Относительно участи Хивы было указано следующее: «Государь император изволил неоднократно выражать, что ему ни в каком случае не угодно расширение пределов Империи и таковая воля его величества вменяется в неуклонное руководство при предстоящих действиях против Хивы». В другом месте сказано еще категоричнее: «По наказании Хивы, владения ее должны быть немедленно очищены нашими войсками».
Покончив с основными началами экспедиции, мы будем держаться при дальнейшем изложении такой системы: сначала расскажем о неудачном движении красноводского или, вернее, чекишлярского отряда, чтобы он уже нам не мешал, потом перейдем к туркестанскому, до соединения его с казалинской колонией на урочище Хал-ата, затем к оренбургскому до соединения его с мангышлакским; потом расскажем о движении этого последнего до соединения с оренбургским, затем вернемся опять к туркестанскому и проследим его движение до переправы через Аму-Дарью. Самое движение к столице ханства будет рассказано параллельно об оренбурго-кавказском и туркестанском отрядах. Это единственный способ избежать повторений и следить за отрядами по мере их движения.
Глава IX
Мы уже сказали в своем месте, почему Маркозов предпочел более короткую, хотя и безводную дорогу для движения отряда. Все россказни о том, будто вверх по Атреку и Сумбару идти было невозможно за какими-то сильными дождями, о которых сообщали слухи какие-то туркмены, — все эти россказни, как не основанные ни на чем достоверном, не подтвержденные рекогносцировками, не имеют в наших глазах никакой цены. Степная дорога на Бугдайлы и так далее, короче кизил-арватской — вот и все. А что для Маркозова даже и 25 верст лишних составляли большой счет, — доказательством служит отказ его свернуть немного с дороги на Орта-Кую, к колодцу Бала-Ишему, чтобы напоить людей и животных…
Состав отряда, в зависимости от числа верблюдов, определился в 12 рот, 4 сотни, 16 орудий, 7 ракетных станков и небольшой саперной команды. Так что было: пехоты 1505 чел., кавалерии 457 чел., артиллерии 243 чел., а лошадей: в кавалерии 457, в артиллерии 51 (семь горных пушек везлось верблюдами). Итого, людей 2205, лошадей 508.
По докладу Маркозова, кавказское начальство решило возложить довольствие на начальника отряда, которому предоставлялось увеличивать или уменьшать дачу, сообразно обстоятельствам, лишь бы не выходить из пределов средней стоимости содержания человека или лошади. Благодаря добросовестности Маркозова такой оригинальный способ довольствия на хозяйских началах дал прекрасные результаты: отпуска были так значительны, что части без затруднения принимали на счет все сжигаемое и бросаемое в походе, по случаю падежа верблюдов; образовалась даже экономия, выданная на руки людям в размере от 3 до 9 руб. 50 коп. каждому.
Сухари и крупу поставляло интендантство, мясо промышляли сами войска, а на все остальное Маркозов договорил подрядчика. Цены и условия отдавались в приказах.
Общества Красного Креста — петербургское, одесское и тифлисское — снабдили чекишлярский отряд довольно щедро: первое прислало одну офицерскую, одну солдатскую госпитальные палатки и по 100 бутылок хереса и коньяка; второе — лимонную кислоту, карболку, соду, хину, опий, чай, сахар, кофе и перевязочные средства; третье — уксусную кислоту, гипс, противохолерные капли Иноземцева, перевязочные средства, набрюшники, холст и деньги на 100 бутылок вина и на вату.
19 марта двинулся в поход из Чекишляра первый эшелон из пяти рот Кабардинского пехотного полка, саперной команды, нескольких казаков (для посылок с приказаниями) и 4-х горных орудий под начальством майора Козловского. Эшелон должен был остановиться на озере Топиатан и ждать дальнейших приказаний. 21-го числа выступил второй эшелон из одной дагестанской и трех с амурских рот, нескольких казаков и 8-ми горных орудий под командой майора Панкратьева, так что полков. Золотарев, который мог бы их и не пустить, не застал их. 26-го двинулся и третий эшелон из одной дагестанской и двух ширванских рот, команды казаков и 4-х полевых орудий под начальством полковника Араблинского. Тут шел и отрядный штаб. Последними выступили 30-го числа две сотни Кизляро-гребенского полка под командою подполковника князя Чавчавадзе. Чтобы поменьше взять на вьюки фуража, сотни должны были подольше оставаться в Чекишляре, а потом им легко перегнать пехоту. Две другие сотни — сунженская и владикавказская, под начальством подполковника Левиза-оф-Менара, и ракетная команда, посаженная на коней, были двинуты из Красноводска 2 апреля — забрали с кол. Белек подвезенный им пароходами фураж и повезли его на своих лошадях (верблюдов у них не было) к Топиатану.
Таким образом, в поход двинулись: 12 рот, 4 сотни и 16 орудий, не обеспеченные верблюдами.
Как уже сказано, отряд был обеспечен на бумаге: провиантом на 2 месяца и 12 дней, а фуражом только по 9 мая. Везти его было почти не на чем, так как награбленные полудохлые верблюды, да еще без вожатых, только на бумаге составляли будто бы караван.
С первого же шага в степь верблюды стали падать. Вьюки их, конечно, пришлось оставлять на дороге. Первый же эшелон Козловского бросил таким образом на первом же переходе в 23 верстах от Чекишляра 138 вьюков сухарей, а это составляло более чем двухнедельный запас всего отряда. Да и шел он в первый день только 7 верст, во 2-й — 81/2, а в третий — 91/2. Хорош поход! Задние эшелоны подобрали брошенные вьюки, но зато из Чекишляра не взяли такую же пропорцию, чтобы иметь свободных верблюдов для поднятия этих вьюков. Последние сотни Чавчавадзе подбирали, что могли, и, нагрузив лошадей до 6 пудов, шли пешком, но зато сухарями кормили лошадей…
8 апреля отряд благополучно проследовал колодцы Айдин (238 верст к северу от Чекишляра) на старом русле Аму, а к озеру Топиатану прибыл 11-го, присоединив к себе перед тем на кол. Буураджи обе терские сотни, вышедшие из Красноводска. Там же Маркозов составил сборную, а вернее, отборную роту по 20 человек из каждой роты 3-х полков, чтоб налегке шли с казаками.
13-го отряд продолжал движение, выслав вперед небольшой казачий отряд, по следам уходившей конной шайки туркмен. Настигнув шайку, казаки завязали перестрелку, но неприятель, пользуясь наступившей темнотой, скрылся. Ночью туркмены пытались было пробраться к лагерю, но наткнулись на секреты и были отражены огнем подошедшей аванпостной цепи.
С рассветом 14-го числа весь сводный казачий полк под командою князя Чавчавадзе выступил к кол. Джамала, 42 версты сопровождаемый издали конными туркменами, внимательно следившими за отрядом. Лишь только боковой патруль вздумает переведаться с непрошеным попутчиком, туркмен недолго думая сворачивает в степь и его поневоле оставляют в покое!
Это молчаливое соглядатайство так надоело, что казакам приказано было 15-го числа идти прямо к кол. Игды, где, как носились слухи, расположилось кочевье атабаевцев, со множеством скота. Переночевав на Джамале, Чавчавадзе выступил 15-го числа, в 6 1/2 часов утра, с казаками и ракетною батареей, на колодцы Халмаджи, Яныджи и наконец Игды. Пройдя 21 версту, кавалерии был дан пятичасовой отдых (значит, от 9 1/2 ч. утра до 4 ч. вечера). Второй отдых пришелся ночью, не доходя 6-ти верст до кол. Яныджи. Поднявшись в 2 часа утра 16-го числа, казаки двинулись на рассвете к Игды, получая на дороге от рассыльных подтверждения слуха о присутствии туркмен на этом колодце.
Вызвав охотников и отобрав доброконных, Чавчавадзе составил из них две сотни, приказал им передать все свои тяжести остающимся товарищам, поручил этот легкий отряд подполк. Левису и пустил его рысью к кол. Игды.
Туркмены не спали. Пули и стрелы полетели навстречу казакам. Выйдя на равнину, дивизион развернул фронт и с гиком, с ружейной пальбой, марш маршем, понесся на злосчастных туркмен. Стрела и пика изменили им, в виду грозного строя с обнаженными шашками. Дикари бросились наутек кто куда, спасаясь в бесчисленных котловинах среди песчаных барханов.