Люди, очевидно, радовались, что мы благополучно прибыли на остров. Обо всех сигналах Джордж подробно договорился с Ибрагимом. Один залп сигнальной ракеты означал «все в порядке», три — «у нас кончилась провизия», пять — «нам нужна помощь». При двух последних Ибрагим должен был отправиться на машине в Норт-Хорр и связаться по радио с Марсабитом.

Когда наступила ночь, я натянула свое тонкое шерстяное одеяло, а Джордж завернулся в свою кикой. Мы делали вид, что нам удобно, но каждый раз, когда я поворачивалась, я ощущала, что лежу на гравии, и хотя это были не острые обломки лавы, но все же гравий есть гравий. Через некоторое время начался шторм. Шквалистый ветер вздымал волны на озере и пронизывал нашу расселину сильными ледяными порывами. Не было никакой надежды уснуть, и нам оставалось только ждать рассвета.

Задолго до восхода солнца мы встали, развели огонь и вскипятили чай. На рассвете мы увидели, что волны со страшной силой бьют о лаву и брызги летят до шестидесяти метров в высоту. Вскоре мы заметили огни лендровера с берега. Верный Ибрагим явно хотел убедиться, что демон не сожрал нас в течение ночи.

Позавтракав мясными консервами, мы взяли с собой немного фиников и сухого печенья и начали взбираться вверх по хребту. Путь был очень утомительным и часто опасным. Мы держались края лавовых потоков, стараясь обойти трещины и выбирая тонкие участки лавы, отдававшие при нашем продвижении пустотой. Иногда лава прогибалась под ногами, и нам приходилось перепрыгивать на другой, более прочный участок. Перебираться через острые зубцы лавы и взбираться вверх по неровной хрупкой поверхности лавовых потоков было нелегкой задачей. К счастью, по верхней части склонов, покрытых шлаком и пеплом, идти было значительно легче. Добравшись до седловины, я увидела ряд тянущихся вдоль горизонта кратеров. Джордж указал на небольшое стадо коз, которые ничем не отличались от обычных местных коз и, несмотря на недостаток травы, были, казалось, в прекрасном состоянии. У меня мелькнула мысль, что и легендах эль-моло могла быть доля истины.

У вершины первого кратера мы нашли пирамиду из камней, очевидно сложенную Дайсоном и Мартином, членами экспедиции Фукса 1934 года, которые тогда утонули у этого острова. Дул неприятный ветер, и нам нельзя было мешкать; я собрала несколько растений, в том числе портулак, и сложила их в свою сумку для коллекций.

По пути к самой высокой вершине мы миновали небольшую долину, покрытую сухой растительностью, главным образом ладанными деревьями. Эти деревья растут очень медленно, и трудно было понять, как им удалось достичь зрелого возраста там, где с трудом удерживалась другая растительность.

Вблизи вершины ветер был таким сильным, что несколько раз опрокидывал меня. Требовалась большая решительность, чтобы подставлять грудь под его яростные порывы, но мы все же добрались до вершины и сочли, что наши усилия не пропали даром: перед нами во всем своем великолепии раскинулся остров. Можно было разглядеть три фазы вулканической активности. Несколько больших вулканов извергали свою лаву в восточном направлении, и ее отвесные красные потоки ниспадали в озеро. Это была та сторона, по которой мы взбирались. Самое последнее извержение, по-видимому, произошло с северной стороны острова, где желтоватый туф был перекрыт черными как смоль потоками лавы. Западная сторона выглядела совершенно иначе: она состояла из пологих с мягкими очертаниями холмов, покрытых редким кустарником, а вдоль берега тянулись пляжи и были удобные места для высадки.

Кратер, находившийся ниже нас, был покрыт засохшими ладанными деревьями. Здесь мы увидели еще одну пирамиду из камней и еще несколько таких же пирамид у самых дальних кратеров. Мы тоже построили свою пирамиду и начали обратный спуск. Он был трудным, особенно для Джорджа, у которого на ногах были легкие сандалии. Мы пошли кратчайшим путем, чтобы успеть на берег к вечернему сигналу Ибрагима.

Озеро еще не успокоилось, и не было надежды наловить рыбы на ужин. Поэтому мы согрели банку говядины и усовершенствовали свое спальное помещение, сложив из камня стены с каждой стороны расселины, чтобы защитить себя от ледяных порывов ветра. Ярость ветра все увеличивалась, и эта ночь показалась нам еще длиннее предыдущей, но я забыла все неудобства, когда Джордж появился рано утром с тилапией, которую он застрелил из ружья. Он был хорошим поваром, и мы превосходно позавтракали, а затем, полные энтузиазма, отправились обследовать южную часть острова в надежде обнаружить лагерь Дайсона и Мартина.

Мы миновали несколько больших заливов, кишевших крокодилами, которые при нашем приближении соскальзывали в озеро. Нас удивило, откуда у них такая осторожность, если они на острове никогда не видели человека и потому не могли считать его своим врагом. Мне пришла в голову мысль, что, вероятно, они выросли на континенте и затем перебрались на остров.

Когда мы достигли протоки в том месте, где вчера сошли на берег, то невольно остановились, пораженные огромным количеством крокодилов длиной пять-шесть метров. Нас удивило также и то, что тилапии плавали среди них, очевидно, совершенно спокойно. Мы искали крокодила с длинной мордой, который, по слухам, жил в этом озере, но не смогли его обнаружить.

Мы заметили еще одно стадо коз, и Джордж, подкравшись, сфотографировал их. Затем мы продолжили путь вдоль берега, и оказалось, что он был еще труднее, чем наш подъем накануне, так как нам приходилось пересекать лавовые потоки, вместо того чтобы идти вдоль их гребней. По дороге мы снова встретили стадо коз, которые, видимо, чувствовали себя превосходно, питаясь жесткой травой, росшей по берегу.

Мы не обнаружили никаких признаков лагеря Дайсона и Мартина, но нас это не удивило, так как невозможно было себе представить, чтобы кто-либо высадился на этот негостеприимный берег, если его не вынудили к этому особые обстоятельства. Здесь повсюду лежали змеиные выползки[41], и я очень встревожилась, но Джордж успокоил меня, уверив, что змеи, встречающиеся здесь, должны принадлежать к тому безобидному виду полосатых песчаных змей, которых мы уже видели раньше.

Я искала окаменелости, но безуспешно. Мы нашли только кости жирафа и бегемота, несомненно принесенные сюда водой с материка.

Когда мы вернулись к нашей расселине, озеро все еще было слишком неспокойным для рыбной ловли, и мы съели последнюю банку мясных консервов. Было приятно сидеть и смаковать рюмочку спиртного, пусть даже смешанного с солоноватой водой, которая придавала всему желтовато-зеленоватый оттенок, ибо нас окружал фантастически прекрасный пейзаж. Ближайшим фоном была застывшая масса лавы, спустившаяся с краев кратеров вулканов и покрывающая все на своем пути. Пейзаж был бы почти безжизненным, если не считать плавающих вокруг крокодилов, сброшенные кожи змей и полных жизни коз.

Мы были лицом к лицу с всепоглощающим величием природы, красота которой подчеркивалась сознанием того, что яростные штормы отнимут охоту у любого вторгнуться сюда и нарушить наше одиночество.

Кто не мечтал пожить на необитаемом острове, как Адам и Ева? Для нас эта мечта осуществилась. Здесь мы были единственными существами, хорошо знавшими друг друга, полностью зависящими один от другого и постоянно окруженными опасностью.

Но несвойственное мне чувство страха не покидало меня все время, пока я жила на этом острове. Страх перед его безжизненностью, страх при мысли о том, что Джордж, который ловил рыбу, стоя на скользких скалах, может упасть в озеро и будет схвачен крокодилом или что кто-нибудь из нас свалится в трещину, образовавшуюся в лаве, страх при мысли о возвращении, еще более опасном, чем наше путешествие сюда, потому что надо будет идти против ветра.

Никогда до этого момента я не осознавала, как драгоценна жизнь, и не только наша собственная, но и жизнь, окружающая нас. До сих пор само собой разумелось, что я проснусь под пение птиц и мой взгляд упадет на цветы и деревья, — проснусь и увижу все вокруг таким же живым, как я сама. Но теперь упорный ветер держал нас в плену на этом острове смерти, а немилосердное солнце истощало наши силы.