— Не знаю. Ну скажи, что ты желаешь? Вот камень — десять карат.

— Засунь, — оскорбляет он, как хочет, — у меня таких — сундук. Ты виноват — ответишь. А теперь, дай погулять, истосковался по женщинам.

— Все твои! — щедр Бочек.

— Всех не надо. Шадома где?

Шадому спешно вытащили из подвала. Предоставили ей все услуги, какие были в «Сказке Востока». Она отказалась. Около часа была в уединении в своей комнате, еще час она общалась с Сабуком, после чего тюркит позвал Бочека.

— Отдай мне Шадому. Все прощаю! Запрягай коней!

— За окном ливень, шторм, — заботился счастливый купец.

— Шторм — в моей душе, — ответил Сабук. — Я на Шадоме женюсь.

В тот же вечер веселый, праздничный кортеж под усиленной охраной отправился на север.

А корабль мамлюков, едва немного поутих шторм, взял курс на юг. На его корме под порывистым ветром стоял печальный безухий мужчина. То ли брызги волн, то ли дождь, как слезы, орошали его лицо, и он в такт качки, словно молитву все повторял: «За что, Шадома, зачем?..»

Часть IV

Общеизвестно — излишество зачастую порождает извращение. Это касается и личности, и семьи, и народа, и государства. Пример тому — средневековый Египет.

Египет — страна с величайшей историей. И это не только пирамиды и сфинксы, это, прежде всего, мудрые, трудолюбивые люди, которые на протяжении веков и даже тысячелетий создавали богатство своего края. И что наперво приходит на ум — как можно жить, тем более разбогатеть в этих бесконечных песках. Однако у Египта есть с виду тонкая, но очень мощная и благодатная кровеносная артерия — низовье Нила, которая издревле позволяет египтянам собирать ежегодно по два, порой и три урожая хлеба. Вот что по этому поводу пишет древнегреческий историк Геродот: «Великая река Нил наводняет и орошает поля, а оросивши, вступает в свои берега: тогда каждый засевает свое поле и пускает на него свиней, которые втаптывают семена в землю».

А в ветхозаветном рассказе «Иосиф и его братья» сказано, что хлеб в Египте временами стоит дороже золота, тем более серебра, и именно с помощью хлеба фараон сумел объединить все египетские земли, подчинить себе всех египтян и обрести всемогущество.

Но это было уж больно давно. С тех пор Египет по закону цикличности то еще более расцветал, то, наоборот, не раз разворовывался захватчиками. А потом случалось, что и Египет выступал в роли агрессора. В общем, за долгую историю Египта бывали взлеты и падения. Однако неизменным было одно — Нил и орошаемые земли вокруг него, где, как утверждают некоторые археологи, зародилось искусство по иному жить, то есть наиважнейшее искусство — земледелие.

Ныне люди многого достигли, все великое и не перечислить. Но, как ни странно, лабораторным или искусственным путем вывести злаки ученые так и не смогли. Видимо, это Божий дар людям. И ниспослан этот дар не на всю землю, а выборочно — долина Нила, Междуречье, позже Китай. Вот где, по мнению науки, впервые появились оседлые люди.

Оседлые люди или земледельцы. Упомянув их, как не вспомнить кочевников-пастухов, коих в данной книге по справедливости либо по несправедливости не раз называли дикарями, варварами, деспотами. Ведь кочевник, все богатство которого умещалось в седле, в лучшем случае в повозке, с завистью, ревностью и презрением смотрел на обыденную жизнь земледельца.

А что же земледелец? Земледелец — это труд, это прикованность к одному и тому же месту. И здесь психология иная, нежели психология кочевника, который гуляет по просторам, куда его стадо приведет. Взгляд кочевника устремлен вдаль, за горизонт, туда, где, может быть, еще более сочные луга для его тучных стад. Кочевнику нужен простор, бескрайние степи, бездонное небо и это — свобода, как необъезженный жеребец — дерзновенный дух! Это счастье знать, что бесконечная земля — для тебя!

У земледельца логос^[124] совсем иной, его взгляд устремлен вниз, к земле, и он постоянно прогибается перед ней, ожидая, что взойдет из облитой потом почвы. И не может земледелец глядеть за горизонт: его хлеб, его существование — под ногами. И оно зависит не только от его труда, но во многом от погодных условий. И не дай Бог будет засуха или наводнение, град, болезнь или нашествие саранчи, все, урожая нет, иной земли нет, значит и жизни не будет. Вот и приходится земледельцу не просто трудиться, а думать, корпеть, чтобы припасти запасы зерна на случай неурожая. Отсюда технический прогресс, цивилизация и новая культура, а одновременно накопительство, корысть, алчность. Так кто же лучше и что лучше? Не знаем. Просто вновь обратимся к той же Библии, где земледелец Каин убивает своего брата, пастуха Авеля.

А при чем тут средневековый Египет? Дело в том, что за многие столетия земледельческая цивилизация низовья Нила накопила огромные богатства. Эти богатства сосредоточены в руках феодальной верхушки. На эти богатства зарятся многие соседи, и эти богатства надо охранять, а для этого нужна армия. Огнестрельное оружие уже есть, но оно еще не эффективно. В бою применяются копья, сабли и стрелы, а это подразумевает полный контакт, а значит, воин, тем более военачальник, должен быть храбрым, сильным, выносливым. И должен сызмальства упражняться в конной езде, вырабатывать навыки владения оружием. Все это непросто. Да и зачем? В Египте столько богатств, что главенствующая верхушка утопает в роскоши, изнежена, извращена. Им не до ратных дел, они могут позволить себе отдаться неге ничегонеделанья. А армия? А защита и безопасность? Для этого богатые общества издревле используют наемников. Но египтяне пошли еще дальше. Для чего нужны временные наемники, когда лучше их и надежнее пожизненные воины, то есть рабы, что по-арабски называются мамлюки?

Как ранее отмечалось, рабство существовало во все времена, и богатые общества никогда не гнушались этим. Вместе с тем рабы-мамлюки Египта и Сирии — это особенная страница в истории рабовладельческого строя. И как ни странно, первоначальный импульс этого исторического феномена зародился очень далеко от пустынь Африки и Аравийского полуострова, правда, тоже в пустынях и полупустынях Гоби и Алтая, что на другом краю Азии, в Монголии. Именно там в середине XII века родился Тэмуджин, впоследствии назвавшийся Чингисханом, который сумел объединить кочевников в организованную орду и вихрем пронесся с востока на запад по всему огромному азиатскому континенту.

После монгольского нашествия на средиземноморских рынках появились рабы, в основном тюркиты-кыпчаки, которых стали оптом закупать состоятельные египтяне, вначале для личной охраны, а потом на базе мамлюков создали регулярную египетскую армию. Дело было поставлено на широкую, государственную основу, дошло до того, что стали специально закупать в большом количестве малолетних детей, которых зачастую кастрировали, помещали в отдельные лагеря и с самого детства взращивали людей, годных лишь для воинской службы.

Количество мамлюков в Египте ежегодно росло. И если поначалу в этническом плане это были в основном тюркиты, то с наступлением тринадцатого века появились рабы-кавказцы — это монгольская орда покорила Кавказ.

Династия Айюбидов, стоявшая в те времена у власти в Египте, не могла не понимать опасности, исходящей от засилия армии рабами-мамлюками. Для того чтобы создать какой-либо внутренний противовес и некое противостояние, власти разделили мамлюков на две части по некоему этническому принципу. В одну часть входили выходцы из Средней Азии и Сибири — это тюркиты, их называли мамлюки-бахриты или речные мамлюки, и они дислоцировались в лагерях дельты Нила на самом побережье, охраняя морские ворота Египта.

Мамлюки-кавказцы назывались бурджиты, или башенные мамлюки. Они находились в основном в казармах на острове Равда на Ниле. Видимо, тоскуя по родине, мамлюки-кавказцы строили в своем лагере каменные башни, какие есть лишь на Кавказе. Может, за это они и получили название «башенные».