Потерпев неудачу, немцы предприняли атаку двадцатью танками, которые, развернувшись, пошли на позиции бригады. Предварительно фашистские пикировщики обработали наши позиции весьма основательно. Вражеские танкисты, похоже, рассчитывали, что противотанковая артиллерия подавлена и, ободренные этим, атаковали.

Казалось, предположение немецкого командования верно, советская оборона молчит. Но наши танкисты выжидали, когда враг приблизится на расстояние, необходимое для верного выстрела. И выстрелы загремели, началась танковая дуэль.

Дорого гитлеровцам обошлось «предположение»: на поле горело четыре танка, в том числе один «тигр». Наши танкисты потерь не имели, только у одной тридцатьчетверки снарядом заклинило башню.

Вскоре началась новая атака. На этот раз гитлеровцы бросили вперед четырнадцать танков, в том числе три «тигра». Две тридцатьчетверки, находившиеся в это время на открытом месте, вынуждены были маневрировать, чтобы не попасть под снаряды фашистов, а четыре машины помогали им из укрытия. Завязался огневой бой, продолжавшийся около часа. Гитлеровцы, потеряв шесть танков, отошли.

Весь мир, затаив дыхание, следил за захватывающими событиями, развернувшимися на Курской дуге. Красная Армия, обескровив и измотав противника, нанесла ему сокрушительный удар, после которого фашистская Германия так и не смогла оправиться. Не помогло хваленое новое оружие — «тигры» и «пантеры». Сокрушительные удары, нанесенные по гитлеровскому бронированному кулаку на Курской дуге, отозвались на всех континентах, вдохновили всех честных людей на борьбу за освобождение от фашистской чумы.

Славный вклад в разгром врага под Курском внесла и бригада «Революционная Монголия». В грозные июльские дни еще более окрепла дружба танкистов с трудящимися МНР. В разгар боев полковник Леонов направил телеграмму в Улан-Батор Премьер-министру Монгольской Народной Республики маршалу Чойбалсану. В ней приводились цифры уничтоженной вражеской военной техники за восемь дней боев, в том числе семьдесят два танка, из которых тридцать один «тигр»! Телеграмма была опубликована в газете «Унэн» 20 июля 1943 года. В том же номере напечатан ответ маршала Чойбалсана, адресованный Леонову:

В урочище Большое бригада находилась до начала августа. Танкисты получали новые машины, исправляли поврежденные, принимали пополнение. В один из дней состоялось вручение правительственных наград героям Курской битвы.

Один за другим подходят к столу, покрытому красным сукном, солдаты, сержанты, офицеры. У некоторых белеют бинты повязок, раненые танкисты остались в строю, не ушли в медсанбат. Обветренные, обожженные солнцем лица взволнованы и заметно смущены.

К столу подходит командир 124-го танкового батальона майор Федор Петрович Боридько. Его танк, носящий имя героя монгольского народа Сухэ-Батора, шел вперед, увлекая своим примером экипажи. Батальон Боридько уничтожил девять «тигров», двенадцать средних танков, два самоходных орудия, тридцать пушек разного калибра, свыше тысячи солдат и офицеров противника. Принимая орден, Боридько сказал:

— Это награда всему нашему батальону. Весь личный состав готов выполнить любой приказ Родины. Для победы никто из нас не пожалеет ни сил, ни жизни.

Сержант Зайцев, подбивший три фашистских танка, получил орден Красной Звезды. Санинструктор Лидия Гагарина, отличавшаяся не раз в предыдущих боях, ранее представленная к ордену Красной Звезды, теперь привернула к гимнастерке орден Отечественной войны II степени. Бесстрашная девушка под градом пуль и осколков перевязывала раненых, эвакуировала в медсанбат. Десятки танкистов обязаны ей жизнью.

Получили правительственные награды и другие наши товарищи. Боевым успехам бригады радовалась страна, радовались и побратимы — трудящиеся МНР. Слава о подвигах «Революционной Монголии» докатилась до самых отдаленных аймаков. Трудящиеся республики хотели знать все подробно о боевых делах танкистов. По заданию командования капитан Александр Шабанов написал корреспонденцию для газеты «Унэн» — отчет о боевых делах. Она была опубликована 6 августа 1943 года, но когда ее читали трудящиеся МНР, танкисты уже снова были в бою.

Удар на Богодухов и Ахтырку

Наши войска громили противника на Курской дуге. Не так-то просто было взломать мощную, глубоко эшелонированную оборону немцев с системой отрытых в полный профиль многокилометровых разветвленных траншей, среди которых тут и там торчали доты и дзоты, оснащенные артиллерией и тяжелыми пулеметами. Свободные равнинные пространства и особенно танкоопасные направления были буквально нафаршированы десятками тысяч разнообразных мин; сотни металлических «тарелок» стопочками стояли по обочинам дорог, и те, кому памятны дороги наступления, наверняка помнят эти многочисленные «тарелки» с вывернутыми взрывателями — работа героических фронтовых саперов. Помнят мутные занавеси пыли, которую гнал по степи горячий, обжигающий ветер, и осыпающуюся буйную пшеницу, и двухметровую шелестящую кукурузу по обе стороны разбитого тракта, и мертвые груды исковерканных орудий, скелеты сожженных грузовиков, черные изваяния подбитых танков.

Войска Воронежского фронта, в состав которых входила «Революционная Монголия», продвигались к маленькому зеленому островку в пропыленном степном море — городку Богодухову. Штурм Богодухова был стремительным и внезапным. Немцы вдруг с ужасом обнаружили на улицах городка советские танки с именами героев Народной Монголии на седой от пыли броне.

Гитлеровцы в панике бежали, побросав легковые и грузовые машины, пулеметы, орудия. Пехотинцы-десантники гоняли по огородам отставших гитлеровцев, вылавливали их в гуще подсолнухов.

В огородах еще потрескивали выстрелы, автоматчики вытаскивали из подвалов ошалевших от страха фашистов, а город ликовал — население встречало освободителей.

Весь город оказался на улицах. Девушки дарили танкистам цветы, женщины совали корчажки с топленым молоком, угощали вишнями, помидорами. На улицах, на перекрестках стояли накрытые столики. Около хлопотали хозяйки. На столах — немудреная закуска, а кое-где поблескивали бутылки с вином. Люди отдавали весь свой скудный запас, делились последним куском хлеба. Небогатое угощение — початок кукурузы, горсточка сушеных вишен да несколько недозрелых груш — зато от всей души.

Танкисты терялись от всех этих знаков внимания и народной любви. А как на них смотрели люди! Старики, впервые увидевшие погоны (сами когда-то носили), удивленно качали головой, женщины видели в каждом бойце мужа, брата, сына, отца — как детишки смотрели на боевые ордена и медали.

Дети и девушки забирались на танки, осыпали броню букетами ромашек и васильков.

Танкисты радостно улыбались. Сквозь кровь, пожарища, смерть, издалека шли они сюда. И пришли с победой!

После взятия Богодухова — короткий отдых. Осенний лес. Неяркая трогательная, тихая красота. Тронутые багрянцем листья еще не облетели, тонкие серебряные паутинки протянулись над просеками; краснеют меж кочек подосиновики, стайки белых грибов выбегают на полянки. Усталые, закопченные в тяжелых боях танкисты подолгу бродят в негустых светлых рощицах, собирают грибы, перезрелые лесные ягоды, и вспоминаются им сибирские, уральские, дальневосточные леса, родные просторы. А исхлестанные вражеской сталью боевые машины, испещренные вмятинами и царапинами — отметинами пуль и осколков, словно хорошеют украшенные маскировочными ветками. Танкисты моются, приводят в порядок обмундирование, чистят оружие, осматривают и ремонтируют танки, а вечером на поляне негромко поет гармонь, и воины вспоминают недавние бои, обмениваются домашними новостями.

Но и в такие часы политработнику дело найдется. Вместе с товарищами хожу из батальона в батальон, танкисты встречают радушно, угощают трофейными сигаретами, завязываются беседы. На вырванном бомбой здоровенном пне сидит группа бойцов, лиц не видно, луна еще не взошла. Подходим, прислушиваясь к раскатистому голосу. Узнаю парторга батальона капитана Виктора Ивановича Дорофеенкова, бойцы любят его слушать, рассказывает он всегда увлекательно, интересно.