— А почему это вы обращаетесь ко мне на «ты»? Это не вежливо. — Сказал художник непрошенному гостю.

— О вежливости поговорим после, а сейчас лучше уходи, и я не причиню тебе вреда. Мне нужна только моя добыча.

— Вы ничего здесь не получите, — твердо сказал красному летуну Святослав.

— Ты, наглец, как смеешь так отвечать мне, посланцу Повелителя миров? — Возмутился незнакомец.

— Я Мастер этого мира и не хочу видеть в нем посторонних. Тем более что вы так и не представились по-нормальному. Вдобавок, своим дурацким костюмом вы портите здесь весь пейзаж, а своими глупыми требованиями оскорбляете моего друга.

— Я один из тех, чьи имена боятся произносить. А за свою наглость ты немедленно будешь уничтожен! — Воскликнул усатый и тотчас около него в воздухе появились еще двое таких же мужчин, только без усов. Откуда-то из-за спины каждый из них извлек холодное оружие, и все трое быстро закружились против часовой стрелки, снижаясь. Поднялся сильный холодный ветер.

Увидев эту троицу, Артем сразу же вспомнил, где и при каких обстоятельствах он уже встречал их и закричал Святославу почти в самое ухо:

— Они очень опасны, это они и забрали Марину!

— Хватай картину и беги к горам, а я постараюсь их задержать! — Прокричал Артему художник сквозь поднявшийся вокруг свистящий смерч.

Вдруг Святослав резко поднял обе руки вверх и с кончиков пальцев над ним, навстречу спускавшимся с неба людям в красном, взметнулась, на миг ослепив Артема, яркая белая молния. В то же мгновение огромная наклонная стена из толстого дымчатого стекла выросла между художником и нападавшими, разрубив пространство бесконечной, уходящей во все стороны плоскостью. Артем схватил висящую в воздухе картину с пейзажем петербургской набережной, которая оказалась совершенно лишенной веса, и бросился наутек огромными прыжками, словно перепуганный заяц. Художник бежал вслед за ним.

— Переходим обратно! — Крикнул Святослав, догоняя его.

Но в этот момент раздался ужасный звон бьющегося стекла, и прозрачная стена обрушилась на землю позади них миллиардами сверкающих брызг. Трое в красном прорвались сквозь преграду и приближались по воздуху.

— Уходи, я остановлю их! Они еще не знают, что я служил в ПВО! — Прокричал художник Артему и одним коротким взмахом руки материализовал совсем рядом батарею скорострельных зенитных пушек с автоматическим наведением, которые сразу открыли огонь по летящим целям.

Облако разрывов поглотило красные фигуры летящих врагов. Небо сотрясал страшный грохот. Артем остановился, и, стараясь не смотреть назад, чтобы не отвлекаться, медленно перетек сознанием сквозь картину обратно на набережную. Он сидел все в той же позе на раскладном стуле. Его тело била дрожь. Ноги ужасно затекли. Поясница ныла. Преодолев озноб, Артем встал, размялся и посмотрел на часы своего сотового телефона: прошло уже больше часа с того момента, когда они с художником заметили двух мужчин в черных узких очках, а эти двое и теперь стояли на том же самом месте. Святослав не шевелился и почти не дышал. Глаза его были открыты, но не двигались: взгляд был устремлен куда-то далеко внутрь картины. Вдруг он вздохнул, вздрогнул и потянулся. Затем, внезапно резко вскочил с поребрика, выхватил из кармана зажигалку и бросился к ближайшей картине с красноватым каменистым пейзажем. Возможно, Артему и показалось, а может, и нет, что из холста на мгновение высунулись усатая физиономия и рука в красном, но сразу же исчезли, когда художник поджег картину, и она запылала голубоватым пламенем, быстро сгорев дотла.

Артем все еще находился в каком-то оцепенении: голова соображала плохо, сознание как бы затянуло странной дымкой, а воспоминания о случившемся были расплывчатыми и смутными. Словно и не с ним все это произошло. Но, тем не менее, помнил он достаточно, чтобы пожать руку Святославу.

— Ну, ты меня сегодня и удивил, дружище! — Не скрывая восхищения, воскликнул Артем.

— Да чего уж удивительного. Мы едва не погибли, — сказал художник.

— А ты просто настоящий волшебник, да при том великий! — Восторгался другом Артем. Одна эта грандиозная стеклянная стена чего стоила! А зенитная батарея — до такого и Поттер бы не додумался!

— Здесь я не волшебник, к сожалению, я могу творить волшебство только в тонком мире. Я не делаю ничего сверхъестественного, просто обладаю воображением и умею им пользоваться. И поверь, воображение может развить любой человек, стоит только захотеть. Каждый может быть волшебником в мире своих мыслей. Считай, что все виденное тобой простое видение, небольшой мысленный эксперимент художника над своим несовершенным произведением, — скромно произнес Святослав. Но Артем продолжал восхищаться:

— Ну не говори так! Не скромничай! У тебя настоящий дар божий. Я уж в искусстве кое-что смыслю. То, что ты мне продемонстрировал — это уже за гранью искусства. Это уже настоящее волшебство. Кстати, а кто эти три кровожадных парня в красном? Почему они летали и как вообще в этом видении оказались?

— Думаю, что они пришли через твое подсознание. Видимо, у них с тобой установлен какой-то тонкий канал, через который они и вышли на тебя. Ты говорил, что тебе, ведь, уже снился сон с их участием. Это не обязательно люди. Раньше такие явления называли бесовщиной. Но, думаю, что мы бесов изгнали. Я так думаю, но я пока очень мало знаю. Но я могу задать вопрос своему Учителю. Обязательно задам… — Проговорил художник, но Артем, в своей восторженной экзальтации прервал его:

— То, что ты делаешь — это же величайшее открытие в искусстве! Это просто переворот! Как ты пришел к этому?

Художник посмотрел на друга устало, потом серьезным тоном сказал:

— Знаешь, еще читая Кастанеду, я узнал, что некоторые наркотики вызывают видения, открывают перед душой человека иные миры. Я и подумал однажды: а почему произведения искусства не могут обладать такими же свойствами? Я давно заметил, что если в картину действительно вложена частица души художника, то это чувствуется сразу. А на хорошую картину хочется смотреть еще и еще. Это действительно как наркотик. Поэтому по-настоящему хорошие картины так безумно высоко ценятся — с их помощью можно проникать в другой мир! И я стал писать, стараясь придавать краскам необходимую глубину. И, знаешь, почувствовал, что в этом действительно что-то есть. У меня начало получаться! Моя догадка была верной. А позже кое-какие нюансы технологии мне подсказал мой Учитель.

— Так все, что произошло внутри картины, было на самом деле, или это только плод нашего воображения, среагировавшего таким странным образом на твою картину как на некий наркотик? Но даже если, как ты говоришь, твои картины это нечто вроде наркотика, то, как тогда объяснить наше общение в мире этой медитативной галлюцинации? — Силился понять Артем. Его друг хитро улыбнулся:

— Трудно сказать, что считать происходящим на самом деле. Дзен-буддизм, например, утверждает, что весь мир — это иллюзия. А философия экзостенциализма утверждает, что все окружающее придумано нами самими. Вот, например, трудно сказать, реальны ли галлюцинации. С позиции наблюдателя они выглядят вполне реальными. Так и с мирами в картинах: с позиций этой реальности, наверное, такого не может быть, но как с позиций других реальностей? Например, с позиций тонкого мира, все, существующее в воображении, вполне реально.

Артем продолжал спрашивать:

— Почему ты сжег свою картину? Испугался, что тот парень в красном действительно вылезет наружу?

— Знаешь, под влиянием галлюцинаций люди и не такое вытворяют, — усмехнулся художник. Потом предложил:

— Давай лучше пойдем ко мне в мастерскую.

Артем согласно кивнул. Святослав быстро собрал все свои принадлежности в рюкзак, а картины аккуратно сложил в деревянный ящик, похожий на чемодан, и они зашагали по набережной в сторону Петропавловской крепости.

Глава 12. В мастерской

Вскоре они поравнялись с двумя незнакомцами в черных очках, которые все это время простояли на одном месте. Те старательно делали вид, что уже второй час рассматривают золоченый шпиль собора и не проявляют к Артему со Святославом ни малейшего интереса. Когда Артем проходил мимо них, ему что-то смутно напомнил крупный шрам на левой щеке ближайшего мужчины. Но более конкретно Артем вспомнить пока не мог, когда, кроме сегодняшнего дня, видел этих двоих.