Любопытно то, что мендутское изваяние несравненно более окончено и художественно, чем карлийское. Одно кажется слабым усилием вымирающего искусства, другое, яванское, по изяществу может сравниться с наилучшими произведениями индийской скульптуры. То же замечание относится и к священному дереву, под которым сидит божество; как таковые же символические деревья в Боробудуре, оно по исполнению стоит много выше индийских.

Главный же интерес этого храма заключается в том, что его сооружение, несомненно, последовало немедленно после постройки Боробудура. Если верно предположение, что последний относится к 650–750 году после Р.Х.[193], то мендутский должен был быть воздвигнут между 750 и 800 годами после Р.Х.

Кроме вышеописанных особенностей, в нем замечательна высокая степень совершенства в чертежах, тем более удивительная, что она соответствует времени, когда буддийское искусство в Индии всюду приходило в упадок.

Значительная полнота мифологических сюжетов указывает также бесспорно на то, что мендутский храм принадлежит или буддизму, или индуизму, но всего вероятнее, что религия, которой он был посвящен, была одним из тех компромиссов, который был бы назван в Индии джэйнским[194]. Другими словами, это экземпляр переходной архитектуры, каковой так богата Ява, и отсутствие которых составляет такой пробел в истории архитектуры Индии»[195].

Фигура Будды из серого гранита имеет спокойное, кроткое выражение лица и так же, как и другие фигуры, отличается тонкостью работы. Рядом с храмом помещалась туземная школа, учитель которой пригласил нас войти; как помещение, так и способ преподавания отличались простотой: ученики сидели на полу и один из них читал что-то вслух, а другие хором вторили ему. Прежде чем достигнуть Боробудура, нам пришлось переправиться через неширокую, но довольно быструю реку по весьма первобытному парому, состоявшему из двух лодок с бамбуковым настилом. Место было крайне живописно: высокие, крутые берега с нависшими над водой деревьями и быстрая река, в которой стояли по колено лошади и буйволы, пейзаж оживлялся, кроме того, множеством людей и телег, переправлявшихся на пароме или дожидавшихся своей очереди.

Нас перевезли в два приема: сначала лошадей, а потом экипаж; пока все это кропотливо исполнялось саисами, С. ушел вперед пешком и я, сняв фотографию, последовала вскоре его примеру.

На повороте дороги я остановилась полюбоваться травянистым хлопчатником (Bombax cebia), почти задушившим в своих объятиях прелестный маленький храм, прислоненный к нему. Две стороны храма были совсем скрыты корнями, из-за которых выглядывали обхваченные ими богато изваянные камни. Дерево, самое большое всех окрестностей, высилось раза на два выше кокосовых пальм, ствол его подымался совершенно прямо футов на сто от земли и только на этой вышине начинались первые ветви, образующие выше гигантскую лиственную крону. Другая разновидность хлопчатных деревьев посажена вдоль почтовых трактов, где она заменяет телеграфные столбы; особенное расположение ее ветвей, под прямыми углами к стволу, весьма удобно для разобщения проволок.

Наконец, в конце длинной аллеи показались на холме развалины Боробудура, аллея вела кругом пригорка к маленькой гостинице, от которой хорошо был виден великолепный памятник, содержащий в своих bas reliefs[196] полную историю Будды. Из всех монументов Явы боробудурский самый древний.

Фергюссон по этому поводу пишет:

«Стиль и характер его скульптур так тождествен со скульптурами пещер в Аджунте (Индии), что, кажется, будто бы они были исполнены одними художниками. Потому, если пещеры относятся, как предполагается, к первой половине VII столетия, то яванский памятник должен принадлежать второй половине того же века.

На Суматре, в Минангкабау, найдена надпись, в которой король, называющий себя махараджа Адираджа Адитиадхарма, король Пратхамы, хвастается своими подвигами, объявляет себя буддистом и сообщает, что он воздвиг в честь Будды великолепную семиэтажную вихару[197]. На этой надписи выставлен 656 год после P. X., по времени она относится к эпохе, когда царствовали на Яве прибывшие из Индии сыновья короля Гуджарата, которые, выписав с своей родины художников, стали строить храмы в Прамбанане и Боробудуре. Поэтому более чем вероятно, что семиэтажная вихара, упомянутая в надписи Адитиадхарма, и есть боробудурская. Факт нахождения надписи на Суматре не имеет значения: надписи Асока находятся всюду, кроме в стране, где он жил».

Само собою разумеется, что храм не был окончен сразу или в несколько лет; постройка всей группы с чанди[198] Павон и Мендут простирается вероятно на полтора столетия до приблизительно 800 года после Р.Х., т. е. на весь золотой век буддизма на Яве. Боробудурский памятник весьма важен в научном отношении; сооруженный во время наибольшего развития буддизма и незадолго до его падения, он содержит в себе перечень всех сведений, полученных из других источников, и дает наглядное представление о буддийском искусстве и обрядах.

Основной руководительной мыслью при постройке боробудурского монумента была, очевидно, дагоба[199] с пятью шественными галереями. При исполнении же последовали некоторые изменения, так, например, галереям придана форма не круглая, а квадратная, и большое среднее сводчатое здание заменено семидесятью двумя малыми по бокам и одним большим посредине; каждое из малых содержало статую Будды, видневшуюся сквозь каменное, ажурной работы, отверстие. Центральное сооружение было снаружи глухое со всех сторон, но пустое внутри и включало в себе, вероятно, какой-нибудь драгоценный священный предмет или останки святого.

Для Боробудура послужила образцом не только дагоба, но и вихара, в последних кельи, не имея отверстий внутри, только своею наружностью подражали жилищам монахов; в монастырях Гандхари (Индии)[200] мы уже видим настоящие кельи, превращенные в ниши для статуй. В Боробудуре же строители сделали еще шаг вперед и по примеру Махавеллипура кельи повторяются на каждом фасе, служа исключительно нишами для сидящих фигур Будды, которых насчитывалось до 436.

Сходство Боробудура с Тахт-и-Бахи[201] так поразительно, что год, приуроченный одному, неминуемо относится и к другому. При этом, сравнивая вышеназванные два здания, для нас становится понятно, каким образом уже в седьмом столетии буддизм на Яве достиг достаточного развития, чтобы воздвигать памятники, во всем тождественные с индийскими, в которых буддистская архитектура достигла уже высшей степени своего совершенства. Объяснение этого факта мы находим в том, что строители Боробудура, по всем вероятностям, выселились на Яву из западных провинций Индии. С другой стороны, зная о таковом развитии религии Будды на этом острове в седьмом столетии, трудно отделить, большим промежутком времени возникновение его памятников от таковых же в Гуджарате.

Как заметно по рисункам, Боробудур имеет вид или семи- или девятиэтажной вихары, смотря по тому, считать ли платформу, на которой стоят семьдесят две малых дагобы, за один или три этажа. Базис его имеет 400 футов в поперечнике, но храм — только 300 футов в каждой стороне. Но Боробудур замечателен не столько своими размерами или красотой своего архитектурного очертания, как скульптурами, которыми покрыты все его галереи. Эти изваяния простираются на пять тысяч футов — почти полторы версты, — и так как они имеются с обеих сторон, то получается почти 10 тысяч погонных футов bas reliefs; если же прибавить к ним те, которые помещаются в два ряда, мы получим ряд скульптур, которые, расположенные в одну линию по земле, заняли бы пространство в четыре с половиною версты длины. Большинство из них удивительно хорошо сохранились.