал я маху. Но я и подумать не мог, что Бертран осмелится на какую-нибудь каверзу.

— Вы напомнили ему о слишком неприятных вещах, — тихо сказал ему Луицци, — и…

— Вы все слышали? — растерянно прошептал старик.

— Да, — подтвердил Луицци.

Однако недолго папаша Брюно пребывал в нерешительности; он вдруг поднял голову и сказал громким голосом:

— Ради безопасности парней Бертрана мы можем сделать и кое-что получше, чем оставаться здесь; идемте в сторону солдат, скажем им, что никого из шайки здесь нет; они сюда и не пойдут.