— Второй царевич у нас, конечно, «Кавасаки», — сказал Хопкинс.

— Браво, снова прямое попадание, — одобрил Горыныч. — Эта сказка тоже довольно быстро сказывалась. «Кавасаки» сделали изящный свободнонесущий низкоплан цельнометаллической конструкции. Часть несущих поверхностей имела, впрочем, полотняную обшивку. Кабина закрыта сдвижным фонарем. Имелся ряд новых решений, например, выпускаемые вручную посадочные щитки. Раньше на самолетах «Кавасаки» такого не делали. Мотор — восемьсот лошадиных сил, вооружение — два пулемета в фюзеляже.

— Вижу, тебе этот самолет нравится больше, чем предыдущий, — заметил Билл.

— Так и должно быть, — кивнул дракон. — Но главный для нас — младший царевич, он же победитель всех и вся, то есть «Накадзима». Как ты понимаешь, по закону жанра, младшенький — дурак и поэтому всех умней. «Накадзима» еще до объявления конкурса разрабатывала аж два проекта новых истребителей. Над первым, Ki-12, в тридцать пятом году работали французы с фирмы «Девуатин», как тебе это нравится?

— Гм, — сказал Хопкис. — Никак не нравится. Ну, работали.

— Кстати, это был первый разработанный в Японии самолетик с убирающимся шасси, — добавил дракон. — Но самолетик, как ни парадоксально, оказался чересчур новаторским. Слишком прогрессивным. Штабу армии требовалось что-то более традиционное, более привычное. А главное — не зависящее от партнера за границей. На Ki-12 ставили «испано-сюизу». Ну зачем японскому боевому самолету импортный двигатель? Кто его, простите, будет поставлять? На него даже лицензию никто не продаст.

— Японцы не стали тратить время на разговоры с французами, чтобы не получить «нет», — заметил штаб-сержант. — Логично.

— И наконец наш герой! — Дракон триумфально царапнул когтями бетонную полосу. — Ki-27! «Накадзима» и этот самолет разрабатывала по собственному почину. Он шел под грифом «экспериментальный перехватчик». Под руководством главного конструктора самолетов для армии «Накадзимы» доктора Хидео Итакава. Разработчики чисто японские — инженеры Ясуши Кояма и Минору Ота. Никаких французов, никаких немцев. Все сами.

— Шасси неубирающееся, — повторил Хопкинс.

— Они хотели сделать сверхлегкий самолет, — напомнил дракон. — Убирающееся шасси увеличивает скорость процента на три, зато вес... В общем, сочли невыгодным. Стойки и колеса закрыли обтекателями. Кабина пилота была открытой. Голова пилота защищалась «горбиком» на фюзеляже. Фюзеляж тонкий овального сечения. Мотор девятицилиндровый воздушного охлаждения, мощность свыше шестисот лошадиных сил. Два пулемета 7,7 миллиметров установлены по бортам фюзеляжа под кабиной. Ничего так.

— Именно что «ничего», — буркнул Хопкинс.

— Да ладно тебе! — дракон шкрябнул когтям. — Нормально. Построили один такой самолетик в июле тридцать шестого. Усовершенствовали его — и вот, получайте: Ki-27 собственной персоной, победитель конкурса.

— Скажи, Горыныч, а правда то, что я слышал? — поинтересовался Хопкинс.

— Смотря что ты слышал, — ответил дракон.

— Будто у «Накадзимы» имелись кое-какие неофициальные связи в правительстве, — ответил штаб-сержант. — Произошла маленькая утечка большой информации. В общем, «Накадзима» знала о конкурсе сильно заранее. Раньше, чем конкуренты.

— Ну и что? — осведомился дракон. — Да хоть бы и так, все равно они неплохо поработали. Самолет-то у них получился? Нельзя же подделать результаты! На экспериментальном самолетике полетал шеф-пилот «Накадзимы» — Киоши Шиномия. Характеристики соответствовали заданию конкурса. Только маневренность подкачала. На этом и сосредоточились, когда усовершенствовали прототип. 15 октября 1936 года Ki-27 впервые поднимается в воздух!

— А сегодня он снова рухнул на землю, — вздохнул Билл Хопкинс.

— Прежде чем начать падать на землю, эти самолеты хорошо себя показали, — возразил дракон.

— А что там усовершенствовали, если конкретно? — спросил штаб-сержант.

— Поражаюсь тебе, Хопкинс! Ты так любишь покопаться в моторе и вдруг берешь самолет, о котором практически ничего не знаешь. — Дракон прищурил глаз. — Это неспроста.

— Да Вася с Ларошем мне голову задурили, — признался Хопкинс. — Они теперь по-японски шпарят. Если есть возможность, то обязательно скажут «сентоки», а не «истребитель». Ну в общем, вроде как крутой самолет и все такое, давай полетай на нем, оценишь...

— Стало быть, у товарища младшего лейтенанта «самурайский период», — задумчиво произнес дракон. — Буду иметь в виду.

— Как же, «самурайский»! — буркнул штаб-сержант. — Сам-то он полетел на Bf.109.

— Ничего, сегодня тебя сбили, завтра ты всех собьешь, — утешил его дракон. — А если говорить, что конкретно усовершенствовали, так это поставили новое крыло увеличенной площади и кабину сделали закрытой.

— А что конкурс? — поинтересовался Билл Хопкинс. — Состоялся? Или сразу признали, что все было фикцией?

— Ничего не фикцией, — ответил дракон. — Да хоть бы и так, разве штаб армии когда-нибудь признался бы в подобном деле? Нет, все было без дураков. В январе тридцать седьмого аэродром Армейского технического летно-исследовательского института в Тачикава стал местом проведения сравнительных испытаний трех истребителей-конкурентов. Это возле Токио. По-японски называется «Гикен» — это если совсем сокращенно. Чуть менее сокращенно — «Когикен». Если совсем без сокращений, то без бочки коньяка не выговоришь.

— Горыныч, хоть ты не переходи на японский! — взмолился штаб-сержант.

— Ладно, — милостиво согласился Горыныч. — В общем, испытания трех царевичей продолжались до 28 декабря 1937 года. Почти год. После этого штаб армии отказался от идеи подобных конкурсов. Слишком уж большие финансовые потери несла проигравшая сторона. Это раз. И второе — закончились эпические саги, когда у рассказчиков и слушателей хватало времени на многокилометровые поэмы. Теперь требовались поэмы лирические: три куплета — и новый самолет запущен в серию.

— А жаль, — вздохнул Билл Хопкинс. — Наверное, это здорово было — смотреть все эти испытательные полеты, сравнивать, спорить.

— Мы можем здесь доиграть то, во что не наигрались перед Втором мировой, — напомнил дракон. — А в Японии с тех пор сначала отбирали производителей, а потом давали им конкретное задание, ну, те и работали, а остальные занимались своими делами.

— И как «царевичи» себя проявили?

— «Кавасаки» был самым скоростным. Но и самым тяжелым. А «Накадзима» оказался самым подходящим: надежная силовая установка, приличная скорость, простота эксплуатации. С весны тридцать восьмого пошли в серию.

— Угу, — кивнул Билл Хопкинс. — Они много таких аэропланов выпустили. «Накадзима» даже хотела продать лицензию одной мелкой авиастроительной фирме — японской, разумеется, — чтобы та помогла с количеством. Но потом передумала. «Накадзима» и так неплохо справлялась. А правительство вело довольно мягкую налоговую политику, если речь шла о военных заказах.

— Видишь, ты кое-что об этом самолете все-таки знаешь, — одобрил дракон

.

— Не так много, как следовало бы прежде, чем садиться за штурвал, — возразил штаб-сержант.

— В сорок третьем из-за нехватки алюминия и его сплавов стали заменять эти материалы другими, деревом, углеродистой сталью, — припомнил дракон. — Строили самолеты из эрзац-материалов. Результат был плачевный. Но в начале биографии Ki-27 все обстояло, в общем, совсем неплохо. Это основной японский самолет «номонганского инцидента», он же «конфликт на реке Халхин-гол», он же «необъявленная война с Японией». Впрочем, дебют самолета состоялся в Китае. Первые Ki-27 получил четвертый чутай второго хико дэйтая.