— Молодой человек, не желаете купить розы? — прервала поток моих самобичеваний вошедшая в кафе девушка. Способ зарабатывания на жизнь у таких девушек сводится к тому, что ночь напролет они ездят по ресторанам и мешают людям спокойно отдыхать. Напирая на джентльменские инстинкты, они втирают подвыпившим гражданам розы по цене, раза в три превышающей цены самых дорогих магазинов. И ведь покупают. Какой же это джентльмен откажется купить своей даме розы, которые к тому же уже принесены ему прямо к столику.

Лично со мной данный номер не проходит. Вряд ли я когда-либо подходил под категорию «джентльмен». Разве что очень давно.

— Зачем? — поинтересовался я у девушки.

— Подарите своей даме.

— Где вы видите даму?

— Неужели у вас нет девушки?

(Анжелика? Бред собачий.)

— Нет.

— Поставите цветы у себя дома, — не сдавалась настырная коммивояжерша.

— У меня нет дома.

Аргумент оказался убийственным. Девушка тут же отошла в сторону. Я утопил сигарету в уже переполненной пепельнице и взглянул на часы. Дело шло к трем. Время, конечно, детское, можно было бы и еще посидеть. Или пойти куда-нибудь послушать музыку. Или позвонить Осокину, занять денег и уж тогда напиться по-настоящему. Но не хотелось. Хотелось отдохнуть, собраться с мыслями и решить наконец, что мне делать со всеми свалившимися на меня неприятностями. Я отсчитал причитающееся с меня за пиво, положил деньги на стол и вышел.

Снаружи лил дождь. Лил так сильно, что «Гостиный двор» был почти не виден за потоками воды и лишь желтел кокетливым силуэтом. Под козырьком у самого входа в кафе стояли две совсем молоденькие проститутки. Интересно, на что они в такую погоду рассчитывают? Проститутки с надеждой посмотрели на меня, но, оценив помятую физиономию, давно не стиранный плащ и явное отсутствие собственного автомобиля, печально отвели глаза.

Я дошагал до Невского, подошел к краю тротуара и призывно поднял руку. Если водитель попадется нормальный, то до Купчина денег должно хватить. Главное, не нарваться на жлоба, для которого частный извоз — занятие профессиональное.

Я ждал всего пару секунд, после чего, заломив крутой вираж и окатив меня водой, к тротуару подрулил роскошный черный джип. Хромированные колпаки на колесах, стекла с тонировкой, финские номера. Джип был огромным, как танк, и, насколько я видел, битком набит бандитами. Черт, этого мне еще не хватало.

Переднее правое стекло было опущено. Оттуда высунулся здоровенный бритый молодец и пробасил:

— Садись, брат, подвезем.

— Не-е. — Я покачал головой. — Я уж как-нибудь сам.

— Садись, тебе говорят. — Прикрываясь ладонью от хлещущего дождя, бритый в упор посмотрел на меня. Сросшиеся брови, ломаные-переломаные уши, нос, выглядящий так, словно скульптор, лепивший это лицо, в последний момент почему-то решил вдавить его глубоко внутрь головы. В общем, вряд ли кто-нибудь назвал бы его милашкой.

— Ребята, мне в другую сторону. — Я улыбнулся и неторопливо, сохраняя собственное достоинство, зашагал прочь.

Джип дал задний ход. Еще до того, как он полностью остановился, двери распахнулись и из машины выскочили трое. Уныло-однообразные гиббоны под два метра ростом.

— Ты чего, не понял? Тебе же сказано — садись в машину. — Молодцы начали потихоньку обступать меня, прижимая к стене.

Происходящее удивляло меня все больше. Чего им от меня нужно? С каких это пор обладатели модных джипов и клубных пиджаков начали вдруг подрабатывать, грабя ночью прохожих прямо на Невском? Не вынимая рук из карманов плаща и улыбаясь так, что у меня затекли мышцы лица, я медленно, чтобы до них дошло, проговорил:

— Вы ошиблись. С кем-то меня спутали. Денег у меня нет. Я иду домой. Дойду сам. Спасибо за помощь.

Ни слова не говоря, тот, что был поближе, схватил меня за плащ и рванул на себя. Что-то с сочным хрустом порвалось, на асфальт посыпались пуговицы.

Я люблю этот плащ. Я многое в нем пережил, а кроме того, другого у меня просто нет. Так что ударил я его еще до того, как успел прикинуть, а правильно ли я поступаю? Удар пришелся чуть повыше скулы, практически в висок, и парень тут же грохнулся на тротуар. Лицом прямо в неглубокую лужу.

Двое его приятелей не ожидали такого поворота и явно растерялись. Невский, насколько позволял разглядеть дождь, был абсолютно пуст — ни прохожих, ни милиции. По всем прикидкам, мне нужно было разворачиваться и бежать — бежать без оглядки, покуда жив, — но двое оставшихся парней, как назло, стояли так, что отрезали мне все пути к отступлению. Выхода не было, нужно было сбить с ног как минимум еще одного. Выбрав того, что казался пониже, я уже шагнул было вперед, одновременно отводя правое плечо, когда услышал голос. Голос, услышать который здесь и сейчас ожидал меньше всего.

— Ты чего разбуянился, красавчик?

На какое-то мгновение все происходящее показалось мне абсолютно нереальным. Сном, кошмаром, галлюцинацией — но не всамделишной жизнью. Я оторопело уставился на джип. Там, в проеме задней дверцы, сидела Анжелика, приятельница убитого китайца. Высунув круглые, аппетитные коленки под дождь, она смотрела на меня и совершенно спокойно улыбалась.

Я отвлекся всего на секунду. И как оказалось — зря. В мозгу взорвалась маленькая ядерная бомба, и последнее, что я увидел, это огромные, куда больше неба, желтые глаза Анжелики.

5

Терять сознание легко. Удар, небеса оказываются у тебя под ногами, и все. На какое-то время ты просто перестаешь существовать.

Приходить в себя — куда тяжелее. Первой, еще до мыслей и эмоций, просыпается боль. Тупая ноющая боль в том месте, куда пришелся удар. Очень быстро боль становится невыносимой, она заполняет всю голову и начинает изнутри стучаться в закрытые веки. Ты открываешь глаза, и вот тут-то и начинается самое тяжкое.

Я попытался открыть глаза, но тут же снова их закрыл. Подождал с полминуты и попытался снова. Левый глаз, похоже, заплыл и не открывался совсем. В правом на мгновение мелькнул окружающий мир. Глумливый и коварный, он норовил уплыть куда-то вбок, расплывался и упорно не желал принимать узнаваемые формы.

По мере того как я приходил в себя, боль обнаруживалась в самых неожиданных местах. Болело почти все — кроме разве что пальцев ног. Языком я пощупал зубы. Вроде бы все на месте. Зубы и ребра — это самое главное, их всегда выбивают и ломают в первую очередь. Впрочем, ребра тоже вряд ли пострадали серьезно. Пару лет назад, когда мне последний раз сломали два нижних ребра, болело так, что я на стены кидался, а сейчас — ничего, терпимо. Отделался я на этот раз, похоже, по минимуму. Ну, что там у нас происходит вокруг?

Я напрягся и огляделся по сторонам. Стул, к которому я был привязан, стоял посреди комнаты — небольшой и плохо обставленной. Диван, ковер, пара стульев, в углу — черно-белый телевизор. На диване лежал здоровенный бритоголовый тип и крутил ручку настройки приемника. «Ты еще пожале-е-ешь…» — завывали радиоголоса. Ой, накаркают они мне…

Еще один здоровяк сидел на стуле прямо напротив меня. Ба, знакомые все лица! На физиономии здоровяка расплылся огромный — от уха до носа — синяк, этакая грозовая туча. Классно я его. При ярком свете парень выглядел еще более крепким, чем там, на Невском. Набитые кулаки, пятьдесят четвертого размера пиджак, шея борца-тяжеловеса. А на шее — дебильная голова пятилетнего ребенка, вполне созревшая для того, чтобы стать украшением кунсткамерной коллекции уродцев. Дабы все достоинства столь замечательной головы были лучше видны окружающим, парень наголо обрил свой недоразвитый череп.

— Дима, он вроде очнулся, — недружелюбно проговорил парень. Дорогой пиджак его был безнадежно заляпан грязью — след падения после моего удара. Есть от чего быть недружелюбным.

— Очнулся? Это хорошо. — Лежавший на диване бритоголовый Дима оставил в покое приемник, встал с дивана и потянулся, давая мне возможность по достоинству оценить всю мощь его необъятного организма. В руках он держал мое редакционное удостоверение и переводил взгляд с фотографии на мое лицо. Терпеть не могу типов, ведущих себя как герои дешевых гангстерских боевиков.