— Заряжай! По головному…

Немцы тотчас засекли тридцатьчетверку.

«Тигры» перестроились и сосредоточили огонь по машине Маслова. Воздух заныл от снарядов, осколки барабанили по броне.

— Маневрируй! — крикнул Маслов Наумову. — Бронебойными лупят. — Как бы в подтверждение, в танк ударил снаряд — будто по башне хватили кувалдой. Башня выдержала, но от внутренней поверхности брони отскочил осколок и рассек щеку заряжающему Беккурову.

— Назад!

Наумов — водитель классный. Танк попятился, сполз вниз. Немцы потеряли его из виду.

— Наумов, подай правее. И вперед!

Тридцатьчетверка вылетела на высотку, ахнула пушка, вспыхнул белесым пламенем подбитый «тигр». Экипаж, обрадованный удачей, разноголосо прокричал «ура», но всех заглушила команда:

— Назад!

Тридцатьчетверка проворно ушла за высоту. Механик-водитель по приказу Маслова подал машину левее, снова выбрался на высотку и снова прогремел меткий выстрел. «Тигр» вспыхнул как свечка. Немцы растерялись.

Маслов приказал повторить маневр. Фашисты молотили высотку, над ней вставали букеты разрывов, жидкую рощицу сбрили осколки.

— Вперед!

Наумов нажал рычаг, пушка снова рявкнула, и еще один «тигр» задымил. Не успели танкисты укрыться за высоткой, как вражеский танк, словно на замедленных кинокадрах распался, из щелей хлынул густой дым, послышался взрыв, и башня свалилась на землю — детонировал боезапас. Фашисты, потерявшие за считанные минуты три первоклассных тяжелых танка, отстреливаясь, начали пятиться.

Неподалеку от Маслова затаился со своей ротой его дружок, старший лейтенант Иван Рыбалко. Ему было приказано терпеливо ждать. Рота тоже располагалась на высотке, и Рыбалко хорошо было видно, как трудно приходится бригаде; открылась широкая панорама завязавшегося боя. Рыбалко с нарастающим волнением следил, как тридцатьчетверки шли навстречу «тиграм», отвечая на жестокий огонь. Но у «тигров» лобовая броня толщиной с подушку. Выстрелы с дальнего расстояния практически им безвредны, они охотно подставляли лоб — снаряды только рикошетили. Наводчикам приходилось подпускать эти танки на близкое расстояние, бить только с пятисот — шестисот метров. Можно представить, что чувствовали наши экипажи, когда «тигры» подкрадывались ближе и ближе, защищенные панцирем лобовой брони. Сами «тигры» в это время ловили в прицел советские танки и били с любой дистанции. Все это требовало от наших танкистов выдержки, мужества, большого мастерства.

Но вот подбит первый «тигр». Удача младшего лейтенанта Пустынцева. Произошло это на виду у всей бригады и командира, наблюдавшего за боем. Танк Пустынцева выдвинулся вперед и прожег «тигру» снарядом бок.

На командный пункт бригады поступали одно за другим сообщения от других экипажей о подбитых «тиграх». Однако обстановка оставалась сложной и напряженной. Настала очередь вступить в бой роте Рыбалко. Несмотря на то, что танки были укрыты в капонирах и хорошо замаскированы, вражеская разведка все же обнаружила роту и подвергла ее огневому налету. Командир роты сумел быстро вывести танки из-под огня, перестроив их с таким расчетом, чтобы самому атаковать противника. Во время очередной атаки ободренные успехом немцы продвинулись вперед, не заботясь о флангах, и тотчас были за это наказаны. В борта «тиграм» ударили снаряды, ближайший танк загорелся, экипаж поспешил спастись через люк; взорвался второй «тигр», закрутился на месте третий, лишенный гусеницы… Гитлеровцы отошли, оставив на поле боя пять сгоревших и подбитых машин. За этот бой старший лейтенант Рыбалко был награжден орденом Александра Невского.

Когда стемнело, штаб подвел итоги боя. Получалось неплохо. Продвинуться врагу не дали, десять вражеских танков уничтожены, причем шесть из них — «тигры». Танкисты бригады записали еще на свой счет три бронетранспортера, самоходную установку, больше десятка грузовиков и до сотни немецких солдат и офицеров.

Ночь прошла относительно спокойно, но разведчики принесли тревожные сведения. В районах Раково и Алексеевки отмечено скопление войск противника. Однако направление движения гитлеровцев определить не удалось, а командованию это очень важно. Куда нацелился враг? Полковник Леонов решил произвести разведку боем.

Рота Маслова, выделенная в разведку, скрытно подошла к населенному пункту и неожиданно ворвалась на окраину. Противник не успел опомниться, как разведчики промчались из конца в конец деревни, повернули обратно. Теперь обстановка несколько прояснилась.

Оказалось, перед участком бригады сосредоточено около семидесяти танков, а во втором селе, Алексеевке — втрое больше. Следовательно, гитлеровцы намереваются обойти с фланга участок нашей обороны.

Сведения разведки подтвердились. На рассвете бронированный кулак обрушился на бригаду с фронта, а двести танков двинулись в обход. Напряжение боя нарастало с каждой минутой, и к полудню командиру бригады стало ясно, что позиции не удержать. В этот момент он получил приказ отойти на западный берег реки Пены. Бригада точно выполнила приказ.

Батальон майора Орехова вошел в Березовку. Танки укрылись в густых садах, несколько легких танков выдвинулось в боевые порядки автоматчиков бригады, на самый берег реки. В свою очередь немецкие танки и пехота тоже вышли к берегу. Вражеская пехота пыталась переправиться на наш берег, но, получив отпор, отошла и не пыталась закрепиться. Гитлеровское командование изучало данный участок и возможность форсировать здесь реку.

На рассвете вновь завязались ожесточенные бои. Гитлеровцы, не считаясь с потерями, — непрерывно атаковали. К вечеру между флангом 6-го танкового корпуса, в который входила бригада «Революционная Монголия», и правым флангом 3-го механизированного корпуса, образовался разрыв.

Вакуум всегда заполняется. Так получилось и тогда. Гитлеровская разведка не дремала, и на рассвете около ста фашистских танков устремились из района севернее Верхопенья в этот разрыв, атаковали наши позиции в западном и юго-западном направлении и вскоре вышли к перекрестку дорог у урочища Толстое. Отдельные танки противника даже проникли в тыл бригады.

Над бригадой нависла серьезная опасность. Понимая это, полковник Леонов приказал роте Маслова преградить путь фашистским танкам. Бригада заняла круговую оборону.

Основные силы противника обрушились на батальон Орехова. Танкисты отважно встретили противника. Но их было мало — девять тридцатьчетверок и один Т-70. Разгорелся неравный бой.

Многое в бою зависит от выучки экипажей, умения обращаться со сложным оружием и машиной. Но есть и еще один важный фактор — боевые качества командира, его выдержка, умение ориентироваться в бою, принимать решение в считанные секунды. Майор Орехов в этом отношении был «подарком» для батальона. Он всегда находился в боевых порядках и был готов к самостоятельным действиям.

Орехов откинул люк и высунулся из танка. Вокруг раскинулись пшеничные поля, исполосованные танковыми гусеницами, обожженные черными отметинами разрывов. Пахло горящими хлебами, душный ветер гнал по полю перемешанную с копотью пыль.

Но вот стрельба прекратилась, отчетливо донесся нарастающий шум моторов. Командир батальона прикрыл глаза ладонью. В дрожащей текучей пелене жаркого марева пятнистые немецкие танки казались огромными. Развернувшись, они шли на боевые порядки батальона. Впереди атакующих танков солидно шествовал массивный «тигр». Ни выстрела, только гул моторов, мерный лязг гусениц.

Орехов закрыл люк и приказал механику-водителю старшине Амбарникову и всем ротным командирам:

— Вперед! — и занял свое место у орудия.

Со стороны — внушительное зрелище: лавина немецких танков, идущая эшелонами, и редкая цепочка тридцатьчетверок.

Немецкие танки все так же безукоризненно держа строй, соблюдая дистанцию, без единого выстрела продолжали идти вперед. Своеобразная психическая атака. Но танкисты майора Орехова имели немалый боевой опыт. Научились противостоять фашистским бронированным хищникам.

— Запугать хотите, — пробормотал Орехов. — Не выйдет!