Мейси присела на низкий подоконник, для равновесия упершись носком ступни в пол. Мисс Перкинс встала у противоположного конца подоконника и повернулась к ней.
— Скажите, мисс Перкинс, давно ли вы работаете на мисс Уэйт?
— Мистера Уэйта. Я работаю на мистера Уэйта. Платит мне он, так что работаю я на него. Моя обязанность — заботиться о мисс Уэйт. Я работаю камеристкой уже год.
— Понятно.
Заметив поспешность, с которой служанка ее поправила, Мейси подумала, что одного вопроса оказалось достаточно, чтобы выяснить, на чьей стороне девушка.
— А кто исполнял обязанности камеристки до вас?
— Да многие, мэм. Изабель Райт ушла в прошлом году, а за полгода до нее — Этель Дэй. Я всех помню, потому что работаю на мистера Уэйта с двенадцати лет, мэм.
— И вам здесь нравится, мисс Перкинс?
— Мне нравится работать на мистера Уэйта. Он хорошо к нам относится, мэм.
Мейси кивнула и посмотрела в окно. Она заметила, что служанка наклонилась вперед, пытаясь разглядеть сад.
— Полагаю, вы так заняты, что и посмотреть в окно времени не остается?
— О, конечно, а с мисс Уэйт и на минуту не присесть… Ой, прошу прощения, мэм.
Мейси улыбнулась, стараясь расположить к себе мисс Перкинс.
— Расскажите, каково это, работать на мисс Уэйт? И конечно, все, что вы скажете, останется между нами, — заверила Мейси, наклоняясь вперед.
Она едва заметно изменила произношение, подстраиваясь под говор собеседницы.
— Мне нужно кое-что выяснить, чтобы понять, что же происходило в жизни мисс Уэйт последние два-три месяца, особенно в последние недели.
Девушка, покусывая губу, вновь устремила взгляд вдаль. Потом придвинулась к Мейси и заговорила, сначала осторожно, но затем все увереннее:
— Признаться, ей нельзя было угодить. Я целыми днями по лестнице туда-сюда носилась. То постирай, то погладь, то чаю принеси, и чтоб не ледяного и не кипятка, и лимон не забыть. А потом — нет, мол, передумала, — со сливками. То она уходить собирается, то остается. И только прилягу — звонок! И мне опять вниз бежать, одевать ее к ужину. Ни тебе «спасибо», ни «пожалуйста», ни тебе чаевых. А как она не в духе, так потом мне одной прибираться!
— О Господи.
— Мисс Уэйт — как погода: то дождь, то солнце. То взвинченная вся, то отмалчивается и вечно не знает, чего хочет. То вся сияет от счастья, то через минуту можно подумать, что перед ней звезды попадали и небеса разверзлись. — Мисс Перкинс пожала плечами. — Так повариха наша выражается, мисс Хардинг.
— А что происходило в последние две недели? Мисс Уэйт вела себя так же?
Минуту служанка разглядывала облака, а потом ответила:
— Я бы сказала, она присмирела. Стала… сдержаннее, что ли. В смысле с ней и раньше такое бывало. Мисс Хардинг говорила, что ей бы в гости съездить, развеяться. Но даже это было не так просто. И вроде ничего не менялось. Мисс Уэйт почти никуда не ездила и редко наряжалась. Правда, она избавилась от хорошеньких платьев, ну знаете, из Парижа и с Бонд-стрит. Странно это, когда леди оставляет одно вечернее платье, а сама весь день в обносках расхаживает. Если раньше она ходила смотреть всякие коллекции, где манекенщицы туда-сюда вышагивают, — что хочешь на выбор. Видели бы вы, что тут тогда творилось, когда коробки привозили!
— Как по-вашему, что побудило мисс Уэйт сбежать?
— Да не знаю я. Не мое это дело. Я только рада, что теперь ночами не трезвонят.
— Как думаете, мистер Уэйт заметил изменение в поведении дочери?
— Мистер Уэйт очень много работает. Мы все это знаем. И по-моему, они редко виделись.
— Вы знали, что мисс Уэйт не ладила с отцом?
Девушка уставилась на свои туфли и отступила от окна, что Мейси сразу заметила. «Запирается. Специально», — подумала она.
— Не мое дело — в чужие дела соваться, мэм. Я просто делаю свою работу. Что они там о себе думают, не моего ума дело.
— Хм-м. Так. У вас очень ответственная работа, мисс Перкинс. Вам нет нужды ни за кем подсматривать. Но у меня еще один вопрос: случайно, не знаете, с кем мисс Уэйт встречалась и куда ездила за несколько недель до своего ухода? Вы не заметили ничего необычного?
Служанка вздохнула. Мейси поняла, что сказать девушке больше нечего, но ответить на вопрос она попытается.
— Ну, мисс Уэйт несколько раз ездила в город. Не знаю, куда именно, но чаще всего ездит к Лидии Фишер, так, кажется, ее зовут. Живет она где-то в Челси. И вроде мисс еще куда-то ездила, потому что пару раз брала с собой прогулочные туфли. Но почти все остальное время сидела здесь.
— И чем занималась?
— Не знаю, мисс, как будто мечтала о чем-то, все в окно глядела.
— Понятно.
Служанка принялась суетливо поправлять волосы, прическу, фартук, словно намекая, что больше ничего существенного из нее не вытянуть. Когда они направились к двери, Мейси достала из сумки визитную карточку.
— Мисс Перкинс, по себе знаю, каково обслуживать такой огромный дом. Мне также известно, что прислуга узнает первой, если в доме что-нибудь пропадает. Пожалуйста, не стесняйтесь, звоните, если вдруг вспомните что-нибудь важное. Понимаю, с мисс Уэйт вам приходилось несладко, но как бы то ни было, ее отец — и ваш наниматель — хочет ее вернуть.
— Да, мэм. — Мисс Перкинс взяла карточку, сунула в кармашек передника и, вновь присев в коротком реверансе, вышла.
Мейси видела, как служанка, удаляясь, на мгновение приостановилась поприветствовать Билли, который возвращался в сопровождении миссис Уиллис. Экономка поглядывала на часы. Гостям пора было уходить.
— Билли, у тебя все?
— Да, мисс. Кстати, миссис Уиллис подсказала, где взять свежую фотографию мисс Уэйт. Вот. — Билли протянул фото Мейси.
Шарлотта сидела в белом филигранной работы чугунном кресле перед розарием, находившимся, вероятно, за Домом. Она производила впечатление девушки, которую господа газетчики наверняка окрестили бы сумасбродкой. Обрамлявшие лицо волосы были завиты и собраны в низкий пучок на затылке. Ее платье до колен казалось необычайно легким: бриз приподнял подол за мгновение до того, как ставни захлопнулись. Шарлотта даже не шевельнулась, чтобы прижать край платья, и смеялась в камеру. Мейси приблизила фото, чтобы изучить лицо девушки. Если глаза — зеркало души, то Шарлотту и впрямь что-то тревожило: в ее взгляде не было ни радости и ни веселья, как могло показаться по позе, — только печаль.
Мейси подняла глаза от фотографии:
— Благодарю вас, миссис Уиллис, — и повернулась к Билли: — Если ты закончил, мы сможем обсудить все в конторе. Уверена, миссис Уиллис крайне занята.
Экономка проводила гостей до парадного, где их ждала служанка с макинтошем Мейси и плащом Билли в руках. Перед самым порогом Мейси вдруг остановилась.
— Миссис Уиллис, у меня к вам короткий вопрос. Такое впечатление, что мисс Уэйт здесь не слишком уважали. Интересно почему?
— Понятия не имею, о чем вы, мисс, — ответила экономка, с нетерпением ждавшая, когда же наконец Мейси и Билли сядут в машину и уедут.
— Миссис Уиллис, по секрету. Что вы об этом думаете? — Мейси заговорщически наклонилась к ней.
— Мистера Уэйта уважают все работники. Он дает подчиненным не меньше, а иногда и больше, чем требует. И верность слуг он снискал собственной преданностью. Больше мне сказать нечего.
Мейси и Билли поблагодарили миссис Уиллис и, покинув дом, сели в машину.
— М-да, не слишком-то она разговорчивая, правда? — заметил Билли, помахав привратнику на выезде.
— Отнюдь, она рассказала немало. Я задала бесцеремонный вопрос, и в рамках того, что миссис Уиллис могла себе позволить, она была вполне откровенна.
Билли открыл записную книжку и хотел что-то сказать, но Мейси остановила его, легонько коснувшись руки помощника и прижав палец к своим губам.
— Нет, не сейчас. Пусть информация отлежится. Скажи только имя бывшего жениха Шарлотты и кем он работает.
Глава вторая
На следующий день Мейси прибыла в контору на Фицрой-сквер в восемь утра, однако Билли уже ждал ее на месте. Весенний дождь наконец стих, и в зеркалах луж, налитых вчерашним ливнем, горело утреннее солнце, разбрасывая по площади пятна теней и играя в молодой зелени деревьев.