– Молчи, – вяло прикрикнул на супругу Борис Яковлевич. – Ты что, не видишь, кто перед тобой стоит?
– Да уж вижу, – кивнула жена.
– Это же Лебедева… Ир-р-рина… – Борис Яковлевич опять забыл мое отчество, но на этот раз даже и не силился его вспомнить.
Кремер прошел в глубь квартиры, мы же остались на пороге с хозяйкой дома. Теперь она с интересом рассматривала меня.
– Что он плетет, хрыч? Уже Лебедевы ему мерещатся, – пробубнила жена Бориса Яковлевича, не узнав меня.
– Я действительно Ирина Анатольевна Лебедева, – подтвердила я. – Не узнали?
– Нет, – растерялась женщина. – Спасибо, что Бориса доставили…
– А скажите, в котором часу ваш муж вернулся домой в прошлый четверг? – неожиданно не только для хозяйки дома, но и для меня спросил Гурьев.
– В четверг? – вспоминала женщина. – Поздно приехал! В тот день концерт был у Азаровой… Вот он с приятелями и загулял… Ой, а ведь в тот же день и произошло убийство.
– А поточнее вы сказать не можете, во сколько Борис Яковлевич пришел домой? – переспросил Гурьев.
– Около двух часов ночи, – не растерялась женщина. – Я уже спала, но проснулась, когда он зашел, посмотрела на часы. Время я помню.
– И что? Он был так же пьян?
– Не-е-ет! – протянула женщина. – Они с другом немного выпили, он пришел слегка поддатый. Вы не думайте, он у меня не алкаш какой-нибудь, просто у него почки слабые.
– Спасибо большое. До свидания, – поспешно проговорила я и начала спускаться по лестнице, чтобы прервать эти бессмысленные расспросы Гурьева.
Валерке ничего не оставалось, как отправиться за мной. Хозяйка дома закрыла за нами дверь, мы вышли из подъезда, и только в салоне автомобиля Валерка объяснил мне, зачем он стал расспрашивать жену Бориса Яковлевича о прошедшем четверге.
– Знаешь, Ирина, мне теперь что-то кажется сомнительным, что женщина в состоянии дотолкать машину до обрыва. А если убийца – один из работников студии, то, может быть, и соучастник тоже оттуда. К тому же не мешало бы проверить алиби всех в студии. И вообще, что, мы зря, что ли, перлись в другой конец города, чтобы только этого алкаша домой доставить?
– Ну и что ты выяснил? – заинтересовался Костик.
– Борис Яковлевич в тот вечер пил пиво с другом и вернулся в два часа ночи, но почти трезвый. Уловила? – прищурился Валерка.
– Чего тут улавливать, – пожал плечами Шилов.
– А то, что у Кремера на тот вечер тоже нет алиби, – с расстановкой сказал Валерий и даже поднял указательный палец вверх, намекая на серьезность своего вывода.
– Но мы же выяснили, что в машине с Азаровой была баба, – напомнил Костя.
– А кто сказал, что она была одна? – возразил Гурьев. – Надо всех проверить. Надо бы еще и к другу этого Кремера заехать. А то что-то слишком подозрительно совпадение, что Борис Яковлевич именно в тот вечер пришел как раз среди ночи.
– Если бы у нас не было никаких следов, я бы уцепилась за эту ниточку, но пока у нас есть чем заняться, – отозвалась я. – Надо девушек опросить. К тому же странно, что Орленко так неожиданно ушла с поминок.
Костик нажал на газ. До студии от дома Кремера мы доехали за час. Костя ехал довольно-таки быстро, но мы попали в пробку недалеко от студии, поэтому пришлось проторчать в дороге немного дольше.
Софью Александровну нам удалось еще застать на студии. Охранник при входе стоял все тот же, но на этот раз он не стал преграждать нам дорогу, а только слегка улыбнулся. Орленко сидела в своем кабинете и упаковывала какие-то баночки в коробки. Своим приходом мы застали ее врасплох. Едва я возникла на пороге, Софья Александровна застыла на месте с очередной баночкой в руках.
– Ирина Анатольевна? – будто не веря собственным глазам, прошептала она.
– Что же вы так быстро ушли с поминок? – задал ей вопрос Валерка, подходя ближе к женщине и заглядывая в коробку. – Мы с вами поговорить хотели.
– О чем поговорить? – настороженно спросила Софья Александровна и, чуть прихрамывая, подошла к окну, где у нее лежали сигареты. Но прикуривать она не стала, а только повертела пачку в руках.
– О том, где вы были в четверг вечером, – прямо ответила я, не скрывая цели нашего прихода.
– В четверг? Когда убили Елизавету? – уточнила Софья Александровна и после моего кивка тут же ответила: – Дома была, где же еще.
– Сразу же после концерта вы поехали к себе домой? – уточнил Валерка.
– Да, а что такого, – отозвалась Софья Александровна, пожав плечами. – Моя работа закончилась, так что я была свободна. Зачем мне было здесь задерживаться?!
– Кто-нибудь может подтвердить ваше алиби на тот вечер? – поинтересовался Валерка.
– Я живу одна, – спокойно ответила Софья Александровна и в конце концов прикурила сигарету.
Еле уловимое волнение, исходящее от нее, я заметила сразу, но тут же для себя объяснила это тем, что девушка вообще напугана, что ее подозревают в убийстве. А именно на это мы с Валерием и намекали. Даже не виновная ни в чем на ее месте испугалась бы. Совсем недавно Сарсенбаева рвала и метала в ответ на брошенное ей обвинение, что, казалось бы, странно, но Алия оказалась не виноватой. – И абсолютно никто не может подтвердить, что вы в ту ночь были дома? – коварно спросил Валерка.
– Никто, – покорно отозвалась Софья Александровна. – Но я же не думала, что мне потребуется алиби на тот вечер. Если бы я только знала, что произойдет с Елизаветой…
– То вы обязательно обеспечили бы себе прикрытие, – продолжил ее мысль Костя, – подговорив пару-тройку друзей.
– Может быть, – неопределенно пожала плечами Софья Александровна.
– Хорошо, – согласилась я с ее выводами. – Но теперь же вы понимаете, что неизбежно попадаете под подозрение… И вам совершенно нечего сказать в свое оправдание.
– Мы с Лизой были подругами, – Софья Александровна потушила сигарету и прошла к столику с коробочками.
Она продолжала складывать косметику, не обращая на нас уже никакого внимания. Такого спокойствия в ответ на предъявленные ей обвинения я от Орленко, признаться, не ожидала. Мне опять вспомнилось, как эмоционально восприняла подобные обвинения Сарсенбаева. Софья Александровна же оставалась невозмутимой.
Мы переглянулись с Валерой и Костей. Уже в коридоре посовещались друг с другом и решили, что Орленко в самом деле вызывает подозрений меньше всего. Во-первых, она вела себя вполне спокойно во время разговора с нами; во-вторых, была более дружна с Азаровой, чем остальные члены коллектива; а в-третьих, ее хромота, на которую я только сегодня по-настоящему обратила внимание, не позволяла носить туфли на высоких каблуках. Я даже заметила, что сегодня на Орленко надеты удобные лодочки, совершенно без каблуков, которые больше похожи на тапочки, чем на нормальную обувь.
Разговор с Валентиной Худяковой, которую мы встретили в коридоре студии, оказался более приятным. Завидя нас, она приветливо улыбнулась и тут же остановилась, несмотря на то что куда-то направлялась торопливой походкой. После первых наших вопросов она сразу же догадалась, к чему мы клоним.
– Вы подозреваете меня в убийстве? – изумилась женщина и хохотнула. – Надо же такое придумать?! С чего вы взяли?
– Значит, были причины, – буркнул Валерка, обидевшись на то, что его подозрения не приняты всерьез.
– Но это же полный абсурд! Да и вообще, в тот вечер я была дома с родителями, – рассказала Валентина. – Вы можете позвонить ко мне домой и убедиться, что это так.
– В котором часу вы вернулись домой? – уточнил Костик.
– Около половины одиннадцатого, – тут же ответила Валентина. – Мама еще не ложилась. Она видела, как я пришла, поужинала и легла спать. Из дома никуда не отлучалась. Кстати, мне около одиннадцати звонила подруга, я с ней разговаривала по телефону почти целый час. У нее вы тоже можете проверить. Достаточно? – с издевкой поинтересовалась Худякова.
– А можно узнать номер вашего домашнего телефона? – поинтересовался Валерий.
– Пожалуйста, – не раздумывая, кивнула Валентина и продиктовала набор цифр, которые я даже не стала записывать к себе в ежедневник: координаты Валентины были в телефонной книжке Азаровой.