С полдороги стали видны на востоке вулканы-близнецы Мербабу (10,214 футов) и Мерапи (9,375 футов), соединенные узким кряжем холмов. Первый давно бездействует, но из второго беспрерывно выделяется столб белого пара, имеющий у основания, по словам Юнгхуна, не менее 650 футов в окружности. Вечно дымящийся Мерапи не подвергался в исторические времена таким страшным извержениям, как остальные вулканы Явы; он только выкидывал пепел, переходящий иногда под влиянием падающих единовременно дождей в жидкую грязь.

На северо-запад от «близнецов» и на противоположной стороне большой долины Кеду, с вершинами, теряющимися в облаках, обрисовывались силуэты двух других вулканов — Синдоро (10,240 футов) и Сумбинг (10,935 футов), прозванных моряками «двумя братьями».

Синдоро, т. е. «Величественный», — самая величавая гора Явы, отличается замечательною правильностью контуров. Вершина его точно срезана ножом, а скаты покрыты потоками лавы, образовавшими толстый ровный слой и наполнившими отчасти пространство между ним и Сумбингом. Последний, который, вероятно, обязан своим именем «Рассеченной горы» расщелине его кратера, выше Синдоро, но менее красивой формы. Характеристичную черту Сумбинга составляет равномерность наружных его борозд, которые от вершины до основания идут лучами, отделенными друг от друга гребнями в 250–300 футов вышины. «Два брата» кажутся совсем потухшими, и лишь струившийся из них дым указывает на то, что подземные огни сохранили еще остаток деятельности.

Погода, бывшая с утра очень удушливой, немного посвежела после полудня, но, пройдя версты две пешком, пока перепрягали лошадей, нам стало так жарко, что мы купили продававшиеся по дороге, помоло (Citrus decumana), оказавшиеся замечательно вкусными и освежительными. Привозимые из Вест-Индии в Европу помоло не могут сравниться с яванскими ни по вкусу, ни по аромату; здесь помоло при хорошей культуре достигают совершенства, неизвестного в других странах. Величиною с детскую голову, они весят до 12–15 фунтов и настолько сочны, что из одного плода можно наполнить большую суповую тарелку.

Другой плод, встречающийся всюду на Яве, — рамбутан (Nephelium lappaceum) более красив, чем вкусен. По форме и ярко-красному цвету он похож на очень крупную землянику, но имеет твердую наружную корку, покрытую частыми крупными мягкими волосками; внутри скорлупы находится съедобная белая желеобразная мякоть, обладающая неприятным кисловатым вкусом. Плоды растут кистями и весьма живописны, когда они на базарах сложены в большие кучи.

На последней станции нам запрягли вместо четырех шесть лошадей, так как от этого места дорога шла почти все время в гору. Начавшийся незадолго до того сильный дождь не прекращался до самого Магеланга. В двух километрах от города мы въехали в предместья его, тонувшие в массе зелени и пересеченные по всем направлениям широкими аллеями, по обеим сторонам которых выстроены были дома туземцев и китайцев и красивые виллы европейцев, все окруженные садами.

Гостиница «Лозе», куда мы приехали в четыре с половиною часа дня, была довольно посредственна: вся меблировка комнат состояла из трех или четырех предметов и каменные полы ничем не прикрывались; широкая, сама по себе удобная веранда выходила на задний двор, где спереди висело грязное белье, а сбоку мыли столовую посуду.

Серафима явилась только в девять часов вечера, и когда мы легли спать, Джон еще и не показывался. Погода вечером и ночью была очень жаркая, и только к утру стало немного прохладнее.

Воскресенье 14 февраля, Магеланг. — Магеланг (1,213 футов над уровнем моря), — столица резидентства Кеду — расположен в центре великолепной долины, орошаемой рекой Прого и удобряемой пеплом вулканов. Проточная вода, великолепные густые деревья, громадные горы, высящиеся на горизонте, — все это способствует тому, чтобы сделать из Магеланга очаровательное местопребывание.

Намереваясь остаться здесь с неделю, мы устроились насколько возможно удобно в гостинице. Вчерашнее замечание хозяину произвело должный эффект: двор вычистили, белье убрали, веранду огородили ширмами, так что образовался отдельный уголок, называвшийся нашей гостиной, нашлись и ковры на полы и кое-какая мебель, так что в конце концов мы остались вполне довольными своими комнатами.

Джон прибыл сюда лишь в девять часов утра: оба его экипажа сломались при выезде из Пурвореджо и так как нигде нельзя было достать лошадей, то он нанял большую телегу, на которую сложил весь багаж, весом в с лишком двадцать пудов. Грузную эту кладь везли сорок верст трое людей, запросив всего около десяти рублей за труд. Они шли безостановочно день и ночь и только раз часа три отдыхали, так что бедный Джон, шедший тоже пешком, совсем изнурен и еле стоит на ногах. Следует отдать справедливость гоанийцам[190] в том, что они действительно замечательно расторопный народ. Не говоря и не понимая ни слова из малайского языка, не быв никогда на Яве, Джон при всей своей неразвитости всюду умеет ловко устроиться и распорядиться. Всегда услужливый, в высшей степени работящий и покладистый, он неоценим при подобных путешествиях. С. написал ассистент-резиденту в Пурвореджо, чтобы пожаловаться на беспорядки почтового тракта.

Все утро мы провели дома, занимаясь чтением и писанием. После четырех часов мы катались по городу и окрестностям его; причем проехали мимо горы Тидар (1,651 футов), называемой туземцами «гвоздем», так как, по их повериям, посредством его земной шар прикреплен к мировому диску.

Под вечер мы прошлись немного пешком вокруг обширной площади, расположенной напротив гостиницы и занимающей весь центр города. На ней весь день обучаются солдаты, проезжают лошадей или под тенью деревьев играют дети. Погода сегодня была довольно жаркая: термометр показывал утром и вечером 18° R., в полдень в тени 23° R., а на солнце 40° R.

Понедельник 15 февраля, Магеланг. — В семь с половиною часов утра мы выехали в Боробудур, где находятся самые обширные развалины индо-буддийской эпохи на Яве. Широкая аллея деревьев канари оживлялась толпами туземцев, несшими различные сельские продукты в город. Удивительно близкими казались сегодня четыре вулкана, словно грозные сторожа, окружавшие Магеланг: Мерапи и Мербабу, соединенные друг с другом, точно горным узким мостом, а на северо-западе «величественный» Синдоро и Сумбинг, поднимающийся почти прямо из равнины. Сквозь прозрачный утренний воздух легко было различить все контуры этих вулканов, вершины которых отчетливо выделялись на безоблачном небе, только вокруг Мерапи плавало легкое белое облако, окружая его главу как будто газовым тюрбаном. У оголенного же Сумбинга, на котором не растет ни одно дерево, ясно виднелись от самой подошвы до высшей точки его конуса малейшие подробности его своеобразной формации.

К юго-западу, куда мы направлялись, вид заслонялся невысоким кряжем скалистых гор, зубчатые и заостренные оконечности и голые каменистые скаты которых обрисовывались еще резче благодаря падающим на них прямым лучам только что взошедшего солнца. В пространстве, заключенном между вулканами и этим хребтом, простиралась волнистая с невысокими холмами долина реки Прого, покрытая рисовыми полями, насаждениями джута, индиго и др. и разнообразимая рощами пальм с ютившимися под ними деревнями, группами деревьев и многочисленными ручейками, весело струившимися по всем направлениям.

На первой станции, в семи верстах от Магеланга, нам запрягли шестерку лошадей, и, свернув с почтового тракта, мы поехали проселочной, нешоссированной дорогой. В одном месте последняя проходила через такую густую и высокую рощу бамбуков, что под ними царила точно ночная тьма. Несколько верст не доезжая до Боробудура, мы остановились в Мендуте, любопытный храм которого не так давно был случайно найден под грудой земли, покрывавшей его.

«Совершенно другого характера, чем Боробудур, храм в Мендуте, хотя и небольшой, но представляет собой серьезный интерес для истории яванской архитектуры. Он стоит на фундаменте, имеющем семьдесят квадратных футов и от пятнадцати до шестнадцати футов вышины. Самый храм, включая выступы на каждом фасе, дающие ему слегка крестообразную форму, равняется приблизительно сорока пяти квадратным футам. Внутри, под крышей, похожей на опрокинутую пирамиду, находится храмина в двадцать квадратных футов, вмещающая три колоссальные сидячие статуи в одиннадцать приблизительно футов вышины каждая. Средняя изображает Будду, боковые, — вероятно, Вишну и Шиву[191]. На одном из наружных фасов высечен образ Лакшми[192] о восьми руках, а на другом — божество с четырьмя руками, сидящее на лотусе, стебли которого поддерживаются двумя фигурами с семью змеиными головами. Эта группа, несомненно, повторение той, которая, причисляемая к самым древним скульптурам, имеется на фасаде пещеры в Карли Индии и относится к VI или VII веку; здешняя принадлежит более современной эпохе.